Я уставилась на него.
Он откинулся на спинку кресла.
По крайней мере, я дал ему быструю смерть. В этом есть некоторое достоинство.
Я не знаю, что сказать.
Не знаю, как к этому относиться. О боги, он только что голой рукой вырвал сердце из груди вольвена!
Стоявшие у двери стражники забрали Лэнделла, а один из мужчин за столом спросил:
Так когда же свадьба?
Вопрос приветствовали смехом, и на губах Кастила появился намек на улыбку. Он наклонился ко мне.
Обе половины твоего лица прекрасны. Каждый дюйм восхитителен. Он поднял ресницы, и я оказалась в плену его пристального взгляда. Это было правдой, когда я сказал тебе об этом в первый раз, это по-прежнему правда сегодня и это будет правдой завтра.
Я разомкнула губы в резком вдохе и чуть не потянулась к лицу, но вовремя остановилась. Каким-то образом, привыкая к тому, что меня видят без вуали Девы, я забыла о шрамах, хотя никогда не думала, что такое возможно. Я уже много лет их не стыдилась. Они служат доказательством моей силы, напоминанием об ужасном нападении, которое я пережила. Но, впервые снимая вуаль перед Кастилом, я боялась, что он согласится с герцогом Тирманом. Как согласилось бы большинство людей, увидев меня без вуали или глядя на меня сейчас.
Герцог всегда говорил, что одна половина моего лица шедевр, а другая кошмар.
Но когда Хоук Кастил увидел бледно-розовый рваный шрам, который начинается от линии волос, перерезает висок и заканчивается у носа, и другой, короче и выше, протянувшийся через лоб и бровь, он сказал, что обе половины прекрасны как единое целое.
Я поверила ему тогда. Впервые в жизни я почувствовала себя красивой, что мне тоже было запрещено.
И да помогут мне боги я по-прежнему ему верю.
То, что он сказал, было больше, чем оскорбление. Это была угроза, а я такого не потерплю, закончил Кастил, откинулся на спинку и взял бокал той же рукой, которой не так давно вырвал сердце из чужой груди.
Мой взгляд упал на кинжал, по-прежнему лежащий на тарелке Лэнделла. То, что вольвен пытался сделать этим кинжалом, не должно было стать потрясением. Как будто я не знаю, что многие из сидящих за этим столом предпочли бы видеть меня порезанной на куски. Я не в безопасности здесь, но все они видели коридор, ведущий в этот зал. Они должны знать, что случится, если ослушаться Кастила.
В глубине души я по-прежнему недооцениваю их ненависть ко всему, что напоминает им о Вознесшихся. А я еще как напоминаю, хотя и не сделала им ничего плохого, кроме как защищаясь.
За столом возобновились беседы. Тихие обсуждения, более громкие. Смех. Как будто ничего не случилось. Меня это обескуражило. Но в том, что именно выбило меня из колеи, я не смогла признаться даже самой себе.
Киеран прочистил горло.
Пенеллаф, не хочешь вернуться в свою комнату?
Вопрос вырвал меня из задумчивости, я на секунду промедлила с ответом.
Ты имеешь в виду в мою камеру?
Там гораздо удобнее и даже близко так не сквозит, как в темнице, возразил он.
Камера есть камера, неважно, насколько она удобная.
Я точно помню, что мы об этом уже говорили, заметил Кастил.
Я перевела взгляд на него.
Я точно помню, что мне все равно.
Я также уверен: мы пришли к заключению, что ты никогда не была свободной, принцесса, добавил он. В этих словах по-прежнему звучит жестокая правда, как и в тот момент, когда он произнес их в первый раз. Не думаю, что ты вообще распознала бы свободу, если бы тебе ее предложили.
Я знаю достаточно, чтобы понять: свобода не то, что ты предлагаешь, бросила я в ответ.
Ярость вернулась жаркой, желанной волной, согрев мою слишком холодную кожу.
На губах Кастила заиграла легкая улыбка, но не та натянутая и расчетливая. Мой гнев сменился смущением. Он что, нарочно меня дразнит?
Сильно раздраженная, я переключила внимание на вольвена.
Я бы хотела вернуться в мою более удобную камеру, где и близко не так сквозит. Полагаю, мне не разрешат идти туда самой?
Губы Киерана дрогнули, но выражение его лица довольно быстро стало невозмутимым, доказывая то, что у него хватает здравого смысла не улыбаться и не смеяться.
Ты верно полагаешь.
Не дожидаясь позволения его высочества, я отодвинула стул. Ножки заскрежетали на каменном полу. Мои движения были не так полны достоинства, как мне хотелось, но я высоко подняла голову и начала поворачиваться.
Один из стражников, стоявших у двери и унесших тело Лэнделла, направился через пиршественный зал прямиком к принцу. Низко склонившись, он что-то зашептал на ухо Кастилу, пока Киеран поднимался. Не дожидаясь его и не глядя на потеки крови на стене, я сделала шаг.
Внезапно Кастил очутился рядом и взял меня под руку. Я не слышала, как он вставал, и, подавив удивленный вскрик, попыталась выдернуть руку. Что-то сказавший принцу стражник отошел прочь.
Нет, прошептал Кастил, удерживая мою руку. Что-то в тоне, каким он произнес это единственное слово, меня остановило. У нас сейчас будет гость. Можешь бороться со мной позже. Может, мне это понравится. Но не сейчас, не перед ним.
Я встретилась с ним глазами, и в животе возник узел. Его тон опять породил во мне тревогу. Я посмотрела на дверь. Кто там идет? Его отец? Король?
Когда дверной проем заполнила группа мужчин, Кастил переместился так, что оказался чуть впереди меня. Мое внимание привлек высокий широкоплечий мужчина, шагающий в центре группы. Копна волос песочного цвета достигала квадратной, резко очерченной челюсти. Я нутром почуяла, что Кастил говорил именно о нем.
Он выглядел гораздо старше принца. Если бы он был смертным, в чем я сомневаюсь, я бы сочла, что он достиг границы средних лет. Вряд ли он отец Кастила. В их внешности нет ничего общего, хотя это еще ничего не значит.
Он направился к нам. Его тяжелый плащ, припорошенный тающим снегом, распахнулся, открыв черную тунику с двумя переплетающимися золотыми полосами на груди. Когда он приблизился, я чуть не ахнула. Не из-за бледно-голубых глаз, которые я ассоциировала с вольвенами, а из-за глубокой борозды посреди лба, словно ему пытались разрубить голову. А ведь я не из тех, кого можно удивить шрамами. Я со стыдом отвела взгляд. Не потому, что повреждение уродливо он красив грубоватой красотой, напоминающей льва. Просто меня потрясло то, что я увидела шрамы на другом человеке, возможно, вольвене.
Я смутно осознала, что Киеран подошел и стоит за моей спиной.
Зубы богов, что здесь происходит? требовательно спросил незнакомец.
Я замерла на вдохе и перевела взгляд обратно на гостя. Его голос он звучит так знакомо.
Или лучше этого не знать? продолжал он, вскинув брови при виде крови на стене.
Его спутники смешались с пирующими, за исключением одного. Этот был ниже Кастила и уже в плечах, с копной рыжевато-каштановых волос и такими же блестящими золотистыми глазами, как у принца. Он остался рядом с пожилым вольвеном и, казалось, ловил каждый мой вдох.
Решил немного украсить стены, ответил Кастил, обмениваясь рукопожатием с усмехнувшимся вольвеном.
Мне сдавило грудь, сердце замерло. Его смех хриплый и грубый, словно горло не справляется с эмоциями. Как и у Виктера. Вот почему его голос и смех показались знакомыми.
Не ожидал тебя так скоро, Аластир, сказал Кастил.
Мы скакали без остановок, чтобы опередить бурю.
Взгляд Аластира скользнул мимо принца ко мне. На его лице отразилось любопытство, но ни капли гнева, холодности или отвращения.
Значит, это она.
Да.
Все мышцы в моем теле напряглись. Аластир опустил взгляд, склонил набок голову, и я не сразу поняла, что он смотрит на мою шею
Проклятый укус!
Коса соскользнула с плеча, открыв отметины на горле.
Аластир снова взглянул на Кастила, и кожа вокруг его рта натянулась.