Государственные контролеры, словно свита, следуют за ним верхом. Я тоже сел на коня, думал, упаду, но не упал. Конь сам по себе идет, а я знай себе на нем посиживаю.
Мои занятия продвигаются успешно, и я этому несказанно рад.
Глава 30
ДВА ЛЮБИТЕЛЯ МУЗЫКИ
— Что вы будете делать на летних каникулах? — спросил Джезми, старательно разглядывая растущее на зеленой полосе посреди проспекта дерево, как будто увидел среди его ветвей нечто интересное. После занятий у месье Балатца они с Айше шли из Таксима в Харбийе. На дереве, привлекшем внимание Джезми, уже распустились листья. Было начало мая. Джезми каждый раз предлагал проводить Айше до Нишанташи, но та не разрешала, и из-за этого, должно быть, у них порой возникали споры о том, какими должны быть отношения между мужчиной и женщиной в цивилизованном обществе. В этом году Ниган-ханым перестала приходить за Айше после занятий. Этому предшествовала долгая тихая борьба. В конце концов Ниган-ханым поняла, что Айше никогда не будет такой дочерью, какую ей хотелось бы иметь, и, надув губы и махнув рукой в знак того, что жизнь ее полна мучений, больше к этой теме не возвращалась.
Джезми повторил свой вопрос, на этот раз размахивая футляром со скрипкой.
Летом семья Айше должна была переехать на Хейбелиаду, куда в прошлом году не ездили из-за смерти Джевдет-бея. Однако в этом году Айше заканчивала лицей, и мама с Османом собирались отправить ее к тете в Швейцарию, чтобы получше выучила французский. Если она уедет, то уроки музыки в Бейоглу прекратятся, и не будет больше прогулок от Туннеля к Харбийе, и мальчика этого рядом не будет. Айше не хотелось уезжать в Швейцарию. Заметив, что Джезми нервно размахивает футляром, она проговорила:
— Не знаю. А ты чем думаешь заняться? — и смутилась.
Джезми однажды, желая подчеркнуть существующие между ними различия, сказал, что в той среде, где он родился и вырос, спрашивают просто: «Что ты будешь делать?», а вот в кругу родственников и знакомых Айше, у которых есть время и возможность выбирать, принято спрашивать: «Чем думаешь заняться?»
— Скорее всего, поеду в Трабзон, к родителям. — Зимой Джезми жил в Стамбуле и изучал юриспруденцию.
— Как славно! — сказала Айше, стараясь казаться веселой. — Будешь там читать свои любимые романы, купаться в море…
— Ха! Там в море никто не купается. Купаются только здесь, на островах и в Суадийе. Ну и в Европе, конечно.
Когда Джезми волновался, то забывал о том, что он сторонник цивилизации, и вспоминал, что он из бедной семьи. Его отец работал в Трабзоне учителем музыки.
Айше снова почувствовала себя неловко. «Второй раз за одну минуту!» Потом ей кое-что пришло в голову и она обрадовалась:
— Вот и хорошо! Замечательный повод познакомить своих близких с принципами цивилизации. Объясни им, что купаться в море — не грех!
— Объясню! — твердо сказал Джезми.
Они замолчали. Шли не торопясь. Вокруг была тень, опустившееся уже довольно низко майское солнышко освещало только самые верхушки деревьев и крыши некоторых домов вдалеке. Задувавший время от времени со стороны Шишли легкий ветерок нес с собой запах липового цвета и жимолости. Джезми вдруг обеспокоенно спросил:
— Ты на меня не обиделась?
«Нет, на него нельзя обижаться!» — думала Айше, краем глаза поглядывая на идущего рядом худого симпатичного юношу и вдыхая аромат липового цвета. Она понимала, что ей хочется любить, но старалась держать себя в руках.
— Хорошее сегодня было занятие, правда? — спросила она поспешно. — Месье Балатц так хорошо играл!
Сегодня, как и всегда, учитель-венгр сначала по отдельности позанимался с каждым из своих учеников, потом дал им послушать пластинку, а под конец урока сыграл на скрипке то, что они его попросили.