Случилось что-нибудь? встревоженно спросил я, поздоровавшись.
Взгляд его прояснился не сразу.
Случилось?.. Д-да пожалуй Ты садись.
Я сел.
Банку вскрой.
Вскрыл. Рисунок мгновенно сменился. Было пиво стал тоник. Якобы.
Ну?..
Что «ну»?
То, что мы оба с тобой идиоты.
Оч-чень мило А подробнее?
Мы же не должны это видеть, сдавленно проговорил Вадим. Это дополненная реальность! Чтобы ее увидеть, специальное оборудование нужно очки, контактные линзы
Поначалу я его просто не понял. Уставился на свою банку, сижу моргаю.
А ну-ка честно! потребовал он. С глазами в последнее время что-нибудь делал?
Д-да импланты вставил хрусталики
Вадим обессиленно уронил голову на грудь и некоторое время пребывал в неподвижности.
Позволь ошеломленно начал я. Ты хочешь сказать
Ничего я не хочу сказать. Я уже все сказал.
То есть, по-твоему Мои импланты это еще и
Вот именно.
Да что за ерунда?! Меня подбросило с лавки. Это же незаконно! Подключить человека к виртуалке можно только с его согласия!
Ты мне вот что ответь глухо отозвался он, по-прежнему не поднимая головы. Ты там какие-нибудь документы подписывал? Перед операцией
Подписывал.
А читал?
Нет Ксюша читала
Я осекся.
Это что же Выходит, без меня меня женили?
Выходит, так мрачно подтвердил Вадим. И не одного тебя, заметь
* * *
В микрохирургии глаза послали меня в кабинет к юристу величавой, но милостиво настроенной даме.
Ах, мужчины-мужчины пожурила она меня с улыбкой. Когда ж вы с бумагами работать научитесь? Подмахнут не глядя, а потом давай крайних искать
Но я же не просил!
Как это вы не просили? Из ящика стола на свет божий немедленно появилась папочка, а из папочки отпечатанное на принтере заявление с моей подписью.
Что-нибудь можно сделать? хрипло спросил я.
А что бы вы хотели?
Отключиться от виртуальной реальности!
От дополненной, поправила она. Виртуальная обошлась бы вам дороже.
Ну от дополненной!
Вам не нравится ваша нынешняя семейная жизнь?
Тут я призадумался. Стало зябко.
Мне вот, например, со сдержанной грустью призналась дама, по условиям контракта дополненной реальностью пользоваться вообще запрещено. А я бы, знаете, не отказалась. Столько бы нервов сэкономила
Я готов уже был поддаться ее обаянию, когда внезапно вспомнилась тетенька, выскочившая из-за скамейки с незримым пистолетом в руке. Ну и чем мы с Вадимом, спрашивается, лучше? Тем, что воображаем себя не секретными агентами, но счастливыми мужьями?
Это ваше дело! твердо сказал я. А меня, пожалуйста, отключите.
Ну так отключитесь. В чем проблема-то?
Отключиться самому?
Ну да. С помощью пульта.
А как он хоть выглядит?
Очарованная моим невежеством, дама лишь покачала головой.
Вот Снова выдвинула ящик стола и извлекла оттуда простенькое с виду устройство.
* * *
Пульт, как я и предполагал, нашелся в Ксюшиной косметичке.
Взял его и, признаюсь, замер в нерешительности. Стало вдруг тоскливо, страшновато: вот коснусь сейчас кнопочки комната померкнет, расплывется, и окутают меня те же смутные сумерки, что и полтора месяца назад
Ничего не померкло, всего лишь мигнуло, а спустя пару секунд я сообразил, что и не должно было померкнуть хрусталики-то никуда не делись, просто отцепились от программы. Наше уютное гнездышко разом обветшало: в углах потолка зашевелилась паутина, на полу возник сор, обои местами отстали и свесились.
Рискнул заглянуть в зеркало. Какой кошмар! Наверное, все-таки Ксюша была права: ежедневно смотреть на это морщинистое злобное рыло Хотя позвольте! Хрусталики-то вставили мне, а не ей
И кажется, не только хрусталики. Звуки и запахи тоже изменились: из кухни потянуло горелым луком, за окнами зазвучал приглушенный мат и загрохотали контейнеры, водружаемые на мусоровоз.
Метнулся к незанавешенному окну. Боже Наш славный ухоженный и выметенный дворик обратился в подобие свалки: обломки асфальта, выбоины, бродячие пластиковые пакеты
Я вскрикнул и отшвырнул пульт с такой силой, что, ударившись об пол, он улетел под скомканное семейное ложе.
А потом вошла Ксюша. Надо полагать, услышала мой взвизг.
Драный халатишко, брюзгливое обвислое лицо По-моему, она была в поддатии. Знакомым жестом коснулась губ кончиками пальцев, только вот между средним и указательным дымилась сигарета. Она что же курит? И обоняние подтвердило: да, именно так.
Что, злыдень?.. цинично кривя рот, сказала мне она. Все воображаешь, будто я перед тобой по одной половице хожу? У, мудило господне Глаза б мои тебя не видели
Что же я должен был услышать, если бы не нажал кнопочку? «Заинька ты мой ушастенький, ну почему ты опять такой расстроенный?..»
Нет, уж лучше наваждение, чем такая правда!
Да на хрен бы ты мне был нужен, продолжала она между тем, если б не пенсия твоя ветеранская-инвалидская! Сколько лет ты меня доставал, пятка слепая!.. И как я сразу не догадалась бельма тебе вставить?..
Стряхнула пепел прямо на ковер и с видимым удовольствием затянулась.
Главное, дешево и сердито, злорадно ощерясь, сообщила она. За подключение к муниципальной программе семьдесят пять процентов скидки! Вот и подключила Пускай тебе еще и мэрия башку поморочит
Какое это, должно быть, наслаждение выкладывать дураку-мужу голую правду, точно зная, что тот ни хрена не услышит!
В следующий миг она увидела ужас в моих глазах и все поняла.
Пульт прохрипел я. Где пульт?..
И кинулся на четвереньках под койку.
Вдруг не разбился!
Июль август, 2020
Бакалда Волгоград
Сергей Лукьяненко
Дураки и дороги
Кондратьев был высоким, грузным, загорелым дочерна настоящий рабочий человек, проводящий дни напролет под палящим солнцем, ветром и дождем. Не верилось, что он начальник Трассы на участке Москва Калуга, скорее казалось, что Кондратьев только что вылез из-за рычагов грейдера или скрепера. Защитного цвета бриджи и расстегнутая цветастая рубаха на нем смотрелись солидно, будто генеральская форма.
Колков рядом с Кондратьевым выглядел неубедительно. Тощий, сутулый, бледнокожий, в старомодных очках, в слишком жарком для лета костюме типичный кабинетный ученый. Собственно говоря, им он и был.
С самого начала знал, что ерунда получится, сказал Кондратьев, вытирая пот со лба. В голосе Кондратьева было не то чтобы удовлетворение, но легкое торжество. Но такого даже я не ожидал. Можете объяснить, профессор?
Я не профессор, привычно возразил Колков, поправляя очки. Разбираться надо
Так разбирайтесь.
Они стояли на выжженном солнцем поле, рядом с ровной черной лентой Трассы. Две полосы в каждую сторону, прямая будто стрела и ровная как стол Трасса казалась сделанной из хорошего асфальта. На большем участке так и было, но вот этот участок, экспериментальный, к асфальту не имел никакого отношения. Никакой строительной техники поблизости не наблюдалось, как и вообще следов человека. Лента дороги тоже была пуста. Даже внедорожник Кондратьева, на котором они приехали, стоял в сторонке. Одуревший от жары кузнечик выпрыгнул на ленту дороги, замер на секунду и вдруг резко отпрыгнул назад.
Даже безмозглым насекомым ваша дорога не нравится, сказал Кондратьев. Теперь удовлетворение в его голосе было явным.
Хорошая дорога, рассеянно сказал Колков. А кузнечик все правильно. Дорога насекомых и прочих мелких животных отпугивает. Чтобы меньше погибали, не пачкали ветровые стекла
Гуманизм, насмешливо сказал Кондратьев. Ясно. И куда нас завел ваш гуманизм? А завел он нас в начальник Трассы выразительно замолчал, глядя вперед.
Впереди дорога внезапно начинала углубляться в поле. Вначале возникала колея, потом резкий спуск, стены которого облицовывала та же самая черная масса, из которой состояла дорога. Потом спуск окончательно заглублялся, и дорога ныряла в туннель. Черный провал уходил куда-то вглубь.