Последние слова он пробормотал почти неразборчиво. Когда они уже подходили к кофейне, повернулся к Рефику и спросил:
— Что ты обо мне думаешь? — Похоже, он сразу пожалел о своем вопросе, потому что, не дожидаясь ответа, указал куда-то в сторону толпы: — Правда, красивая?
Перед кофейней собралось в крут человек шестьдесят рабочих. Музыканты сидели в сторонке, а посредине плясали две девушки. Обе не красавицы, лица усталые, улыбки вымученные. Рабочие тоже не выглядели особо веселыми. Человек десять хлопали в ладоши и время от времени выкрикивали что-то одобрительное, а остальные сидели с усталым и сонным видом, зевали. Они были похожи на измученных долгой войной солдат которые одержали наконец последнюю, дорогой ценой давшуюся победу, но никак не могут поверить в то, что война закончилась, и всё чего-то ждут, хотя утке можно возвращаться по домам. Внутри кофейни за столами клевали носами несколько человек. К двери, пошатываясь, прислонился пьяный, хлопал и порой мычал что-то невнятное. Дарбука вдруг смолкла, одна из цыганок стала обходить рабочих, собирая деньги. Кто-то начал к ней приставать, она его оттолкнула, вызвав несколько смешков. Толпа зашевелилась, открылась и закрылась дверь кофейни. Человек пять-шесть медленно побрели к баракам, спать. Музыканты снова заиграли.
Рефик глядел на толпу и думал: нужно что-нибудь сделать, чтобы этим людям жилось лучше. Он снова почувствовал стыд и угрызения совести, как это бывало с ним каждый раз в туннеле. «Я никогда не думал, что смогу стать для них своим, но и быть настолько в стороне — нехорошо, совсем нехорошо! Зачем я на них смотрю? Они закончили работать, устали, решили немножко развлечься, прежде чем идти спать. А я? Мне все это…»
— О чем думаешь? — прервал Омер ход его мыслей.
— Ни о чем.
— А я вот думаю. Вернусь сейчас в барак и выпью.
— Хорошо, я тоже скоро приду. Только сначала немножко пройдусь.
Глава 38
ПОСЛЕДНИЙ ВЕЧЕР
Прислушиваясь к звукам музыки за спиной, Омер шел к бараку. «Эх, и славно же будет сейчас выпить! Хвала Аллаху, все кончено! — думал он. — Теперь я стал богачом. Теперь обо мне будут говорить „богатый тип“… Но сегодня не время об этом думать». Впереди показались освещенные газовыми лампами окна барака.
Открыв дверь, Омер услышал что-то вроде тихого подвывания, которое оборвалось, когда он вошел внутрь. Кажется, это Салих пел песню, но, увидев Омера, замолчал. Салих и Энвер сидели за столом и пили ракы, перед ними стояла большая открытая бутылка. На другом конце стола в полумраке виднелись еще две бутылки, уже пустые.
— Привет, молодежь!
Энвер даже не обернулся. Ткнул Салиха в плечо:
— Эй, приятель, что замолчал? Допевай!
Салих что-то пробормотал, взглянул на Омера, замолчал и немного подумал.
— Перед патроном что-то не поется.
— А что такого? — с вызовом спросил Энвер. — Ну ладно, тогда я сам спою. — И он начал натужно горланить песню. Через некоторое время остановился и сказал: — К тому же он никакой не патрон. Он партнер. Наш с тобой партнер. Разве не так? За твое здоровье, партнер!
— Да, и все-таки… По крайней мере, он похож на патрона, — с простодушным видом проговорил Салих и взглянул на Омера: — Вы не обижаетесь?
— Пейте-пейте, ребята, на здоровье! — сказал Омер, стараясь выглядеть добродушным.
— За тебя, партнер, за тебя! — провозгласил Энвер. — Ты тоже с нами выпей! — Несколько секунд он смотрел на Омера, словно прикидывая, что бы этакого сказать, потом снова заговорил: — До чего же ты, партнер, умный! Не стал, как другие, держать нас на окладе, взял в долю, сделал партнерами.