Похоже, тут много чего произошло после нашего прошлого разговора.
Был ли Аластир с королем, когда Кастил уехал из Нового Пристанища, чтобы поговорить с отцом? Если так, то где же король?
Многое изменилось, ответил Кастил. В том числе мои отношения с Пенеллаф.
Пенеллаф? удивленно переспросил Аластир, подняв бровь. Имя в честь богини мудрости, верности и долга?
Я кивнула, поскольку не могла просто стоять и игнорировать его.
На его губах заиграла легкая улыбка.
Полагаю, это подходящее имя для Девы.
Если бы ты ее знал, то не полагал бы так, ответил Кастил, и я крепко стиснула зубы, чтобы ничего не ляпнуть.
Тогда жду не дождусь, чтобы познакомиться. Улыбка Аластира стала напряженной.
Придется подождать еще. Кастил обернулся и на миг встретился со мной взглядом. Этого было достаточно, чтобы я поняла: он не хочет, чтобы я ему перечила. Пенеллаф уже уходит.
Киеран подошел ближе и положил руку мне на поясницу, подталкивая вперед. Я подавила желание отказаться. У меня хватило здравого смысла понять: Кастил не хочет, чтобы я находилась рядом с гостем, и на то, возможно, есть веские причины.
Я зашагала вперед, отчетливо сознавая, что меня провожают взглядами. На полпути к двери я услышала вопрос Аластира:
Разумно ли позволять Деве так свободно передвигаться?
Я остановилась
Иди дальше, прошептал Киеран.
Рукоятка украденного ножа впилась в ладонь.
Было бы неразумно отказывать ей в этом, со смешком ответил Кастил, и я призвала все свои силы, чтобы не швырнуть в него клинок.
Киеран шел за мной. Мы миновали стражников, которые вернулись на караул у большой деревянной двери. Шагая дальше, я напоминала себе не смотреть вверх, но все равно подняла глаза, когда проходила мимо пришпиленного тела господина Тулиса.
Грудь словно придавило камнем. Он и его жена приходили к герцогу и герцогине Тирман с мольбой оставить им третьего сына, их единственного выжившего ребенка, которого следовало во время Ритуала отдать на службу богам. Я чувствовала их глубочайшую боль и отчаяние, и они подействовали бы на меня даже без моего дара. Я собиралась просить за них королеву. Сделать что-нибудь, пусть даже безуспешно.
Но они сбежали. Вся семья Тулиса, его жена и младенец-сын получили шанс начать новую жизнь. И он воспользовался этой возможностью, чтобы нанести рану, которая убила бы меня, если бы не Кастил.
Мне хотелось кричать. Хотелось завопить: «Зачем?» Я смотрела на бледное лицо и засохшую кровь на груди. Зачем он сделал этот выбор? Он бросил все ради сиюминутной прихоти. Ради мести мне, хотя я не сделала ничего плохого ему и его семье. В итоге все пошло прахом. Теперь его сын будет расти без отца.
Но, по крайней мере, он будет жить. Если бы его отдали на Ритуале, его бы ждало будущее хуже смерти. Я понятия не имею, как долго жили третьи сыновья и дочери в этих храмах. Скармливали их сразу, еще в младенчестве? Маленькими детьми? Третьих сыновей и дочерей отдавали в первый же год жизни, тогда как вторые сыновья и дочери являлись ко Двору в возрасте между тринадцатью и восемнадцатью годами. Они оставались живы точнее, большинство из них. Некоторые умирали при Дворе от болезни крови, уносившей их по ночам. Кастил говорил, что вампиры борются с жаждой крови, и теперь я сомневаюсь, что они умирали от болезни. Скорее это было похоже на то, что случилось с Малессой Экстон, которую нашли со сломанной шеей и с укусами на горле. Хотя у меня нет доказательств, я знаю, что ее убил лорд Мэзин, Вознесшийся, и выставил ее тело на всеобщее обозрение.
«По крайней мере, лорд Мэзин больше никому не навредит», сказала я себе, охваченная диким удовлетворением. Я охотно вспоминала потрясение на его лице, когда отрубила ему руку. Никогда не думала, что буду рада убивать кого-то, кроме Жаждущих, но лорд Мэзин опроверг это убеждение.
Неистовая радость быстро иссякла, когда вернулись мысли о детях. Как может кто-то, смертный или нет, вредить таким юным созданиям? А Вознесшиеся делают это годами веками.
Осознав, что застыла столбом, я двинулась дальше. На сердце было тяжело, я даже не глянула на Джерико. Судя по жалобному поскуливанию, он еще жив.
Я считаю, что все заслуживают смерти с достоинством, даже он, но не чувствую ни капли сострадания. Эту участь он навлек на себя сам.
А Лэнделл? Мне его жаль? Не особо. Что это говорит обо мне?
Не хотелось об этом думать, поэтому я спросила:
Кто этот человек?
Его зовут Аластир Дэвенуэлл. Он советник короля с королевой. Близкий друг семьи. Кастилу и Малику он скорее как дядюшка, ответил Киеран, и я слегка дернулась при упоминании брата Кастила.
Почему же Кастил не хотел, чтобы я оставалась рядом с ним? Из-за того, что Аластир советник его родителей? Или потому что он слишком сильно хочет разорвать меня на куски?
Аластир не склонен к насилию, несмотря на шрамы. И хотя он знает свое место рядом с принцем, он предан королеве и королю. Есть вещи, которые Кастил не хотел бы доводить до ведома отца с матерью.
Вроде нелепого брака?
Что-то вроде того.
Когда мы завернули за угол и вступили в общие помещения, где не пахло смертью, Киеран сменил тему.
Тебе стало жалко смертного? Которому Кас помог вместе с семьей сбежать от Вознесшихся?
Кас.
Боги, такое безобидное прозвище для такого опасного человека.
Мы начали подниматься по узкой лестнице. Я посмотрела на идущего впереди меня Киерана и заметила, что при нем нет короткого меча и лука. Но он далеко не беззащитен, если вспомнить, кто он. Мне даже в голову не пришло попытаться сбежать я просто выставлю себя дурой. Вольвены невероятно быстры.
Внезапно Киеран остановился и развернулся так неожиданно, что я попятилась и ударилась о стену. Он шагнул ко мне и, склонив голову ко мне, сделал глубокий вдох. Я окаменела.
Неужели он?..
Он коснулся носом моего виска и опять вдохнул.
Что ты делаешь? Я дернулась в сторону, подальше от него. Ты меня нюхаешь?
Он выпрямился и сощурил глаза.
Ты пахнешь по-другому.
Я вскинула брови.
Все в порядке? Даже не знаю, что сказать по этому поводу.
Он словно меня не услышал, его глаза загорелись.
Ты пахнешь
Если ты опять скажешь, что от меня несет Кастилом, я тебе врежу, пообещала я. Сильно.
От тебя несет им, но дело не в этом. Он покачал головой. Ты пахнешь смертью.
Ого. Спасибо. Но если так, то я не виновата.
Ты не понимаешь.
Киеран внимательно посмотрел на меня, потом развернулся и продолжил подниматься по лестнице.
Нет, я не понимаю и даже не хочу понимать.
Я понюхала свой рукав. Он пахнет жареным мясом. Я двинулась следом за Киераном.
Ты же говорила, что не сочувствуешь никому из них, сказал он.
Так и есть. Они хотели моей смерти. Мы вышли с лестницы в крытый проход. Нас обдало холодным влажным воздухом. Но мне невольно стало жаль господина Тулиса.
Не стоит его жалеть.
Ну а мне жаль. Я поежилась под порывом ветра и опустила подбородок. Он получил второй шанс. И упустил его. Мне жаль, что он сделал такой выбор, и жаль его жену и сына. И, наверное, я сочувствую семьям всех, кто висит на той стене.
Киеран поравнялся со мной, заслоняя меня от ветра.
Жалость к семьям вполне закономерна.
Я удивленно замерла, но ничего не сказала.
Что?
Ничего, пробормотала я.
Он негромко усмехнулся.
Думаешь, я не способен на сочувствие?
Я посмотрела на двор внизу. В лунном свете ярко сияет приличный слой снега. За пределами двора не видно ничего, кроме непроглядного мрака подступающего леса. Так странно не видеть Вал огромную стену из известняка и железа, добытого в Райских пиках. Спящий городок Новое Пристанище обнесен Валом, но гораздо меньшим, чем те, что я привыкла видеть в Масадонии и Карсодонии.
Я не знаю, на что ты способен, призналась я, касаясь холодных деревянных перил. Ветер всколыхнул пряди моих волос, выбившихся из косы. Я мало что знаю о вольвенах.