Подружились мы с ним мгновенно. Полмесяца назад увидел его в толпе и принял за полузабытого знакомого такое у него было умное и приятное лицо.
Все как всегда утешаю я, смакуя по глоточку холодное горьковатое пивко. Взять кинематограф. Тоже ведь фабрика грез.
Фабрика, вынужден согласиться он. Но там хотя бы присутствовала условность: вот ты вот экран А тут полная иллюзия.
Зато, говорят, наркотиков меньше потреблять стали.
Вздыхает, делает глоток.
Так-то оно так Хотя, знаешь, надо еще прикинуть, что вреднее
Из боковой аллеи показывается полная дама в облегающем спортивном костюме. Хищно озирается, затем внезапно исчезает за ближайшей скамейкой. Не иначе секретный агент 000. Миссию выполняет, а то весь мир медным тазиком накроется. Интересно, где она сейчас? В Багдаде? В Чикаго? В Караганде?
Ну вот тебе пример, говорю я. Видишь? За лавкой присела. Какая-никакая, а гимнастика. А то валялась бы на диване перед теликом. Так, глядишь, и вес сбросит
Люблю иногда грешным делом противоречить сам себе. В данном случае своему альтер эго. Проверяю таким образом на прочность собственные взгляды.
Дама тем временем выскакивает из-за скамейки, дважды стреляет в нас из незримого пистолета с глушителем и, пригнувшись, семенит наискосок через центральную аллею. Мы с Вадимом, надо полагать, представляемся ей в данный момент парой трупов. Секретные агенты не промахиваются.
Слушай, задумчиво говорит Вадик. А ведь мы в сумасшедшем доме
Полностью с ним согласен. Но возразить все же необходимо, иначе наш спор выродится в беседу. А в беседе истина не рождается.
Нет худа без добра, замечаю беспечно. Вот, скажем, попаданцы. Заказал он себе виртуалку начала девятнадцатого века. Будет учить Александра Первого самолеты строить против Наполеона
А сам в самолетах ни бум-бум, вставляет Вадим.
Не важно. Главное, намерения-то у него благие
Ага! А благими намерениями, знаешь, что вымощено?
Знаю.
Да чепуха это все брезгливо морщится Вадик. Думаешь, он Александру Благословенному помочь хочет, хотя бы и понарошку? Или там исполнить священный долг перед виртуальным Отечеством? Он состояться хочет как личность! Здесь-то, в реале, у него ни фига не выходит И не выйдет!
Единым махом он допивает пиво, и банка преображается: программа отработала в руке теперь прежняя тара из-под слабоалкогольной продукции. Вадим приподнимается, выбрасывает улику в урну.
По правде говоря, озабоченно признается он, снова присаживаясь рядом, меня беспокоит другое. Язык
В смысле?
Ну вот смотри начинает он и вдруг умолкает.
Куда смотреть?
А вон туда И Вадик кивает на приближающуюся к нашей скамейке молодую пару.
Идут в обнимку. Она крутит головой направо-налево, а он ей на что-то указывает свободной рукой. Такое впечатление, будто девушка впервые попала в некий музей, а юноша демонстрирует экспонаты.
Тише! предостерегает меня Вадим. Слушай
Я вслушиваюсь. Пара проходит мимо.
Гля!.. сыплются незрелые юношеские междометия. Во!.. А?.. Нифигассе?..
Вид у девушки малость оторопелый.
Вот и все, что требуется сейчас от языка, выждав минуту, печально подытоживает Вадим.
Позволь Что это было? спрашиваю я, глядя вслед странной парочке.
Банку выброси, советует он.
А?.. Смотрю на опустевшую и, стало быть, демаскированную банку. Да, лучше от нее избавиться, что я и делаю. Ну так все-таки?
Кавалер подключил барышню к своей дополненной реальности, холодно поясняет Вадим. И не нужно никакого словесного общения. Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать
Хм Я задумываюсь. Слушай, но ведь к тому все шло! Чем рассказывать о чем-нибудь, проще сфоткать, отснять сюжет, потом показать Да, ты прав. Скоро и говорить разучимся
* * *
Ну слава те, Господи! слышится сварливый женский голос. Хоть двое нормальных! А то кого ни встретишь сам отдельно, башка отдельно!..
Вскидываем глаза и видим перед собою тетеньку весьма почтенного возраста и не весьма почтенной наружности то, что во времена Антона Павловича Чехова именовалось словом «халда». Судя по всему, соскучилась по общению. Бесцеремонно плюхается на скамью, сотрясши ее до трубчатых опор, ибо весит изрядно.
Я чего говорю-то?.. воинственно обращается она к нам, причем так, словно мы тыщу лет с ней знакомы. Повзбесились все! Ну молодежь ладно, а старичье-то что творит, а?.. Выхожу сегодня из подъезда, гляжу: Марья сидит из двадцать третьей квартиры. Подсела к ней, говорю: «Ну что, Марья?..» А она мне в ответ, можете себе представить: «Бонжур, говорит, прынцесс! Что ж это вас, княжна, вчерась на ассамблее-то не было? Петр Алексеич, говорит, такого страх не любит! Будет вам, княжна, реприманд» А?! ядовито переспрашивает подсевшая. Реприманд! Ничего себе?..
Д-да-а переглянувшись, сочувственно покручиваем головами.
А все мэр!
Опаньки! округляет глаза Вадим. А он-то тут с какого боку?
С какого? закусывает удила неистовая наша собеседница. А кто им потакает всем этим придурочным?..
Мэр? Потакает? Зачем?
Как зачем?! Как зачем?.. Крыши-то у всех уехавши! Никто ж не видит, до чего он город довел!
А до чего это он его довел? не выдержав, вмешиваюсь я. Вот сидим мы с вами в скверике Чистота кругом, порядок. Газоны подстрижены
Словно очнувшись, тетка оглядывается по сторонам, причем лицо ее становится на диво тупым. И впрямь: ухоженные газоны, новенькие урны, гравийные дорожки. Внезапно встает и, отступив на шаг, озирает нас с презрительным изумлением.
Тьфу! А я их, главное, за здоровых приняла! У, дурки!..
Поворачивается и уходит.
Очумело смотрим друг на друга и начинаем нервно смеяться.
* * *
Что за притча: кроме нас с Вадиком, реальность в чистом виде не нравится никому. Одни ее бранят, другие из нее бегут.
Ушастенький, ласково втолковывает мне Ксюша. Знаешь, почему тебе кажется, что все вокруг хорошо? Потому что у нас с тобой все хорошо! Только поэтому Ты хоть раз Вадика о его семье спрашивал?
Н-нет
Ну и зря! Спроси Уверена, живут душа в душу
Свежая, радостная, моложавая. Элегантный приталенный халатик, пушистые тапки с ушками. Где были раньше мои глаза? Нет, даже не так Где были раньше мои хрусталики-импланты? Еще одна трогательная привычка, которой я раньше, естественно, не замечал: влюбленно на меня глядя, Ксюша временами касается губ кончиками пальцев, словно хочет послать мне воздушный поцелуй.
Спохватываюсь, подхожу украдкой к зеркалу, всматриваюсь в собственные поврежденные возрастом черты. Да тоже в общем-то ничего, сойдет Выгляжу, конечно, постарше супруги, но так и положено!
А насчет семейного счастья она, пожалуй, права. Даже страшно представить себе домашний быт гражданочки, составившей нам компанию в сквере. Вполне понятно, что жизнь, куда ни плюнь, должна представляться такой особе в исключительно мерзком виде.
А ведь в каком-то смысле это тоже дополненная реальность. Реальность, дополненная постоянными склоками.
Хотя, если так рассуждать, сюда все что угодно можно за уши притянуть вплоть до цивилизации в целом. Взять, к примеру, ту сценку на переходе, с которой я начал. Трое придурков, вообразивших себя бог знает кем, и одна нормальная. Ждут зеленого света. А представим на минутку, что проезжая часть пуста в обе стороны. Тогда что? Тогда у нас уже четверо придурков: машин нет, а они стоят. Почему? Да потому что светофор это тоже дополненная реальность. Как и любой закон, как и любая услов ность
А Вадика про его семейную жизнь я обязательно выспрошу.
* * *
Приятеля моего я заметил издали, стоило войти в сквер. Сидит на той же скамье, в руке все та же банка-оборотень. У меня, кстати, тоже, только еще не вскрытая.
Но, как подсказало мне обострившееся с некоторых пор зрение, что-то с Вадимом на сей раз было не так: опущенные плечи, остановившиеся глаза. Уж не стряслось ли чего?