Они коротали ночь, строя несбыточные замыслы на будущее, и порой проблеск раскаяния овладевал душой Матильды. Невзирая на бурю, они допоздна оставались в лесу. Пылая злобой, наконец отправились они каждый в свою постель, но сон бежал от их изголовья.
Во всем буйстве неуемного воображения Матильда рисовала себе стройную фигуру, выразительное лицо Верецци; тогда как Цастроцци, преследовавший двоякую цель, со свирепым торжеством предвкушал терзания, уготованные предмету ее любви, и переменил свой замысел, ибо ему открылся более совершенный способ возмездия.
Матильда провела ночь в беспокойстве и волнении; ее рассудок был истомлен борениями страстей, и вся ее душа приготовлялась к деяниям ужасным и злодейским. Облик Цастроцци, когда она повстречала его за завтраком, твердо выражал решимость отомстить.
Я едва не трепещу, воскликнула Матильда, пред пучиной злодейств, в которую я намерена ввергнуться. Но Верецци о! пусть даже ради него я утрачу надежды на вечное блаженство. При сладостной мысли, что я назову его моим, ни безупречная стыдливость, ни ложный суеверный страх не способны отвратить меня от дерзновенных исканий его руки. Нет! Я решилась, продолжала Матильда, когда при воспоминании о его изящном облике ее душа воспламенилась десятикратной любовью.
И я также решился, сказал Цастроцци. Я решился отомстить, и моя месть свершится. Юлия умрет, и Верецци Цастроцци остановился; его взор сверкнул с особенной выразительностью, и Матильда заподозрила, что он подразумевает более, нежели сказал. Она подняла глаза, и они встретились с его глазами.
Забронзовевшие щеки Цастроцци окрасились мгновенным румянцем, но вскоре он исчез, и его лицо вновь приняло привычное твердое и решительное выражение.
Цастроцци! воскликнула Матильда. Неужели вы притворствуете, неужели стремитесь обмануть меня? Но нет, это невозможно. Простите, друг мой, я не желала сказать этого мои мысли в смятении.
Охотно верю, с надменностью произнес Цастроцци.
Но вы извините мне минутное и бессмысленное сомнение? спросила Матильда, уставив бессмысленный взор в его лицо.
Не стоит нам задерживаться на пустых, бессмысленных речах, сказанных не по велению души, ответил Цастроцци. И я прошу извинения у вас за то, что двусмысленной речью причинил вам беспокойство; но верьте мне, Матильда, мы не покинем друг друга; ваши дела одновременно и мои; не доверять друг другу безрассудно. Но на сей раз простимся; я должен распорядиться, чтобы Бернардо съездил в Пассау и раздобыл лошадей.
День проносился; оба с нетерпением ожидали возвращения Бернардо.
Прощайте, Матильда! воскликнул Цастроцци, вскочив на приведенную Бернардо лошадь, и ускакал прочь по направлению к Италии.
Глава V
Вся ее душа была поглощена единой мыслью; преступная Матильда села в карету, ожидавшую у дверей, и приказала кучеру следовать в Пассау.
В одиночестве она предалась раздумьям, и ее рассудок вновь возвратился к милейшему для ее сердца предмету Верецци.
Грудь ее пылала обжигающим и неугасимым пламенем; и, размышляя о Верецци, Матильда содрогалась от напряжения собственных чувств.
«Он полюбит меня, он станет моим, моим навечно», мысленно восклицала она.
Улицы Пассау огласились грохотом экипажа графини ди Лаурентини, прежде чем, воспрянув от задумчивости, она обнаружила, что достигла цели своего путешествия; поселившись в городской гостинице, она принялась упорядочивать свои разрозненные мысли. Она позвала Фердинанда, преданного слугу, которому доверялась во всем.
Фердинанд, сказала она, ты получил немало уверений в моей признательности; я никогда не имела повода упрекать тебя в неверном исполнении моей воли; прибавь еще одну услугу к тем, за которые я и так в долгу перед тобой: отыщи в три дня графа Верецци, и ты станешь лучшим моим другом.
Фердинанд поклонился и с готовностью отправился выполнять ее приказания. Миновали два дня, в продолжение которых собственные розыски Матильды не только в Пассау, но и в его предместьях потерпели неудачу. Наступил вечер третьего дня, когда должен был возвратиться Фердинанд. Рассудок Матильды, приведенный в крайнее нетерпение, сделался ареной противоборствующих страстей. Она стремительно шагала по комнате.
Вошел слуга и объявил, что ужин подан.
Возвратился ли Фердинанд? торопливо спросила Матильда.
Прислужник ответил отрицательно. Она глубоко вздохнула и ударила себя пол лбу.
Из передней послышались шаги.
Это Фердинанд! ликуя, воскликнула Матильда, когда он вошел. Что ж, отыскал ли ты Верецци? О, говори скорее! Избавь меня от ужасной неизвестности!
Синьора! промолвил Фердинанд. С прискорбием я вынужден объявить, что все мои старания обнаружить графа Верецци оказались тщетными.
О, я теряю разум! воскликнула Матильда. И ради этого я погрузилась в темную пучину преступлений? И ради этого я презрела присущую моему полу стыдливость и, пренебрегая последствиями, предложила любовь тому, кто гнушается мной, кто избегает меня жестокому Верецци? Но если он в Пассау, если он в окрестностях этого города, я разыщу его.
Она сказала это и, пренебрегая увещеваниями слуг, отбросив всякое чувство приличия, устремилась на улицы Пассау. Унылое безмолвие царило на улицах города; было за полночь, и все жители, казалось, предавались сну сну, которого Матильда почти не ведала. Ее белые одежды развевались в ночном воздухе, над ними реяли темные растрепанные волосы; и когда она переходила мост, проплывавшему внизу лодочнику подумалось, что он видит сверхъестественное эфирное создание.
Примечания
1
Перевод Н. Холодковского