Выходя, я обернулся и посмотрел на Фёдора Михайловича, который самозабвенно читал одну из моих ранних работ.
Дядь Федя, я там последнюю дописал почти! «Убивай или Сдохни» называется! Можешь почитать, если хочешь! Почти автобиография!
Приходилось кричать, потому что дядь Федя был туговат на ухо.
Фёдор Михайлович поднял голову и уставил на меня растерянный взгляд. Старый пёс, даже не заметил, что меня уводят. Возраст, хули Он ещё какое-то время смотрел на меня, как собака на летающую тарелку, затем его лицо прояснилось.
Вот это дело! воскликнул он. Это, брат, от души! Прям щас читать и начну! А то эту по седьмому кругу перечитываю! Ох и порадовал старика, ох и порадовал! А ты-то сам куда?
На свиданку! ответил я. Ты смотри, Фёдор Михайлович, если не вернусь можешь издать под своим именем все мои книги, как откинешься! Или псевдоним возьми какой, Чехов там или Лермонтов! В общем, что-то приближенное по величию к моему литературному гению!
Старик улыбнулся, отложил толстенную пачку истрёпанной бумаги и стал нетерпеливо слезать с кровати.
Я вышел из камеры. Когда я уже шёл по темному коридору под конвоем трёх петухов, я услышал крик:
А там, о чём вообще?!
Про долбоёба одного! На меня в молодости похож! прокричал я в ответ.
Три минуты спустя меня ввели в комнату для свиданий.
Андрей Алексеевич! Здорова! поприветствовал я своего старого товарища.
Кстати, я уже упоминал его раньше: собирался впарить ему пульт с Достоевской. Подозреваю, что Андрей Алексеевич заднеприводный, но это дело не моё, главное, что мужик хороший, да за моей жопой не охотится, а кого он там ебёт: мужиков или мутантов это уже его дело.
Я жив только благодаря Андрею Алексеевичу и его связям. Меня бы ещё после первой стычки с тюремщиками к стенке поставили, но Андрей Алексеевич ясно дал понять: сдохну я сдохнут все, кто причастен. Связи, хули. Он всю Караванную держит. А брат его заправляет на Армейской. В общем, он похлопотал, чтобы и камеру мне нашли поспокойнее и сильно не мешали жить. Да что говорить, я как писать задумал, он мне бумагу подгонял каждую неделю и карандаши. Отличный мужик, одним словом. Всё сетовал, что вытащить меня не смог. Но там нихуя не сделать было: бандиты и бармен хер бы с ними, но вот пацана того я зря захуярил, походу. Батя его человек влиятельный и очень сильно достать меня хотел. Даже приходил сюда со своими ребятами однажды. Угрожал штурмом тюрьму взять, если меня ему не отдадут. Не отдали. Андрей в тот день тут был. Вышел к ним, поговорил и они съебались. Короче, батя пиздюка того каждый месяц присылает кого-нибудь убедиться, что я тут заперт и страдаю. Причём в разное время, чтобы неожиданностью было. Короче, вытащить меня нельзя. Ну, спасибо хоть живой остался, стараниями Андрея.
Ты как тут поживаешь, дорогой? спросил он, крепко обнимая меня.
Если ты не трахнуть меня пришёл, то отлично ответил я.
Язык твой поганый покачал головой он. Сколько лет жду, что ты вырастешь нихуя не дождусь, походу. Всё такой же пацан
Сколько лет жду, что ты мужиков перестанешь ебать
Ладно всё! Не заводи свою гомофобную шарманку. Все эти подкольчики слышал и не раз. Я по делу. Новости у меня. Хорошие. А может и нет, он посмотрел на Жеку-тюремщика. Отцепи его, и можете пока покурить.
Жека освободил мне руки и кивнул своим товарищам на выход. Когда дверь закрылась, Андрей Алексеевич указал мне на стул, стоящий рядом со мной, а сам сел на другой, стоящий у стены. Когда я сел, он заговорил снова.
Короче, к делу. Метро осадили твари какие-то. Сначала на Пушкинской появились, а теперь по всему метро расползлись. Как они сквозь границы проходят незамеченными хуй его знает. Видели их вживую всего несколько человек. По описаниям пиздец какой-то жуткий. Тем временем, люди пропадают сотнями. А среди подозреваемых только эти твари, хотя даже не доказано, что они к исчезновениям причастны, потому что свидетелей нападений нет. Короче, вполне возможно, что и не расползаются они по метро, а исчезновения имеют под собой какую-то другую причину. Может, работорговцы с поверхности какие тут охотятся или каннибалы хуй его знает. Но, короче, в метро паника. А тот хер, чьего сына ты ёбнул Николай, крышей потек. Стал рассказывать, что сын его правду знал, что с их станции выход есть на «спальную ветку», и что твари эти вообще из-за «Белых стен» пришли. Короче, всю станцию свою перерыл в поисках прохода секретного, а когда не нашёл нихера, решил сам тоннель вырыть к «спальной ветке». Рыл-рыл, и упёрся в Белую стену, ясен хуй.
В общем, последний год он пытается с бандитами договориться, чтобы те его на секретные станции пустили. Думает, там мужик какой-то есть, который знает, как на «спальную ветку» попасть. Но те прайс выкатили нереальный за то, чтобы Николай мимо них со своими бойцами без опаски пройти смог. А у него деньги хоть и водятся, станция же небедная, но таких сумм нет даже близко. Короче, клянчил он деньги где только можно, но никто не дал ему ни копейки, ясен хуй все знают, что он умом тронулся после смерти младшенького. В итоге недавно пошёл слух, что он людей ищет, которые готовы на секретную станцию отправиться либо с бандитами договориться, либо мимо них прокрасться, либо ещё что-то придумать, чтобы старика того отыскать. Тут-то я ему на уши и присел: давай, мол, убийцу сына твоего туда отправим; сказал, что ты раскаялся, каждый день господу молишься за грех на душу взятый, и что с радостью искупишь свою вину перед сыном его таким вот образом, выполнив то, что сам обещал когда-то покойному. Короче, два дня ему мозги ебал и в итоге уговорил. Улавливаешь, к чему я клоню?
Я всё это время слушал с каменным лицом. Нет, охуенная история, конечно, но я, честно говоря, рассчитывал, что он принёс с собой какой-нибудь пирог мясной или колбасу домашнюю: под хавчик-то было бы интереснее уши напрягать.
К тому, что ты освободишь меня, и я съебу из метро на поверхность отъедать бока на заслуженной пенсии?
Нихуя, блять, подобного! Если я тебя вытащу, ты должен будешь старика найти или какое-то доказательство принести того, что ты на секретных станциях был и мужика этого ебучего искал!
Это ещё схуяли? возмутился я, скрестив руки на груди.
Да потому что я за тебя, пидора, слово своё дал! Ручался, блять! Моё слово в метро на вес золота! Если ты съебёшь куда, то репутации моей пиздец придёт! Понимаешь ты это?! Если я тебя отсюда вытащу, я должен уверен быть на тысячу, блять, процентов, что ты до второй секретной дойдёшь или сдохнешь в безуспешных попытках! Короче, выбирай: или через бандитов проникнешь на секретные станции искать старика-волшебника, лепреконов или любую другую поеботу, которая хоть отдалённо похожа на то, что ищет этот свихнувшийся долбоёб, или, блять, сгниёшь тут со своими книжками ебучими!
Я крепко задумался. С одной стороны, мне, конечно, и тут охуенно. Пошлю-ка я его нахуй, наверное, и пойду в свою камеру писать «свои ебучие книжки». Я изменился. Теперь я писатель, а не охуенный искатель приключений
Да шучу я, конечно, какой я нахуй писатель?
Ясен хуй, я согласен. Что за вопрос дебильный? Да я лучше один против стаи этих ваших мутантов-похитителей выйду, чем ещё один день в этом гадюшнике проведу. Забирай меня отсюда нахуй, старый ты пидор!
Глава восьмая. Беженцы
Наконец-то свобода! Прохладный сырой ветер с приторным запахом мокрого цемента обдувал моё счастливое ебало. Под ногами шпалы, заваленные пустыми банками и окурками, у стен, под самый свод взгромоздились разномастные мешки, набитые мусором. Прямо на меня смотрела непроглядная тьма тоннеля, ведущего на Гагаринскую. Я был одет в тюремную робу серого цвета с номером «ноль один четыре» на груди. На моих руках наручники, оружия мне не выдали. «С какого, блять, хуя?» спросите вы?