Пономарёва. Экспертиза установила только побои – синяки, ссадины и тому подобное. Её раздели догола, что можно расценить, как посягательство на её честь и достоинство. При этом попыток действий сексуального характера не установлено. Все эти действия являются делами частного обвинения, и Пономарёвой разъяснено её право обратиться в суд (для начала разыскав виновных). Учтён и моральный облик потерпевшей, поехавшей ночевать с женатым человеком.
Морозова. Практически всё то же самое, за исключением морального облика. Зато дана оценка возможному похищению. Вопрос разрешён просто – имеет место добровольный отказ, что исключает ответственность.
И самое пикантное. Следствием рассматривалась версия, что Залкиндсон умер от, так сказать, передозировки обеими дамочками. Но дамочки это отрицают, а результаты экспертизы не подтверждают. Поэтому следователь отказала и возбуждении уголовного преследования в отношении Морозовой и Пономарёвой.
– Вопросы по постановлению есть? – Спросил Юлий, наливая себе ещё чаю.
– Давай дальше. – Бросил Михаил.
– Я рассказал почти всё. Последний нюанс. Пономарёва инициативно пришла на допрос к следователю, но непонятно зачем. Её показания практически те же, единственно, что она сказала, что римляне говорили, как ей кажется, не на латыни. Но это так, вскользь.
– А ты у следователя не спросил?
– Это не она. Это ещё важняк областной прокуратуры. Потом уж передали в район.
– Интересная история. – Наташа задумчиво вертела в руках чайную ложку. – И какие у тебя два вопроса?
– Первый – что это? Фантастику отметаю. Второй – что делать конкретно мне. По службе я к этому делу и близко не стою.
Сергей откашлялся.
– Главное для нас сейчас – избежать базара. Предлагаю применить военную мудрость и по всем вопросам высказываться, так сказать, по младшинству. А поскольку мы все равны, очередь установим по возрасту. Я самый старший, я старше этого молокососа, – кивок в сторону Михаила, – без малого на год.
– А я, – Наташа скромно потупилась, – младше этой старухи, – взгляд в сторону Саши – почти на два месяца.
Сергей улыбнулся.
– Итак, Наташка, Сашенька, – он выделил последнее имя, – Юл, Мишка и я. Наташ, ждём.
Наташа посерьёзнела.
– Я с удовольствие читаю о приключениях Мэнса Эверарда[20], но далека от мысли об их возможности. Мой вывод – интрига.
Саша кивнула.
– Согласна. Только вспоминается, скорее, Гарри Тертлдав с его легионом[21].
– Последний автор мне не знаком. – Юлий тщательно потушил сигарету. – Но сдаётся мне, что разработчик операции его книги читал.
– Ага, – улыбнулся Михаил, – дошли и до разработчика операции! Что ж, я согласен со всеми предыдущими ораторами. Могу добавить только, что к интриге, скорее всего, причастна Морозова. Объяснять надо?
– Не надо, – ответил Сергей, – раз мы отбрасываем фантастику … Вся непроверяемая информация исходит от неё. И ещё одно, по-моему, упущено. Неизвестны истинные мотивы. Ведь если мы правы, то грохнуть Залкиндсона можно было без всяких сложностей. А мы, думаю, правы.
– И всё равно выйти на мотив мы можем только через разработчика, а на него через исполнителей. Хотя… Можно попытаться и напрямую. Пардон, что не в очередь. – Михаил изобразил полупоклон.
– Мы? – Сергей поднял брови. – Мы уже пришли к решению, как ответить на второй Юлькин вопрос?
Наташа по-школьному подняла руку.
– А что тут думать? Юл сказал, что он к этому делу отношения не имеет. Но видно же, что оно его зацепило, и он как-то будет в нём ковыряться. А мы, его друзья? Будем периодически спрашивать его об успехах? А ведь и риск большой присутствует, судя по их фантазии.
Михаил одобрительно посмотрел на жену, а Саша энергично закивала.
– Решено! – Сергей хлопнул ладонью по столу. – Теперь некий предплан. С чего начнём? Это вопрос к тебе, мент, волчара позорный!
– Я хотел бы начать с Пономарёвой.
– Ну и начинай. Завтра воскресенье, на службу тебе не надо. Сейчас обсудим возможные варианты беседы.
– Слушаюсь, ваше высокоблагородие!
– А теперь, – грозно сказала Наташа, – слушайте хозяйку. Мы засидимся поздно, поэтому вы все остаётесь ночевать. Нежные создания лягут в этой комнате, а мужики в той. Смогут без помех рассказывать скабрезные анекдоты. А сейчас мужики пойдут в магазин и купят нам чего-нибудь вкусного. Тортик там, или фрукты. Или и то и другое. Сашка, звони матери!
– Давай лучше ты.
– А, строгая у тебя мать! С тобой иначе, наверное, нельзя. А вы что стоите? Марш к коры… тьфу… в магазин!
Наташа, опёршись на костыли, встала и подошла к окну.
– Тебе придётся спать со мной. Тебя это не вводит в … печаль? Это всё… – Она провела рукой около своих колен.
Саша резко встала и подошла к ней.
– Я… Я тебя… – Сказала она задрожавшими губами. – Я к тебе, а ты…
Наташа так быстро повернулась к ней, что чуть не упала.
– Сестричка, прости меня! Я так устала постоянно улыбаться!
Они обнялись и заплакали.
Воскресенье, 3 сентября
Они сидели на скамейке на бульваре Большого проспекта. Саша потёрлась носом о плечо Сергея.
– Как хорошо. Так бы и сидела.
– Скажи что-нибудь ласковое.
– Мур-р-р. А мама ждёт нас к обеду.
– Я всё помню. Не чавкать, не вытирать губы о скатерть… Ох, нелегко…
– Болтунишка. Вот интересно, я теперь и на самом деле невеста.
– Нет. Ты невеста с нашей третьей встречи.
– Наверное. Когда ты бежал и кричал, что боялся, что я могу уйти. Глупый, как я могла уйти от тебя. – Помолчала. – Нам, наверное, пора?
– Пора.
– Давай посидим ещё десять минут. А маме я скажу, что у меня подломился каблук.
В первую секунду она не сообразила, почему он засмеялся, а потом вспомнила и тоже залилась счастливым смехом.
***
– Будьте любезны Викторию Игоревну.
– Я слушаю.
– Виктория Игоревна, старший лейтенант Кондэ, уголовный розыск. Меня зовут Юлий Генрихович.
– И по какому вопросу?
– По поводу событий в садоводстве.
– Я с вами, лжецами и подонками, говорить не буду! Вам лишь всё замазать и затоптать!
Она перевела дыхание, и он вклинился.
– Если я вам звоню, мне, наверное, не очень нравится замазанное и затоптанное.
– Вы все подлецы!
– Все-все? (Не бросает трубку, уже хорошо).
– Что вам от меня ещё надо? Только не врите!
– Я бы хотел прояснить несколько вопросов. Меня не устраивает, как они отражены в протоколах ваших допросов.
– Речь идёт о возобновлении дела?
Он не колебался ни секунды.
– Нет, это моя инициатива.
– Надо же, ответил честно! Хорошо, у меня свободны два-два с половиной часа.
Они присели на скамейку на Марсовом поле.
– Виктория Игоревна, что вас толкнуло пойти самой на повторный допрос в следователю?
– Называйте меня просто Викторией, а то я буду сбиваться, пока не привыкну к вашему имени и отчеству. Так что вы – Юлий, а я Виктория. Годится?
– Конечно.
– Отвечаю. Я накануне была в церкви. – Она вызывающе посмотрела на Юлия. – Вам, конечно, это кажется диким.
– Знаете, мои друзья и я ходим в церковь регулярно. Правда, мне не кажется диким, если кто-то туда не ходит. Просто я думаю о таких людях… м-м-м… сожалеюще.
Она посмотрела на него как-то по-другому.
– Правда? Так вот, я была в церкви. Беседа со священником очень помогла мне, я окончательно пришла в себя после всего этого ужаса. И поняла, что чудес, таких, во всяком случае, не бывает. А бывает человеческая хитрость и подлость. И мне вспомнилась пара нюансов. Вот и пошла к следователю. Хотела, дура, помочь…
– Я обратил внимание на что-то непонятное про язык.
– Это подонок-следователь так записал! Я не знаю, естественно, латыни, но человек я достаточно грамотный, два семестра долбила римское право. Не было в их словах латинских корней, хоть убейте! Вообще на слух не было осмысленной речи, мне кажется, просто бессмысленный набор слогов и звуков. А вот эта Алла говорила на латыни, я это хорошо различала… У вас нету сигареты? Я не курю, но что-то…
– Конечно, пожалуйста. – Юлий протянул ей сигарету и щёлкнул зажигалкой. – Вы только не волнуйтесь так, Виктория.