С таким же рюкзаком за плечами — и обнаженным клинком в руках.
— Почему тебе нравится мой облик? — поинтересовался я, мимоходом бросая на противника блик света. Он остался неизменным. — Ты ведь убедился, что копия всегда хуже оригинала
— Потому что тебе неприятно убивать самого себя.
— Я привык.
— Можно привыкнуть лишь к чужой крови. Своя — всегда внове. Он улыбнулся — всесильный и беспомощный, проклинаемый и восхваляемый, не имеющий сути, но познавший облик. Властелин Дорог.
— Мои предложения остаются в силе, — сообщил он.
— И какие же? Их было так много
— Сегодняшнее — не ночевать в Оазисе. И вечное — забыть про свой Дар.
— Нет, — я даже смог улыбнуться. — Конечно же нет.
— Ты получишь лучшую в мире Дорогу. Без холода и жары, одиночества и грусти, врагов и
— Нет. Властелин Дорог кивнул. Улыбнулся в ответ — мягко, совсем как человек. Задумчиво сказал:
— Сегодня я постараюсь тебя убить. Я повел плечами, сбрасывая рюкзак. И ответил:
— А я не буду стараться. Но убью. Наши клинки встретились — узкие полосы посеребренной стали, хранящие память бесчисленных поединков Наши взгляды столкнулись — тверже, чем металл оружия, смертоноснее, чем лезвие мечей
— До скорого — не то прошептал, не то подумал я, отбивая стремительный точный выпад, прежде чем мой клинок распорол его горло. И снова повторил, уже стоя над неподвижным телом, медленно тающим, превращающимся в песок пустыни и бетонную крошку Дорог:
— До скорого, Властелин Оазис был мал. Настолько мал, что никакого Хранителя в нем не оказалось. Но все же я выполнил пол
