И все же утро 3 октября было особенным. УАЗ помнил об этом Василий Павлович частенько говорил об этом в последние месяцы. Бывало едет по полям и разговаривает тихонечко:
Вот доживем до октября, а там и до пенсии недалече. Зиму уж как-нибудь с тобой помучаемся. Последнюю зимушку-то и распутицу, потерпит нас Ванька-тракторист из Дубовки, вытащит пару разочков на последок-то не обедняет поди ж. А там и лето. Летом-то хорошо, дороги всюду есть. Проскрипим и пойдем на заслуженный отдых. Я внучат нянчить, а тебя на бытовку обородую. Больше не придется скакать по ухабам-то. Будешь у меня чин-чином стоять в огороде. Все по уму. Пенсия то на то и пенсия, чтобы сидеть да отдыхать.
Приговаривая так, Василий Павлович колесил по проселочным дорогам, поминая чертом каждый ухаб и каждую лужу. А потом наступило 3 октября 2018 года и стукнуло старику-водителю 59 лет. Да только безрадостным был тот день.
Палыч! окликнула водителя бухгалтер главпочты, слыхал новость-то?
Знаю я ваши новости бабские, проворчал в ответ мужчина. Опять поди Ленка тебе сплетню рассказала про соседку, али свекровь ее чего с полуслепу напутала.
Да подожди же ты! Указ новый президент подписал. Про пенсии.
Какой еще указ?
Ты вот с какого года? спросила бухгалтер
Писятдевятаго, а чаво? пожал плечами Василий Павлович
Не повезло тебе! Еще год прибавили! В 61 пойдешь на пенсию.
Да брешут, отмахнулся тот.
Ничего не брешут, все точно, Ленка по телевизору новости видела.
Точно брешут, проворчал водитель, направляясь к своему УАЗу с мешком писем в руках.
Но как бы не отмахивался Василий от новостей, как бы не верил, а действительность все же была действительностью и обрушилась на старика всей своей реальностью. Не была снежная зима 2018 года последней и пришлось Ваньке-трактористу терпеть передвижную почту еще долго
***
Осеннее солнце светило низко, косые его лучи едва перепрыгивали через забор, отражая солнечных зайчиков от лобового стекла новенького Mercedes-Benz, запертого вместе с десятками своих братьев-близнецов на огороженной территории главного столичного офиса «Почта России». Грузовик вздохнул близилась уже третья зима, как их заперли здесь. За это время фирменная васильковая краска и логотипы «Почта России» поблекли под безжалостными дождями и палящим зноем, но все еще были читаемы и легко различимы. Белоснежные гербы все еще ослепляли своей белизной, как и в первый день, когда изготовленные по спецзаказу автомобили только сошли с заводского конвейера. Он хорошо помнил, что их собирали на заказ, для работы в полях передвижной почтой, они должны были разъехаться по всей стране, чтобы доставлять почтовые грузы в самые отдаленные деревушки страны. Для этого рабочие на заводе дали им более мощные двигатели и специальные колеса, прочные стекла и даже оборудовали подогревом сиденья. Они были готовы работать там, где не могли обычные УАЗики, а потом что-то пошло не так и они оказались здесь на этой стоянке, почти в самом центре Москвы.
«Почему нас заперли здесь? часто задавался вопросом грузовик. Что с нами не так? Я был создан для того, чтобы колесить бескрайние просторы Сибири и Поволжья, видеть улыбку на лицах стариков, получающих долгожданные письма или газеты. Почему мы все заперты здесь и только мальчишки-сталкеры порой навещают нас, чтобы сделать глупые фотоснимки, корча рожи?!»
На третий год своего вынужденного заточения грузовик решил, что все дело в том, что он собран под маркой немецкого бренда. «Наверное, людям не понравилось, что я собран не в Ульяновске, решил грузовик. За это я обречен гнить здесь!»
После этого он больше не думал, смирившись со своей судьбой и нереализованной мечтой приносить пользу людям.
***
Палыч, ну как же так?! отчаянно судачили водители в гараже главпочты. Эх, какой мужик был!
А как «буханку» свою любил. Старый УАЗик, а он его подкрасит, подпаяет и, смотришь, машинка опять скачет! вспоминали старики.
Жалко! Жалко! Чуть-чуть пенсию не увидел, вздыхали.
Да и увидел бы, может, если бы не эта дурацкая реформа, возразил кто-то. Ушел бы спокойно по осени на пенсию, как и должен был в 2019-м и не пришлось бы зимой по сугробам этим А еще Ванька-тракторист кабы не опился, вытащил бы нашего старика, там до Дубовки-то километра 2 всего. Старик всегда туда ходил. А тут вот видите как обернулось. Машина увязла, а до Дубовки идти, какой смысл, Ваньки-то нету уже. Палыч в Сосновку побрел, ну а это километров 5
Все 7 будет, возразил третий собеседник.
Воот Ну знамо дело простудился. Пневмонию схватил. Эх, жалко мужика.
Жалко качали головами коллеги покойного.
Да и машина эта. Тьфу! Сколько раз писали в управление, мол дайте новую! А они все нету да нету
Да у них на все один ответ. Сами на джипах катаются, а в глубинку тьфу Сталина на них нет!
Так судачили водители в гараже главпочты, а старый УАЗ, глядя на них плакал подтекающим радиатором, жалея глубоко в своей железной душе, что не сдюжил, не выехал из того злополучного сугроба, что нет у него преемника, который обладал бы более мощным двигателем и шипованными колесами, а еще сидениями с подогревом, нет приемника, приспособленного, чтобы возить почту по проселочным дорогам российской глубинки
P.S.: рассказ написан в ответ на этот пост на Пикубу:
https://pikabu.ru/story/broshennyie_gruzoviki_pochtyi_rossii_v_moskve_7792106
Последнее пристанище победителей
***
Ветер трепал русые с проседью волосы, выбившиеся из под косынки. Марфа Ильинична взволнованно теребила в руках платок. Ее слепые, теперь выжженные до пустоты глазниц, а когда-то огромные цвета весеннего неба, глаза безучастно смотрели на мир. Марфа была слепа уже ни первый год, со временем она привыкла к этому и даже начала самостоятельно справляться с уходом за собой и небольшим огородом, который выращивала по собственному почину и чтобы отвлечься от воспоминаний о прошлом. Но только не сегодня, сегодня особенный день сегодня она, наконец-то встретится с сыном. Няня Маруся, ухаживавшая за Марфой здесь на Валааме, рассказала ей еще на минувшей неделе, что скоро придет новый пароход, который привезет в интернат новых жителей. Марфа уже знала, что такие пароходы приходили на Валаам регулярно, привозя продукты, зимнюю одежду и новых постояльцев, иногда они привозили и письма, хотя тем, кто здесь жил писем ждать было уже не от кого Только лейтенант Пашка, как все звали местного олигофрена, потерявшего на фронтах Второй Мировой память и разум, иногда получал письма от боевых товарищей и сам писал им что-то неразборчивое, рисовал какие-то каракули и гордо называл это «секретной почтой».
День клонился к вечеру и Марфа Ильинична подставила под последние лучи заходящего июньского солнца морщинистое лицо. Она всегда любила солнце, даже тогда в июне 1941-ого.
***
Ветер трепал русые волосы, выбившиеся из под косынки. Марфа поправила непослушную прядь и снова принялась за прополку. Тяжело ей было на сносях управляться с хозяйством, но такова уж женская доля за домом следить, да детей растить. Старший сыночек уже большой, 12 годков по весне стукнуло, помогал матери, чем мог, хоть и силенок еще не на взрослого, а уже мужичёк. Марфа вздохнула, хоть и любил ее муж-военный крепко, а не угодной невесткой она стала для своей свекрови.
«Порченая девка тебе, Мишаня, досталась, любила говаривать бабка, вона, у других уже пятеро деток, а твоя все никак не соберется! Одного родила и ждет чего-то!»
«Мать! Не суй свой нос в наши дела! одергивал Марфушин муж. Наживем еще, успеется!»
Второго внука свекровь так и не дождалась. Померла. Даже лежа в гробу свекровь, казалось, укоряла Марфу и та боялась подойти попрощаться со старушкой. Так и схоронили, а спустя немного времени Марфа и поняла, что беременна. По всем приметам выходило, что надо ждать дочку. Соседка-повитуха так и сказала: «Жди, Марфуша, себе помощницу, а то, может и двоих! Живот вон как разнесло!» Марфа и ждала.