Говорил мне Майкл: проводи эксперименты только в контролируемой среде! продолжал шептать Бен. В тот раз ты портился, как обычное тело, а мой раствор поддерживал в тебе достаточно жизни, чтобы тормозить этот процесс. Но сейчас ты просто выпадаешь из реальности, а вернувшись, становишься более Он так стыдливо замолчал, что я понял: продолжение мне не понравится. Мертвым.
Я с ужасом понял, что он прав: после этого пробуждения мне еще труднее стало разговаривать, я будто оцепенел. Попытался встать и не смог. Пару дней назад такая новость меня бы прямо-таки убила (ха-ха, шутка, я уже был мертв), но сейчас я принял ее с тихим, покорным отчаянием.
Может, рассказать ему, что оба раза это происходило со мной после того, как я встретился взглядом с другим восставшим? Но что это даст? Бен со свойственным ему энтузиазмом уйдет в изучение новой загадки, хотя на самом деле спасти меня может только одно.
Деревня Танамор, прошелестел я. Ищи кого-то, кто знает, где.
Мой смелый план провалился, не добравшись и до третьего пункта. Я представлял себе и не собирался расставаться с этой мечтой поселение благородных праведных старцев, которые до сих пор ждут, когда вернется реликвия их народа. Я несу им эту реликвию на блюдечке, благородно готов от нее отказаться, а в обмен мне всего-то и нужно, чтобы меня оживили!
Я уже отправлял Молли расспросить соседей, забормотал Бен, таращась на меня сквозь грязное пенсне. Никто не знает, Джон. Все повторяют, что это сказка. И я думаю Может, так и есть? Нет никаких доказательств, что возвращение этих фрагментов мрамора туда, где они были, поможет тебе ожить или всем остальным умереть.
Меня поражала способность Бена говорить такие ужасные вещи, продолжая смотреть на тебя ясными голубыми глазами, будто он читает невинный доклад на конференции или еще каком-нибудь сборище умников.
И что ты мне предлагаешь? пробормотал я.
Он схватил меня за обе руки и даже не поморщился от того, какие они ледяные.
Давай забудем о твоем плане из семи пунктов, а? Возьмем танамор себе, изучим его свойства, придумаем способы использовать его в духе современной науки, а не бабушкиных сказок.
Бабуш что?! Я смог сесть. Бен, ты не забыл, что танамор забирает жизнь, душу и разум того, кто его хранит?
И это какой-то не изученный наукой вид воздействия. Это наш шанс оставить след в истории! Джонни, что если камни могут излучать невидимые лучи, которые способны вредить человеку, если долго хранятся рядом с ним? Мы сделаем сейф, который будет это излучение подавлять, и
Бен застонал я и без сил упал обратно. Мне кажется, когда я слышу такой бред, мне становится хуже.
Серьезно? оживился Бен. Это тоже достойно изучения! Ты хочешь сказать, если что-то тебя печалит, это отражается на твоем уровне активности? Я закрыл руками лицо, но Бен продолжал: Такое возможно. В лодке ты грустил и всю дорогу лежал неподвижно. Мне постоянно казалось, будто мы с Молли кого-то убили и плывем, чтобы выбросить тело в море.
Если меня не станет, Бен вполне сможет подхватить падающее знамя графа Гленгалла, короля несмешных шуточек.
Бен, я хочу ожить, глухо проговорил я из-под рук. Наверное, я так злился потому, что он сказал вслух то, о чем я и подумать боялся. И если для этого нужно верить в бородатых праведных старцев, я буду в них верить. Отдай мне танамор. Он мой, я его нашел.
Нет, нет, умоляюще застонал Бен и прижал трилистник к себе. Тебе от него наверняка станет еще хуже. Я буду его изучать.
Чем бы дитя ни тешилось, лишь бы нашло уже наконец одну маленькую географическую точку на карте весьма небольшой страны.
Та сказка правда. Ищи деревню, отрезал я. И можешь даже не говорить со мной, пока не продвинешься в поисках.
* * *
Киран явился под вечер: просунул голову в дверь и с подозрением уставился на меня.
Не вздумай, предупредил я. Еще раз потащишь на фабрику, я так заору, что мало не покажется.
Тогда сами бы шли. Место прямо для вас.
Он просочился в комнату и сел на край моей скамейки, пугливо озираясь.
Родственничков своих боишься? Что ты такого сделал?
Киран дернул плечом, продолжая беспардонно меня разглядывать. Похоже, вежливости от него удостаивались только живые.
Можете мне кое с чем помочь? наконец спросил он. Только для этого вам придется пойти на ту фабрику.
Я аж хохотнул. Ну и уловка! Он всерьез рассчитывал меня провести?
Иди куда шел, Киран. Я даже отвечать на это не буду.
Шкет бросил на меня неприязненный взгляд, но послушно ретировался. Я удобнее устроился на лавке и сделал вид, что лежать одному гораздо приятнее, чем с кем-нибудь говорить.
В ближайшие дни Бена и Молли я видел редко: в основном за мной присматривала ее мамаша. Точнее, она часто занималась работой в той же комнате, где лежал я (унизительно тесная комната в задней части дома, где хранился всякий хозяйственный хлам), и заодно оскорбляла меня. Это успешно отвлекало от факта, что я не могу пошевелиться. Похоже, Бен оказался прав: чем грустнее мне было, тем мертвее я становился.
Принесите мне одеяло.
Обойдетесь. Чего вам мерзнуть? Мертвый вы.
Мне настолько не интересно ваше мнение, что я все забываю узнать, как вас зовут.
А мне настолько не интересно ваше, что я вас даже не спрошу, с чего вы померли. Я вас не сдаю только потому, что Молли не велела, а брат ваш, доктор, уж такой уважаемый человек! Ему ведь нравится моя Молли?
Нет конечно. Он ее терпеть не может. Кстати, у него в Лондоне есть жена, он просто это скрывает.
Ой, да не брешите, я женатых за версту отличаю.
Богатый опыт?
Я уж лучше не буду спрашивать, какой опыт у вас, милок. Потому что ответ на лице написан: никакого.
Зато вас боится собственный сын, буркнул я, не зная, чем еще ее задеть. Что-то я его при вас ни разу не видел.
В ответ мамаша развернулась и запустила в меня глиняной миской. Я охнул, но увернуться, конечно, не успел. Миска с силой врезалась мне в грудь, скатилась на пол и разбилась. Больно не было, а вот обидно еще как.
Еще раз про моего сына что-то вякнете я вам башку откручу, прорычала мамаша. Уяснили?
Я примирительно поднял руки.
Уверен, он совершил какое-нибудь ужасное преступление и теперь скрывается от полиции, еле слышно пробормотал я, когда она отошла, просто чтобы последнее слово осталось за мной.
Злодей Киран явился через пару часов, когда мать ушла работать в поле, и пересадил меня на стул, помешав моему комфортному пребыванию на лавке.
До невозможности противно вас трогать, заявил он, подхватив меня под руки. Вы противоестественное существо.
Вот и положи на место! возмутился я и бесполезно пнул воздух ногой.
Ого, я пошевелился! Но насладиться этим не успел: меня брякнули на жесткий стул с подлокотниками.
На этом стуле при жизни любила сидеть наша бабушка, сообщил Киран. Едва узнав, что я неживой, вежливый мальчик обернулся чудовищем, да так и не превратился обратно. Вам нельзя лежать, вы от этого на вид совсем мертвый становитесь.
Интересно, в Ирландии все такие откровенные или только в этой семье? Киран упал на освободившуюся лавку и начал ковырять в зубах. Являлся он всегда в одной и той же одежде, чем глубоко оскорблял мои эстетические чувства.
Киран, твердо начал я, решив воспользоваться нашей беседой для дела. Сосредоточься и скажи: что ты знаешь про деревню, где праведники хранили танамор?
Вы еще спросите, где гномы золото прячут.
Я бы удивился, если бы ты знал что-то настолько полезное.
Киран выразительно глянул на меня:
Будете мне помогать или нет?
Даже не подумаю.
Киран встал и сердито вышел из комнаты. Меня осенило: да он же сумасшедший! Поэтому его и держат в доме. Видимо, его ищет не полиция, а санитары лечебницы для душевнобольных.
* * *
Я много времени в жизни потерял, но никогда еще не терял его так буквально: даже рукой не получалось шевельнуть. Надежду во мне поддерживало лишь то, что кто-то из той деревни, уж конечно, еще жив прошло всего-то сорок лет с тех пор, как оттуда забрали танамор, а значит, тем, кому было двадцать, теперь всего-то шестьдесят. Рано или поздно отыщутся.