Нет, он какой-то монстр, сказал папа.
И зачем его только на Землю привозили? поддержала мама.
Его нельзя пускать к людям, в общество. А вдруг у него в желудке сидит этот Чужой? И не человек он совсем. Никакой человек не способен на такое.
Я расплакалась. Вспомнился разговор, когда мы гуляли по мокрому песку вдоль линии прибоя:
А ты, правда, выходил в космос без скафандра? Сколько тебе тогда было лет? Или ты не хочешь вообще говорить на эту тему?
Глеб непроизвольно стискивает мою руку, очень больно. Есть вещи, о которых он не хочет говорить, но и не ответить мне он не может.
Выходил. Несколько раз. Первый раз ещё подростком просто так было нужно. Потом чтобы знать, что можешь это снова сделать, когда понадобится. В самый последний момент надо сделать глубокий выдох. Выдохнуть весь воздух из лёгких. И нужно очень точно контролировать время ведь у тебя есть всего десять секунд
Галка прислала мессагу:
Думаешь, он тебя вспомнит? Теперь любую тёлку может выбрать, а не такую замухрышку, как ты. Герой, блин, межпланетный. Их фото под ручку с Оливией на Луне на всех каналах отсвечивают. Следующий президент Бразилии, не хухры-мухры.
А я, влюблённая дура, написала в ответ:
Мне пофиг. Пусть женится на этой бразильской тёлке и свалит с ней на свой вонючий Марс.
Хорошо, что она ничего не ответила.
Был хмурый осенний денёк, похожий, как брат-близнец, на вчерашний. Обложное небо, серый город. Безнадёга. На последней лекции уже начала клевать носом, когда вдруг с улицы донёсся нарастающий звук, вскоре превратившийся в надсадный рёв. Все высыпали из здания.
Едкий запах дыма и гари длинные параллельные чёрные полосы на асфальте накренившиеся в разные стороны высокие ели опалённые, почерневшие керамические плитки на обшивке шаттла, замершего прямо у входа в центральный учебный корпус.
У меня перехватило дыхание, потемнело в глазах весь мир остановился. Одна секунда, две, три пять пронзительной тишины. И потом вновь всё завертелось, загудело. Шум, разговоры, возгласы, стук и грохот. Люк шаттла по-черепашьи медленно открылся.
Глеб! Ну вот что мне с ним делать?! Ведь взрослый мужчина, но иной раз прямо как дитё неразумное себя ведёт. Не знаю, способен ли ещё кто-то приземлить лунный шаттл на небольшой центральной площади студенческого городка. Но вот придти в голову только одному человеку могло. Да, человеку! И я единственная, кто это знает совершенно точно. Да, его действительно вырастили Обитатели Космоса, но он всё равно выбрал Землю!
Несколько шагов по тротуарной плитке и десять ступеней до входа в здание. Глеб медленно шёл, стараясь ступать уверенно и держать спину прямо но после месяца в невесомости даже у него это получалось плохо.
Я стояла как столб дура принцессанутая и смотрела, как он поднимается. Мой звёздный рыцарь без страха и упрёка. И все расступались перед ним. Мысли бросились врассыпную, собрать их никак не получалось. Единственная мысль в голове как я сейчас выгляжу в ближнем ультрафиолетовом диапазоне?
Глеб подошёл ко мне, взял за руку. Он сильно изменился, или просто давно его не видела.
Знаешь, я уже научился хорошо различать цвета, в его голосе какие-то новые, тёплые нотки. Теперь точно знаю: тебе больше идёт синий цвет, ведь в твоих глазах синева земного неба,
Еле сдерживаю слёзы, и ничего не могу ему ответить. Только уже улыбаюсь.
Вот явился, не запылился, он улыбается в ответ, как его учила. Вернулся домой, чтобы просить руки у лучшей девушки на Земле. Хотя не понимаю точного смысла этой фразы, в тёмно-зелёных глазах проскакивает весёлая искорка. А всё остальное, кроме одной руки, ни на фиг не нужно, что ли?
Елизавета Аристова. Сердцебиение Агаты
Я пошел за Агатой в пещеру, потому что пошел бы за ней куда угодно. Теперь дышал ей в затылок в прямом смысле слова: в проходе было узко, а черные некогда косички сменил бунтарский ежик. Когда смотрел на него слишком долго, то спотыкался. И просто кожей чувствовал Агатино осуждение: в ее глазах мне следовало быть ловким старшему товарищу и лучшему другу детства.
Извини, Агата, я больше не собирался притворяться. Сильным, мудрым да никаким. В пещеру пошел от отчаяния, а еще оттого, что до сих пор влюблен, наверное. Хотя она, дурочка, со своим авантюрным максимализмом едва ли когда-то это поймет и оценит.
Осторожно, шепчет мне Агата, не оборачиваюсь, но я все равно слышу. Слух у меня, как у кошки. Здесь бывает камнепад, будь деликатнее в движениях.
Все мы знаем, к чему приводит деликатность. Меня вот привела плестись за спиной у Агаты, недоумевая, как я вообще на такое решился. Она же просто объявилась из ниоткуда, а дальше пошло, как во сне. Случайный звонок, сумбурное объяснение, и вот мы уже на невнятной географической точке, не предупредив никого, давим ботинками пыль. «Покажу тебе что-то дорогое» так она сказала, Агата. И я сорвался: поезд, автобус, короткая трель дверного звонка. И ежик вместо косичек, здравствуй, подруга детства.
Так много наговорил ей в мечтах перед сном, что тогда, в реальной и долгожданной встрече поиссяк. Обнялись, прошел на кухню, ощущая себя неловким в квартирке с ремонтом в стиле хай-тек. Вежливо отказался от борща. Борщ и Агата вещи несовместимые, наверняка, готовила не она.
Одна живешь? вопрос, задуманный непринужденным.
На что Агата поджимает губы и спрашивает, удобно ли мне будет ночевать на матрасе в зале. Потом говорит о пещере, об удивительной находке. Киваю, кажется, невпопад, время к вечеру и спешу укрыться в зале. Матрас жесток и неудобен, удивляюсь сам себе: Агата, пещера я же хотел пригласить Катю в кино? Она давно проявляет ко мне интерес, и борщи готовит сама, хотя так ли это важно.
Возвращаюсь мысленно в пещеру и горько усмехаюсь Агата достала фосфорный фонарик. Да, она девочка с огоньком. И всегда была: разбитые коленки, бесцеремонные откровения, необструганная детская дерзость. Катя вот без огонька. Не потому ли я сейчас в пещере, что иду на свет?
Пришли, объявляет Агата странным голосом, и я замираю. А теперь смотри.
И я смотрю, вглядываюсь в темноту и вижу некое подобие капсулы.
***
В ней жизнь. Непривычная взгляду, очевидно, неземная. Поворачиваюсь к Агате, одними губами шепчу «Инкубатор?» Она отрицательно мотает головой: она и сама не знает. «Младенец» ярко-желтый, а может, это взрослая особь. Весь в шипах и каких-то наростах, глаз нет, рта тоже, но тело вздымается и опускается, словно дышит. Агата молча показывает рукой на подобие вентиляции в капсуле, киваю. Хочется закрыть глаза и оказаться дома.
Еще почему-то хочется ему помочь, но внутренним оком знаю, что бессилен.
Я его таким нашла, Агата достает сигареты и протягивает пачку, мотаю головой. Да, я курю, если ты не в курсе.
Бунтаришь по полной, пытаюсь пошутить, разрядить обстановку.
Раньше мне это здорово удавалось с той, другой Агатой. Которая еще не выросла.
Что делать-то будем?
Забыв об осторожности, легонько поддеваю камень носком ботинка тот с гулким стуком исчезает в темноте. Агата хватает меня за рукав, сердито, а еще испуганно.
Ты что делаешь? Камнепад же! Он и так не в безопасности, кивает на капсулу. Что делать-то будем, когда проснется?
Не знаю, глупо ухмыляюсь, больше от отчаяния и абсурда ситуации. Усыновим?
И Агата выросла, и я уже не тот. Маленьким нравился себе больше. Шутка дурацкая, но подруга детства внезапно не сердится. Тушит свой окурок, смущенно глядит куда-то за мою спину.
Знаю, странно, да. Не к кому было больше обратиться. Давай просто наблюдать за этим явлением, ты ведь ну мы ведь все подвалы в детстве облазили. Помнишь «Братство креста и дорожного камня»?
Я не помнил.
Словом, Агата по-прежнему отводит глаза. Теперь у нас одна тайна на двоих.