Я шёл по узким улочкам, освещённым масляными лампами. Стояла тишина, вокруг не было ни души видимо, все уже спали. На стенах тут и там намалёваны указатели: «Кабак второй поворот налево», «Выход на поверхность первый поворот налево и см. указатели», и масса других.
Наконец, я увидел надпись «Ночлежка» у одной из дверей То, что надо. Я подошёл и дёрнул ручку на себя. Деревянная дверь со скрипом поддалась. Я вошёл внутрь.
Небольшое помещение, стены такие же, как и снаружи: кирпич без отделки. Освещение тусклое снова масляные лампы. В зале около десяти самодельных деревянных столов, вокруг которых расставлены деревянные стулья. В углу помещения стоит массивная барная стойка, а по ней растёкся какой-то жирный пидр. Спит, падла, в рабочее время. Рядом со мной наверх, на второй этаж, уходит лестница из проржавевшей стали.
Все столы, кроме одного, пустуют. За ним сидит компания их трёх лихого вида мудаков: явно конченые уёбки уверен, отморозки с бандитских станций.
Я прошёл и сел за свободный столик. Один из мутных уёбков оглянулся на меня, внимательно изучил взглядом, потом развернулся к своим друзьям-пидорасам и что-то сказал, после чего они тоже посмотрели на меня. Всё ясно, блять Не мог этот день закончиться хорошо. Интересно, успею я хоть пожрать?..
Нет, нихуя не успею, встают уёбки.
Они подошли с типичными для шайки отморозков охуевшими ухмылками: чуют своё численное превосходство, мрази гнилые. Двое с наглыми ебальниками сели за мой стол, а третий подошёл ко мне и поставил ногу на стул, стоящий рядом. Он облокотился на ногу и наклонился поближе ко мне.
Слышь, заговорил он. Ты чё тут
Я выхватил ствол из оперативной кобуры быстрее, чем он успел изменить выражение лица с наглого и надменного на испуганное и обосравшееся.
Оглушительный хлопок, и уже никто никогда не определит, какое у него было выражение лица перед смертью: разорванное пулей ебало расползлось в кровавую кашу. Отморозка бросило назад, и он ёбнулся в проход между столами.
Следом последовало ещё семь ритмичных выстрелов: два в грудь первому уёбку, два в грудь второму, возвращаемся к первому выстрел в голову, возвращаемся ко второму выстрел в голову, переводим ствол на проснувшегося бармена, выстрел в голову
Вот бля! Увлёкся. Бармена-то нахуя?
Тишина. Но насладиться ей мешает привычный звон в ушах. В воздухе стоит запах пороха, в глазах мутно от дыма, в руке дымится ствол, вставший на затворную задержку.
Да уж. Кажется, у меня проблемы Зря я бармена ёбнул. Но ничего не перепишешь был бы магом воскресил бы Хотя нет, наверняка, наколдовал бы себе нормального бухла и сапоги, как у того пацана, только чтобы под мой размер ноги. Хуй с ними, с мечтами, надо съёбывать. Причём срочно
Я быстро встал со стула и пошёл к выходу, открыл дверь и вышел наружу. Вот блять, поздно! Сюда бежит целая бригада сталкеров. Я быстро вернулся в обрыгаловку и запер дверь на защёлку. Они её разъебут за пару минут, ясен хуй, но мне большего и не надо.
Я бегом поднялся на второй этаж, внизу начали колотить в дверь. Надеюсь, пацаны не сразу поймут, что дверь открывается в их сторону.
На втором этаже никого нет. Заебись, хоть с этим повезло. В помещении восемь раскладушек и восемь тумбочек с замками, пол из досок. Я быстро отодвинул ближайшую тумбочку, сел на пол и загнал нож между досками. Потянул нихуя не вышло. Попробовал следующую. Заебись поддается. Через несколько мгновений мне удалось её поднять. Я заглянул внутрь: кажется, места хватит. Достал обрез и кинул туда, потом принялся снимать набедренную кобуру это заняло больше времени: пришлось вытягивать и ремень, к которому она крепилась. Наконец, бросил в дыру кобуру, туда же отправил часы с компасом и бабки. Поставил доску на место, задвинул тумбу. Снизу послышался треск: дверь сломали. Раздались быстрые шаги множества сапог.
Тут минуса̀! Трое! Все с огнестрелами! Работаем осторожно: стрелки работают профессионально. раздался голос. Через мгновение он добавил:
Нашёл четвёртого! Бармена тоже ёбнули!
Следом я услышал другой голос:
Наверняка наверху сныкались! Давай дымовуху, ща выкурим!
Нахуй ваши дымовухи! прокричал я. Спускаюсь! Я один! Проблем не будет! Эти уёбки первые начали я просто защищался!
Окей, боец! охотно согласился тот же голос, который мгновение назад хотел меня задымить. Давай только херни не твори! Кинешь гранату мы тебе её обратно закинем, и ещё две добавим! Тут шесть сталкеров! Снаружи ещё столько же! Все опытные! Если задумал хуйню какую, брат раздумай нахуй!
Договорились, командир! Только и вы там не нервничайте! Ща ствол скину и нож! Спускаться пустой буду! Руки на виду держу!
Я кинул вниз ствол: он упал с глухим стуком. Следом со звоном ёбнулся нож.
Ну надеюсь, не захуярят. Хотя, сталкеры не отморозки, не должны.
Я начал спускаться вниз. Чем ниже я спускался, тем больше ожидал услышать крик «Вали его!». Но переживания оказались напрасными ребята стрелять не собирались. Наконец я оказался перед ними, с поднятыми вверх руками. Да, их реально шестеро. Ебальники не злые, скорее суровые, сразу видно сталкеры.
Ну, заговорил усатый крепкий мужик лет под пятьдесят. Тот самый, с которым я уже успел пообщаться, рассказывай, что ты тут натворил и нахуя?..
Я задумался на пару мгновений, размышляя над тем: правду сказать или спиздеть поэлегантнее?
Эти пидоры напали, я их ёбнул, наконец выдал я.
И бармен тоже на тебя напал? скептическим тоном спросил он. Нелестно отозвался о его стряпне?
Бармен случайно пулю словил, признался я. Надо было ему под стойку прятаться, когда стрельба началась, а он стоял, еблом торговал.
Усач призадумался на какое-то время, затем покачал головой.
Скажу честно, браток, хуёвые твои дела, при любых раскладах хуёвые.
Глава седьмая. Неудачное лечение
Эй, уёбок! Хорош карандаши переводить! Собирайся, к тебе пришли!
Сталкеры в этой тюрьме меня не любят: не нравится им, что за пять лет, которые я провёл в заключении, я отмудохал несколько десятков их собратьев и даже убил одного. А скольких сокамерников я покалечил, я уже и не сосчитаю
Но можете быть уверены: каждый из этих пидоров получил именно то, что заслужил. Никогда не выёбывайся на тигра, сидящего в клетке Во всяком случае, когда ты находишься в той же клетке.
В общем, последние четыре года я сижу в этой тесной вонючей сырой камере, с неизменным соседом Фёдором Михайловичем. Меня подселили к нему в надежде, что я не найду поводов убить старого богобоязненного жулика.
И действительно. Поводов я не нашёл. Так что, Фёдор Михайлович стал моим единственным товарищем в этом ужасном месте. Более того, он мой самый преданный читатель. Да-да, вы не ослышались я начал писать. Из-под моего карандаша, точнее карандашей (извёл я их немерено), вышел не один десяток поистине великолепных книг.
Кстати, ещё до всего этого пиздеца, я проявлял немалый интерес к литературе. Помню, даже как-то сломал ебло сыну учительницы по литературе. По-моему, куском ржавой арматуры. Хорошие были времена
Бля, не начинай, а, снова занудел тюремщик, Давай хоть раз по-человечески! Просто встань, и мы проводим тебя в комнату для посещений! Ну будь человеком, ёбана в рот!
Я наконец отложил карандаш и поднял на него глаза.
Хуй с тобой, Жека. Раз ты по-человечески просишь будет по-человечески.
Подойдя к решетке, я повернулся к ней спиной и просунул руки в небольшое окно. Жека-тюремщик расширил глаза от удивления: видимо, не ожидал от меня такой покладистости. Хули будет уёбку, что внукам рассказать. Он быстро достал наручники и сомкнул их на моих запястьях. Затем пошарил на ремне и снял другой ключ, которым о̀тпер камеру. Двое его друзей подняли автоматы, взяв меня на прицел.