Нет! Павла не надо. Он много работает У меня. Давайте Во. Давайте Верку. Пусть она со мной посражаеться. Пусть. Я ей еще бочку ту вспомню. Зови ее сюда.
Заместитель главы выглянула в коридор и, увидев того, кого нужно, громко позвала:
Вера! Верочка! Подойдите, пожалуйста, сюда. Дормидонт Афанасьевич вас видеть хочет.
Почуяв что-то неладное, Вера вытерла руки о фартук и, пройдя в кабинет, встала у стола главы:
Слушаю вас!
Верочка! Ве-е-ерочка! У меня к вам большое дело, залебезил Дормидонт. Вы даже не представляете, насколько оно большое. И насколько оно вам будет приятно.
Ну, говорите.
Я слышал от народа, что у вас там бочка закопана какая-то. Тьфу! Да не об этом, конечно, я говорить хочу с вами, вальяжно, почесывая подбородок, заговорил Афанасьич. Конечно, не об этом. О другом. Более важном.
Ну говорите, говорите. Мне убираться надо, непонимающе поторопила Вера собеседника.
В общем, так, Вера. Хочешь повышения зарплаты за этот месяц? Вижу. Хочешь. И путевку в Крым. Тоже вижу хочешь. А сделать для этого вот надо что. Завтра голосование по выборам. Кстати, Гюзель! переключил Дормидонт свое внимание на заместителя, листовки с моей программой раскидывали? Плакаты с моим лицом развешивали? Люди готовы к выборам? Меня.
Готовы, Дормидонт Афанасьевич. Листовки каждый день кидаем. В местной газете каждый день про вас пишем. Плакаты только сегодня сняли. Ваше лицо орет в каждом доме из каждой розетки.
Это хорошо, ответил глава села и опять переключил внимание на Веру. В общем, так. Я тебя записываю в свои оппоненты. И ты завтра избираешься со мной. Поняла.
Да делайте чего хотите. Надоели уже. Все. Пошла я, проговорила уборщица и вышла из кабинета.
Ну вот и все, Гюзель, потирая ладони, томно сказал Дормидонт. Мой соперник уборщица Вера. Кстати. А где народ? Надо выступить перед ним. Программу рассказать. Поехали к народу.
Поехали! Дормидонт Афанасьевич. Я знаю куда. Сегодня они все там. У бочки.
Где? Где?
Да у бочки. У бочки.
У бочки мечтательно проговорил глава села и зажмурился, как кот на сметану.
То, что народ уже много времени собирается у вкопанной в землю до середины бочки, Дормидонт не знал. Да и не представлял себе такого. А сейчас, подъехав к этому месту, даже немного удивился. Чисто. Дети по траве бегают. Скамейки вкопаны. Дедушки сидят, в домино играют. Водку никто не пьет. Бочка с квасом стоит. Поют под гармошку у елок. Интересно. И почему ему об этом никто не сказал? Непорядок. Он же глава. Да и он же приказал эту емкость Да-а-а. Он приказал ее сюда свалить. У Веркиного дома. А тут вот как. Ладно. После выборов наведу здесь порядок. Всех разгоню. Площадь для гулянок есть. А то занялись самодеятельностью.
Народ, увидев, что к их месту отдыха подъехал глава, отложили каждый свое занятие и стали ждать, когда он выйдет из машины.
Привет! поздоровался Афанасьич, с интересом оглядывая доселе неизвестное ему место.
Привет! Здравствуйте! Здравствуйте! Привет! послышалось со всех сторон.
Вижу, хорошо тут вам?
Правильно видите. Хорошо, раздался чей-то голос.
А коль хорошо, то слушайте меня, зачем я к вам приехал! заорал во всю силу легких Дормидонт и, взглянув на шофера, приказал ему: А ну-ка подними меня на эту бочку. Я как с броневика им речь толкну. Шофер тотчас исполнил просьбу шефа и помог ему взобраться на злополучный сосуд. Ну что? Все видите меня?
Все! Все! раздались голоса.
Ну коль все, то слушайте
И заговорил. Про тяжелую политическую ситуацию. Про демократию. Про финский сыр и турецкие яблоки. Про недостроенный мост. Грязную речку. И нехватку средств, чтобы улучшить дорогу. Раздал, сколько мог, обещаний. Даже чуть больше. Поругал своих заместителей, пообещав всех после выборов уволить. И сказал, что детская площадка скоро будет. Впрочем, как и стадион. А под конец своей бесконечной речи глаголил ошеломленному народу, что соперник его по выборам она. Уборщица Верка. И он приглашает всех, впрочем, как всегда, голосовать за него.
И народ, кивнув, все как один поклялись сделать то, что он требует. Нет. Просит.
Спустившись с легендарной бочки, Дормидонт Афанасьевич помахал народу рукой. Погладил железный, набитый цементом сосуд. Сел в машину. И поехал. Чтобы завтра, как всегда. Победить. И не иначе.
***
А назавтра были выборы.
И, к удивлению вахтера Павла, за Дормидонта Афанасьевича проголосовало ровно два человека он и сам Дормидонт. А остальные отдали свои голоса за человека, которого звали Вера. И за веру в будущее. Нонсенс. Но это правда.
Плач ЯрославныА
Сатирический рассказ
Начальнику Следственного Комитета, господину
Лоншакову Г.В.
От бывшего главы ТПРУУ, а
ныне временно задержанного
по непонятным для него причинам,
гражданина Пудинга Я.А.
Заявление
Прошение
Послание
Добрый день многоуважаемый господин начальник!
С первых строк моего, начертанного вам от самого сердца, от самых позитивных уголков моей честнейшей, добропорядочной души послания хочу сказать и признаться. Признаться, во всем. Без обиняков и торга. Потому что только очищение
своей
моей евойной
Начну с азов. Да-да, с азов. Не с того миллиарда, который я, по вашему утверждению, присвоил, а с азов. С тех, которые способствовали появлению этого странного во всех отношениях дела.
Для начала я хочу попросить у вас извинения. Я еще много буду просить у вас извинений на страничках моего послания, но всему свой черед.
Это извинение включает в себя некоторые моменты правильного правописания этого послания. А то. Не обращайте внимания на ошибки в словах. Потому что и я, имеющий два, нет три высших образования, способен на волне нервенных чувств и тревоги совершать их.
А также не обращайте внимания на некоторые капельки, упавшие на мое письмо. Это скупые мужские слезы оболганного, обманутого, брошенного всеми замечательного человека, коим являюсь я, брызгают из моих синих глаз.
Но вы прекрасный человек и отличнейший профессионал своего нелегкого дела я это понял, когда вы отвергнули те грязные деньги, которые предлагал вам мой бестолковый, невоспитанный адвокат, приблизивший тем самым свое увольнение разберетесь до мельчайших деталей и не осудите мои эмоции. Ведь я перед вами как перед Творцом. Нагой и чистый.
Господин следователь! Извините меня, что я не называю вас, как вы рекомендовали мне, гражданином. На такие инсинуации у меня не поворачивается язык. Для меня сейчас вы господин. И прошу вас забыть тот нелепый случай, когда я позволил себе схватить вас за лацкан вашей форменной одежды. Это было с моей стороны не очень корректно. Но и меня можно понять, господин следователь. Я находился в то время в гостях у своей второй мамы. Любимой тещи. В ее новом пятиэтажном особняке. И я, по своему недоразумению, принял вас и всю вашу прекрасную команду числом пятьдесят человек за обыкновенных бандитов.
Ну а как же еще? Я депутат, глава, руководитель и просто любящий сын своих родителей как мог отнестись к этому внезапному вторжению на участок моей тещи? Да-да. Я делаю акцент на том, что ваши изумительные и во всем послушные подчиненные случайно зашли, но не ко мне.
Я не имею таких хором. И отказываюсь их иметь в будущем. Потому что я должен быть рядом со своим любящим меня народом. Для которого я живу и работаю без устали, до потери своего сознания.
И не слушайте тещу. Мою вторую маму. Что это якобы я ей купил этот дом. Нет! Это она! Копила. Копила. И купила. Так как всю свою жизнь трудилась на одном замечательном предприятии. Уборщицей. А так как мы все знаем чудную оплату этих трудов, то все и свершилось.
Но меня опять отнесло чуть-чуть в сторону, господин следователь. А я хотел с азов. И вот они азы. Желаю признаться во всем. Как на духу. Как перед иконой. С азов, значит. Но не с того миллиарда, который, по вашему разумению, я присвоил. Нет. И еще раз нет. Со школы хочу начать. Со своей школы.