Насер закусил губу.
Финансовая стабильность.
Деньги?
Нет, не деньги. Он помолчал. Я хочу устроить себе надежную карьеру и жить с комфортом. Может быть, даже на пенсию уйти пораньше.
Дейа поморщилась:
Работа, деньги какая разница
Может, и так, согласился Насер, покраснев. Ну, а ты что ответишь?
Ничего.
Это нечестно! Ты должна ответить. Что тебя сделает счастливой?
Ничего. Меня ничего не сделает счастливой.
Он удивленно моргнул:
Как это ничего? Ну хоть что-нибудь-то должно!
Дейа отвернулась к окну. Насер не сводил глаз с ее лица.
Я не верю в счастье.
Неправда. Просто ты пока еще его не нашла.
Нет, это правда.
Это из-за Он запнулся. Из-за твоих родителей?
Дейа видела, что Насер пытается поймать ее взгляд, но упрямо глазела в окно.
Нет, солгала она. Они тут ни при чем.
Тогда почему ты не веришь в счастье?
Все равно не поймет, объясняй не объясняй. Дейа повернулась к нему:
Просто не верю, и все.
Насер мрачно смотрел на нее. Интересно, что он видит? Догадывается ли он, что если ее вскрыть, то внутри, прямо за ребрами, обнаружится всего-навсего сгусток гнили и грязи?
По-моему, на самом деле ты так не считаешь, наконец сказал он и улыбнулся. Знаешь, что мне кажется?
Что?
Мне кажется, ты просто притворяешься, чтобы посмотреть на мою реакцию. Проверяешь, сбегу я или нет.
Интересная теория.
А я уверен, что так оно и есть. Подозреваю, ты часто так делаешь.
Делаю что?
Отталкиваешь людей, чтобы они не причиняли тебе боль.
Дейа отвернулась.
Да ладно, брось. Ты не обязана в этом признаваться.
Мне не в чем признаваться.
Ну вот и замечательно. Но все-таки можно я скажу тебе одну вещь?
Дейа посмотрела на него.
Я не причиню тебе боли. Обещаю.
Она улыбнулась через силу. Если бы и впрямь можно было ему довериться! Но она понятия не имела, как это довериться.
Фарида влетела на кухню, едва Насер ушел. Ее миндалевидные карие глаза были широко распахнуты и вопрошали: понравился ли жених Дейе? понравилась ли она ему как ей показалось? согласна ли она принять его предложение? Дейе уже не в новинку было отказывать женихам, «нет» вертелось у нее на языке. Но обычно жених ее опережал. Когда родители вежливо сообщали, что свадьбы не будет, Фарида сперва рыдала и хлестала себя по лицу, но потом принималась за дело с еще большим остервенением. Несколько телефонных звонков и к концу недели уже находился следующий кандидат.
Но в этот раз все вышло иначе.
Кажется, он тебя не испугался, с ухмылкой заявила Фарида с порога кухни. На ней было красное с золотом платье, которое она всегда надевала, когда приходили женихи, голова небрежно обмотана кремовым платком. Она подошла к внучке. Его родители сказали, что хотели бы в скором времени прийти еще раз. Что скажешь? Насер тебе понравился? Передать, что ты согласна?
Не знаю, сказала Дейа, бросая на стол мокрое полотенце. Мне нужно время подумать.
Подумать? Да о чем тут думать-то? Ты радоваться должна, что у тебя еще выбор есть! Некоторым девушкам везет куда меньше вот как мне, например.
Это не выбор, пробормотала Дейа.
Ну, здрасте! А что же это еще такое? Фарида провела пальцами по столешнице, чтобы убедиться, что она чистая. Меня родители не спрашивали, хочу ли я замуж за твоего деда. Сказали: иди, и я пошла.
Но у меня-то родителей нет, отозвалась Дейа. Ни дядь, ни теть никого, кроме сестер!
Глупости. У тебя есть мы, отрезала Фарида, но в глаза Дейе предпочла при этом не смотреть.
Дед с бабкой растили Дейю и трех ее сестер с тех пор, как Дейе исполнилось восемь. Уже много лет они жили всего-то вшестером, а не большой многопоколенной семьей, как принято у арабов. Дейю часто грызло одиночество, особенно во время Ураза-байрама, когда они с сестрами сидели дома, зная, что никто в этот большой праздник не придет к ним в гости. Одноклассницы наперебой хвастались, кто как отмечал, кому сколько подарков и денег перепало от родственников, а Дейа лишь улыбалась, как будто и у них с сестрами все точно так же. Как будто у них тоже есть дяди, тети и другая любящая родня. Как будто у них есть семья. Но на самом деле никакой семьи у них не было, и они понятия не имели, каково это. У девочек были только они сами да дедушка с бабушкой, которые растили их из чувства долга.
Насер будет хорошим мужем, сказала Фарида. Станет врачом. Будешь как сыр в масле кататься. Надо быть полной дурой, чтобы ему отказать. Такие предложения не каждый день делаются!
Но мне всего восемнадцать, тета. Я еще не готова идти замуж.
Да как будто я тебя в рабство продаю, ей-богу! Любая мать стремится выдать дочерей замуж. Вот скажи мне, ты знаешь хоть одну девушку, чья мать не озабочена поиском жениха в точности как я?
Дейа вздохнула. Тут не поспоришь. Большинство ее одноклассниц за месяц успевают посидеть с несколькими женихами, и никто из них, похоже, не против. Они красятся, выщипывают брови и, похоже, ждут не дождутся, когда за ними явится суженый. Некоторые уже помолвлены и через не хочу дотягивают последний год в школе. Словно есть в грядущем замужестве что-то настолько увлекательное, что никакое образование и в сравнение не идет. Дейа часто смотрела на них и думала: «Неужели вам больше ничего не надо? Ведь должно же быть в жизни что-то еще!» Но потом мысли сворачивали в другое русло, ее охватывали сомнения. Дейе начинало казаться, что, может быть, одноклассницы и правы. Может быть, и впрямь кроме замужества в жизни ничего нет.
Фарида нависла над ней, качая головой:
Ну почему ты все усложняешь? Чего тебе еще надо?
Дейа посмотрела ей в глаза:
Я тебе уже говорила! Я хочу поступить в колледж!
Аллах милосердный! бабушка отшатнулась. Снова-здорово! Сколько раз тебе повторять? Никакого колледжа, пока ты живешь в этом доме! Если муж разрешит тебе получить образование после свадьбы, его право. Но мой долг позаботиться о вашем будущем, пристроив вас с сестрами замуж за хороших людей.
Раз ты заботишься о моем будущем, почему не разрешаешь мне поступить в колледж? Почему позволяешь какому-то чужому человеку решать мою судьбу? А что, если он будет как баба[3]? Что, если
Придержи язык! рявкнула Фарида. Верхняя губа у нее дернулась. Сколько раз тебе говорить: я не желаю ничего слышать о твоих родителях!
Видно было Фарида едва сдерживалась, чтобы не залепить внучке оплеуху. Но Дейа не просто так боялась. В свое время она достаточно насмотрелась на мать, чтобы понять, что сама так жить не желает.
Мне страшно, тета, прошептала Дейа. Я не хочу выходить замуж за человека, которого не знаю.
Свадьба должна быть по договоренности, так принято, сказала Фарида. То, что мы живем в Америке, ничего не меняет. Она покачала головой и полезла в шкафчик за чайником. Если ты так и будешь отвергать жениха за женихом, то оглянуться не успеешь, как превратишься в перестарку. Тогда уже никто на тебя не позарится, и всю оставшуюся жизнь ты проведешь в этом доме со мной. Она встретилась глазами с внучкой. Ты же видела, что бывает, когда девушки перечат родителям и отказываются идти замуж или, хуже того, разводятся! И где они сейчас? Живут в родительском доме, глаз не смеют поднять стыдобища! Ты этого хочешь?
Дейа отвернулась.
Послушай, Дейа. Голос Фариды стал мягче. Я же не требую, чтобы ты вышла за Насера прямо завтра. Посиди с ним еще разок, узнай его поближе.
Дейа ни за что бы не признала, что Фарида права, но поневоле начала сомневаться. Может, ей и впрямь пора замуж? Может, стоит принять предложение Насера? В бабушкином доме у нее все равно будущего нет. Ее даже в магазин за продуктами одну еле отпускают. «Женщина не мужчина», вечно твердит Фарида. Да и потом, Насер, кажется, славный. Уж точно лучше всех прочих, кого она перевидала за эти месяцы. Если не он, то кто? В конце концов, на ком-то придется остановиться. Нельзя отказывать бесконечно. Иначе Дейю ославят и сестер вместе с ней. Она уже почти слышала, как будут шушукаться соседи: «Это дурная девушка. С ней не стоит иметь дело. Есть в ней какая-то червоточина».