Майкл наш режиссер. Ему 57 лет, но выглядит он намного моложе. Седина обошла его стороной, хотя на первом курсе университета мы с Амандой были уверены, что он ее тщательно закрашивает. У него стройное подтянутое тело и небольшая трехдневная щетина каждый день. По крайней мере не знаю ни одного человека, который бы уверенно заявил, что видел Майкла гладко выбритым. Да и вообще не так много людей, которые знают его ближе, чем студенты. Он интроверт до глубины души, и только на сцене, спиной к зрительному залу раскрывается и полностью отдается любимому делу. Однажды мне пришлось переигрывать одну и туже сцену в течении двух с половиной часов, потому что Майкл считал, что я недостаточно убедительно вживаюсь в роль. К слову сказать, я играла дерево в Питере Пене11!
Психанув, что все вокруг массово решили сойти с ума, я развернулась и направилась к выходу, ожидая, что все пойдут следом. Однако не услышав шаги, я обернулась. Вся труппа стояла, словно их заморозил Саб Зиро12, на лицах была паника и страх.
Крошка Эм так называл меня наш гример Энтони Майкл не пришел сегодня на работу и его телефон не отвечает.
Все вокруг как по щелчку кивнули головой.
Окей, а нас это пугает потому что??? я всерьез начинала злиться на ребят
Режиссер исчез, как в рукописи, Эм! Неужели ты не понимаешь? Появился этот сценарий, в котором пропадает режиссер и Майкла сегодня нет в театре! Ты разве не видишь взаимосвязи? пытался меня переманить на сторону неадеквата Нейтон.
О, ребята, вижу начала я с сарказмом отвечать прекрасно вижу, и вижу то, что даже беря во внимание старый ничего не значащий сценарий, по которому магическим образом испаряется режиссер, у вас семерых не хватает ума сопоставить, что в «Святой правде» режиссер пропадает после постановки, а не в начале!
После написания, Эм шепотом сказала Аманда
Ладно, сдаюсь выпалила я ставим ваш новый мюзикл, Майкл выходит завтра на работу и сообщает, что он выключил телефон и проспал сегодняшний день, а после премьеры, когда все живы и здоровы, вы покупаете мне кофе в Старбакс13 в течении месяца!
Идет! хором ответили ребята и мы пошли в репетиционный зал. В нашем театре это была просторная светлая комната с огромными окнами в пол, светлой мебелью большой круглый стол посередине и множество стульев вокруг него. У стены напротив окон стояло два крошечных дивана и маленький журнальный столик, на котором всегда лежали чьи-то забытые роли, телефоны всех участников репетиций в беззвучном режиме и прочая мелочь, которую запрещено было брать с собой за круглый стол.
Мы разобрали роли и начали погружаться в волшебный мир перевоплощения, который дарит нам наш театр.
Глава 2. Спустя 10дней.
С трудом сдерживая дрожь в руках, я сжимала старенький М191114, который обнаружила в доме отца. Из возможных семи патронов в магазине оставалось всего два, поэтому права на ошибку у меня не было. Казалось, в мире наступила полная оглушающая тишина и только сердце колотилось, как бешеное. По венам тек адреналин с ноткой страха, на грани наслаждения. У меня была одна цель выстрелить в Холта.
Второй патрон был заботливо уготован для Эммы.
Второе действие уже началось. И несмотря на то, что я предупредила не использовать на сцене реквизит я была уверена, что Эмма и ее команда решат поиграть со мной. Поэтому приходилось самой создавать этот спектакль.
Холт на сцене. В зале слишком много агентов. Если бы на эту премьеру пришли обычные люди, они закидали бы его тухлыми помидорами и сделали всю работу за меня! Актерская игра на двоечку.
***
А ведь когда-то он был самым красивым мальчиком в классе каштановые волосы всегда неряшливо уложены, глаза два бездонных голубых блюдца, пухлые губы. Холт был моей первой, нежной, детской любовью. И со всей наивностью, которой обладают дети я верила, что он моя судьба.
Однажды в конце лета, возвращаясь из Алабамы, где я гостила у своей бабушки Норы подъезжая к дому я увидела мальчишек из нашего класса, играющих возле старого каштана. Трое стояли на земле и размахивали руками, маленький Холт сидел на ветке, болтая ногами. Увидев меня, он улыбнулся и жестом позвал меня подойти к ним. Я попросила папу высадить меня и разрешить погулять до обеда. Естественно после долгого отсутствия я была уверена, что стала как минимум самой красивой девочкой в школе, а там глядишь можно замахнуться и на звание «Мисс Мира», ведь бабушка внушала мне о моей красоте и особенности целых три недели! Нельзя же прятать такую красоту до начала школьных занятий! Надо показать себя как можно скорее.
Папа высадил меня на обочине, мне оставалось только невозмутимо перейти дорогу. Я шла, высоко подняв нос, гордясь тем, что мальчишки позвали меня играть. Вдруг Холт закричал:
Да что ты тащишься, как улитка! Подходи скорее!
Сделав еще пару шагов и, решив все-таки опустить нос, я заметила, что под кроной каштана собралась здоровенная лужа, а я остановилась буквально в дюйме от нее от порыва ветра по луже шли крошечные волны и слегка касались носков моих новеньких голубых туфель.
От страха испортить свои вещи я начала пятиться назад. В это же мгновение с криком «Огонь!» Холт спрыгнул с ветки в самый центр лужи, обрызгав меня с головы до ног. Другие ребята начали смеяться, глядя на меня. Холт держался руками за живот, из глаз его текли слезы от смеха.
Время на мгновение остановилось и, казалось, слышен был только мальчишеский смех. Я смотрела на всех по очереди, кто-то показывал на меня пальцем, кто-то утирал слезы, кто-то театрально завалился на землю и покатывался от смеха.
Я хотела провалиться сквозь землю! Нора весь год ограничивает свои расходы, откладывает каждый цент, чтобы побаловать меня. В этом году она накопила на новые голубые туфли и платье лимонного цвета в белую полосочку, на голову невидимку с бантиком в цвет платья. Теперь, сквозь стекающую грязь, с трудом угадывался мой единственный приличный комплект, который предназначался только для праздников и очень важных событий. И как только папа разрешил надеть его в дорогу!
Мы с папой жили вдвоем на его зарплату государственного юриста, до того момента, пока он не попал в мэрию. В престижный район Сиэтла мы приехали после смерти мамы полгода назад, и не вписывались в среду местных жителей. Портить новые вещи в луже было недопустимо. Окружающие, казалось, совершенно не знали цену деньгам, и уж точно ни разу не ломали голову над вопросом купить туфли, чтобы маленькая девочка ходила в школу, т.к. на старых полностью развалилась подошва, или пойти к дантисту и починить ее зуб. И то, и то было важным и недосягаемым одновременно.
Закусив нижнюю губу, которая начала предательски трястись, я отвернулась, устремившись в сторону дома.
Холт крикнул мне вслед:
Да не обижайся! Ты все равно в домашней одежде!
Придя домой, я забралась на чердак, вытирая слезы с багровых щек, достала свой дневник с единорогом и вычеркнув Холта из списка возможных будущих женихов, захлопнула потрепанную тетрадь. Глядя на обложку, я усмехнулась у нашей семьи не было денег даже на настоящий дневник , я записывала свои мысли и заметки в старую поваренную книгу мамы, на обложке которой детским неуверенным подчерком было накарябано «Личный дневник! Никому не читать!» и рядом небольшое изображение того, что в детстве мне казалось единорогом.
Забавно, ведь в те времена, этот дневник казался мне ничуть не хуже, чем на витрине магазина.
В июне мистер Стенфилд предложил место папе в Муниципальном совете. С сентября папа приступил к своим обязанностям и потихоньку мы начали обживаться среди богатеньких выскочек. А на Рождество я получила настоящий дневник для девочки в комплекте ручка с розовым пушистым помпоном на конце. Но ему я так и не смогла доверять, продолжая рассказывать все свои тайны маминой поваренной книге.