По старому или по новому стилю?
А черт его знает! Тьфу, прости господи. Ты меня про стили не спрашивай, мы ваши петровские немецкие цифры не признаем! Хотя по-старому, конечно, откуда тогда новому взяться? В общем, переехал он под колокольный звон понтонный мост, это там, где теперь все основные мосты у нас в Уфе висят, а в приготовленные палаты не пошел, увидал красивый дом атамана Патранина и прямо к нему в гости. Чаю попил, жене атамана перстень бриллиантовый, а дочерям бриллиантовые фермуары подарил, это бессмысленные женские застежки такие. И на молебен в Смоленский собор, его потом в 1956 году Никита Хрущев взорвал и каменный меч, протыкающий небо, поставил «Монумент дружбы» называется.
Какой-то ты, прадедуля, неполиткорректный, делаю обоснованное замечание.
Вот клоп неуемный! Тогда вообще ничего рассказывать не буду! возмущается Константин Иванович и продолжает: Ну а потом, как водится, бал губернаторский. И вот на этом самом балу и решилась наша кержацкая судьба! Видных людей тогда в Уфе, не то что нынче, проживало немного позвали и чету Беляевых. А Беляева, как я уже говорил, женщина была очень молодая, оттого очень смелая, если не сказать большего. Взяла она и пригласила императора на танец! Александр не отказал, протанцевал с женой акушера положенную мазурку или кадриль какую, потом, конечно, губернатору выговор сделал, но важно другое. Беляева во время танца успела-таки царю про нас, кержаков, словечко сказать! И внял Александр Первый просьбе! И ознакомился с ней, как и с другими просьбами и со ста двадцатью восемью жалобами башкир на притеснение. Не знаю, что у других вышло, а наше ходатайство удовлетворил, и переехали мы в деревню Воскобойниково Дмитриевской волости Уфимского уезда.
Неужто минутного щебетания Беляевой хватило на такое грандиозное событие?
Дело, думаю, в другом. Как я уже говорил, грешен был очень Александр, терзался он: как душу свою спасти? А кто ему мог помочь, как не истинно верующие? Сдается мне, встретился он тайно с нашим старостой Трифоном, а может, еще с кем из самых авторитетных, побеседовал с ними и не только их жизнь, но и свою переменил кардинально! Ведь всего спустя год, 19 ноября 1825 года, в Таганроге совершенно здоровый Александр вдруг заболел и в одну ночь помер. В ту же ночь умер в Таганроге унтер-офицер третьей роты Семеновского полка Струменский, прозванный за отдаленное сходство с императором «Александром Вторым». Почему-то Александра Первого похоронили в закрытом гробу; те же, кто императора в этот гроб клал, с ужасом отмечали, как смерть изуродовала его до неузнаваемости. А спустя одиннадцать лет, в 1836 году, под Томском поселился пришедший неведомо откуда божий человек, старец Федор Кузьмич, и прожил там в благочестии до 20 января 1864 года. Был этот старец вылитый Александр, одного с ним возраста, даже сутулился так же. К тому же безродный калика перехожий был образован не по статусу, языками иностранными владел и, что очень важно, несмотря на набожность, никогда не говел, а в ответ на упреки архиерея говаривал так: «Если бы я на исповеди не сказал про себя правды, небо удивилось бы; если же бы я сказал, кто я, удивилась бы земля». Смекаешь, кто это был на самом-то деле? шепотом спрашивает Константин Иванович.
Смекаю, шепотом отвечаю и тут же вопрос пытаюсь задать: А как же?..
Но Константин Иванович увлеченно продолжает шептать:
Не зря же последний российский император Николай Второй Владимира Галактионовича Короленко под суд отдал в 1912 году за то, что тот опубликовал в своем «Русском богатстве» незаконченные «Посмертные записки старца Федора Кузьмича», сочиненные Толстым. Эх, а допиши Лев Николаевич эти записки, мир бы узнал всю правду, в том числе и где сошедший с престола Александр пребывал до 1836 года!
И где же? таращу глаза на прадеда.
А тут, у нас под Уфой, и жил с кержаками! Теперь на месте этого домика стоит затонская школа 4, до сих пор, значит, кто-то на намоленном месте уму-разуму набирается!
И что же, все это мы, горюхинцы?! Это ж надо было так в истории Российской империи поучаствовать! привстаю с табуреточки и приосаниваюсь.
Ну, не знаю, может быть, и совпадения какие есть, хотя Константин Иванович тоже приосанивается.
Татьяна Александровна тихо вздыхает.
Юрка! зовет меня с улицы первый хулиган нашего двора Сережка, с которым мы договорились на чердак слазить.
Кто это? спрашивает прадед.
Сережка Богомолов из второго подъезда гулять зовет.
Ну иди поиграйся с ним, мальчик, видно, хороший, плохих с такими фамилиями не бывает, Константин Иванович смотрит на носовой платочек в руке и не может вспомнить, для чего он ему.
История 5
Ваши? слесарь ЖЭУ 157 Непролейстакан держал за шиворот Сережку Богомолова и Ренатку Кинзекеева, а меня подпинывал под зад коленом.
Тот, что посередине, наш, остальных не знаю, признал меня Константин Иванович и вопросительно взглянул на Непролейстакана.
Удумали по пожарной лестнице на чердак залезть винтики-шпунтики! Туды их растуды! Ладно, со своим шурупом сами разбирайтесь, а этих я дальше на опознание поведу, чтобы им родители тоже правильную резьбу нарезали! слесарь оставил меня перед прадедом, а товарищей моих поволок на экзекуцию по месту жительства.
Вот знаешь ли ты, Егорка, отчего мой отец Иван Сергеевич в 1885 году из кержацкого поселка в Уфу на улицу Никольскую переехал? свел Константин Иванович лохматые брови к переносице.
Так мы же на Блюхера живем!
О Василии Блюхере отдельный разговор будет, а Никольская теперь именем Мажита Гафури зовется. А переехали мы
Да знаю: баню коммерческую на этой улице поставили, стали помывками горожан зарабатывать себе на жизнь, отвечаю бойко, раскаяния в проступке не изображаю, потому что залезть на чердак по железной лестнице, висящей на торце пятиэтажки, это же геройство целое, это подвиг почти, это не лампочку в парадном из рогатки разбить, не слово матерное на заборе написать!
Верно, была баня, по 25 человек в номерах и общем отделении зараз мылись. Но ее можно было бы и в Затоне поставить. Но в Затоне хулиганья было столько, что хоть с маузером за хлебом в лавку ходи.
Откуда же их столько образовалось?
Откуда? Все оттуда же из пролетариев с гегемонами! Откуда еще? Сначала старших перебивают, на чердаки по пожарным лестницам лазят, потом в пьяном виде ножиками друг друга тыкают, тряхнул бородой прадед.
Ты, прадедуля, не горячись, ты по порядку рассказывай, пытаюсь перевести разговор в конструктивное русло.
А чего тут рассказывать? Зимой 1854 года снегу намело столько, сколько ни один старожил не мог на своей памяти припомнить!
Так старожилы, они же никогда ничего не помнят! не могу удержаться от реплики.
Прадед опять брови к переносице свел, но на реплику не отреагировал.
А весной Белая так взбурлила, так залила все окрестности, что пробила себе новое русло возле самых гор обрывистых, на которых вся Уфа тогда и умещалась, это уже потом она гигантским удавом расползлась по равнинам, проглатывая близлежащие деревеньки, словно кроликов, а в 1956 году так целый город Черниковск в себя всосала. В общем, вместо старого русла реки Белой образовалась старица, ее Старицким затоном назвали. Вот этот затон и стали использовать пароходчики Зыряновы, Мешковы, Сорокины, Якимовы, Стахеевы и те, что помельче, чтобы пароходы свои ремонтировать да на зимовку ставить. А где пароходчики, там и кузнецы, ремонтники, кочегары, плотники. Стал кругом рабочий люд селиться, бараки строить, землянки рыть.
В мутных водах весеннего паводка на бельские просторы наконец принесло капитализм? поражаюсь участию сил природы в смене общественно-политических формаций.