– Странный ты какой-то, – сказала Юля, и второй шаг не был завершён.
– В каком смысле?
Она пожала плечами.
– Для тебя спасти человека, что сходить за хлебом. Будто каждый день кого-то спасаешь, настолько это обыденно.
Эти слова меня задели. Я только что не позволил ей захлебнуться водой со вкусом водорослей, а она пытается меня в чём-то упрекнуть. Будто я ей ещё что-то должен. Так это я протянул ей руку, не она!
– Что-то не догоняю, – слегка повысил я голос, – я вроде тебя не из замка вытащил, а из воды. Спас, «спасибо» и разошлись, в чём проблема?
– Я однажды отбила воробья у кошки, – начала она объяснение, – и я его не посадила на ближайший подоконник, а взяла домой, накормила, замазала ему все ссадины, и выпустила только когда он был готов к нормальной жизни.
– Ну, молодец, дальше что?
– Я спасла его и несла ответственность за его дальнейшую жизнь.
– Мне тебя накормить? – спросил я с издёвкой.
– Можно просто посидеть рядом, поговорить, успокоить. Я почему-то чувствую себя ненужной куклой.
Я рассмеялся.
– Вот ты завернула, сестрёнка! Не знаю, каких книг ты начиталась в детстве, но жизнь гораздо проще.
– Совсем ненужной, – она заплакала.
– Так я ещё и негодяй? – удивился я, – А если бы остался на берегу, всё было бы в порядке?
И тут за спиной послышалось:
– А вы молодец, молодой человек.
К нам подошла семейная пара, видевшая мой «героический» поступок. По крайней мере женщина смотрела на меня с восхищением. Её муж, не спасший сегодня ни одной жизни, хмуро разглядывал песок.
– Вот благодаря таким, как вы, – продолжала она, – мир ещё рано списывать со счёта.
– Да пустяки, – ответил я и тут же подумал, что эти слова Юле лучше бы не слышать.
– Жизнь человека не пустяки, что вы! Вы спасли не только девушку, но и её детей, и внуков, и всех-всех!
– Ну….
– А знаете, как говорят? Спас одного – спас весь мир.
Я вот просто чувствовал, что ответственность не просто села мне на плечи, а устраивается поудобней.
– Да я просто оказался рядом.
– Все скромные люди именно так и говорят, – понимающе кивнула женщина.
– Пойдём, а, – пробурчал её муж, став уже моим спасителем, – молодые люди хотят поговорить.
– О, конечно! Но вы, всё равно, молодец!
И всё-таки я уселся рядом с Юлей, глядя, как озеро посылает к берегу волну за волной. Мне всегда нравился их ненавязчивый плеск и, самое главное, здесь никто никому не должен.
Юля повернулась ко мне
– Если самурай спас кого-то, он несёт ответственность всю жизнь.
– Насколько я помню, самураи только и делали, что всех убивали, – предположил я.
– Наоборот, защищали.
– Ну, может быть. Кто этих китайцев поймёт.
– Японцев, – поправила Юля, – самураи были японцам.
– Все?
– Что все?
– Все самураи – японцы. Китайских самураев разве не было?
Юля посмотрела на меня, как на полоумного.
– Ну… Вот как тебе сказать? Богатыри, они русские, а самураи японцы.
– А, да! – вспомнил я, – У китайцев Шаолинь, у японцев ниндзи и самураи. Как оказалось. Я просто думал… Да ну их.
Юля чуть улыбнулась.
– Так это у японцев так принято, – продолжал я, – спас и опекай дальше. У нас всё по-другому. Врачи же не несут ответственность за каждого спасённого?
– Это их работа, их долг.
– Для самурая это тоже и работа и долг. У азиатов свой кодекс чести.
Юля молчала, глядя как рассыпается её домик из железной логики.
– Я бросился за тобой не потому, что собирался что-то исполнить. Я даже спасать тебя не хотел. Просто побежал на крик и всё. Инстинкт такой. Сегодня я тебя тащу из воды, завтра ты меня выносишь из пылающего дома. Так это и работает. Что мне с тобой всю жизнь делать? У меня девушка есть, что ей скажу про тебя? Учится на юридическом и любит задавать неудобные вопросы. Она у меня умная.
– Я того воробья не бросила, – прошептала Юля.
– Это потому, что у него не было сил улететь. Если бы ты была без сознания, я бы сделал искусственное дыхание, и в больницу отвёз. Но ты жива и здорова, ходить можешь. Что ещё нужно для счастья? Считай, сегодня твой второй день рожденья. Иди, порадуй родителей, тортик купи к чаю.
– У меня нет родителей.
– Ну, кому-нибудь.
– Никого нет.
Если бы я был психологом, то нашёлся что сказать. А так… Вдалеке уже клубилась дорожная пыль, подъезжал автобус. Я поднялся.
– Будь на воде осторожнее в следующий раз.
Я не хотел оглядываться, убеждаться, что всё в порядке, но когда автобус поворачивал в город, всё же бросил взгляд на то место, где мы сидели. Всё произошло быстро, картинка мелькнула перед глазами, но мне показалось, что Юля опять направлялась к озеру.
Лет через двадцать мы повстречались снова. Опять случайно и, слава Богу, не на озере. Юля сидела в маленькой кафешке, куда я с женой зашёл выпить кофе. Я абсолютно не узнал её. Да и как было узнать, если мы общались несколько минут и смотрели в основном на озеро. Но вот её глаза, их блеск, а точнее, его отсутствие, обречённость, мигом мне напомнили о кодексе самураев и спасённом воробье. Та встреча будто снова прошла перед глазами. Это была она. И знаете, я облегченно вздохнул. Больше всего я боялся, что Юля пошла топиться и на этот раз преднамеренно. Все эти разговоры о ненужности, ответственности. И хотя в газетах ничего не сообщалось о смерти на водах, несколько лет я жил с чувством тревожности и вины. Что надо было обменяться адресами, может встретиться пару раз. Что я её бросил, возможно, в трудный период жизни.
Но Юля здесь, живая.
– Не помешаем? – спросил я, пока жена делала заказ.
– Нисколько, – она сделала приглашающий жест рукой и углубилась в свои мысли.
И зачем-то, не знаю зачем…
– Вы Юлия?
Она посмотрела на меня, брови поднялись, образовав на лбу мелкие морщинки.
– Да.
– Мы с вами как-то на озере встретились. Вы мне про самураев рассказывали.
– Самураев? Я?
– Ну, китайские или какие-то там другие. И про воробья ещё!
Юлия некоторое время рассматривала меня, словно перебирая фотографии с разными лицами, пока не остановилась на одной.
– А-а, – она облегчённо улыбнулась, – вы меня тогда вытащили из воды!
Ну вот! Сам того не желая, напомнил, что я герой!
– Да просто рядом оказался.
– Ну, рядом, не рядом, но жизнь мне спасли.
– Теперь ваша очередь вынести меня от огня, – попытался я отшутиться.
Рядом села жена, я быстро представил женщин друг другу, умолчав о спасении. Мы некоторое время обменивались общими фразами, даже пару раз рассмеялись, пока жена не сказала:
– Юля, мы пойдём быстренько перекурим, пока кофе несут.
На улице она сразу же спросила:
– Эта та самая утопленница?
Говорю же, она у меня умная.
– Ага. Слава Богу, жива и здорова.
Жена затянулась, долго и внимательно смотря на меня, будто оценивая, догадался или нет.
– Заметил на шее шрам? Это от петли.
Я махнул рукой.
– Да ну, брось. От петли останется максимум синяк и потом пройдёт.
– От верёвочной – да. А тут была проволока или рыболовная леска. Флюорокарбоновая, например. Возможно, не выдержала вес тела, порвалась, или узел развязался – её трудно завязывать. Но кожу порезала основательно. Она же, вроде, рыбачила?
И видя моё недоверие, а точнее – нежелание верить, добавила:
– Кто из нас криминалист, в конце концов?
Ну, ё-моё. Только вздохнул свободно и вот опять! Грузи теперь себя мыслями, насколько велика вина и что было бы, если…
– И татуировка на запястье тоже меня смущает.
– А что, татуировка? У неё уже есть одна как минимум. Только под рукавом не видно. Нравится ей эта хохлома, что поделать.
Супруга пожала плечами.
– Хорошо, если так. А ты помнишь, что говорил девушке, только что чуть не утонувшей?
– Ну, так. В общих чертах.
– А я помню всё, и твои слова могут помочь человеку сломаться окончательно.
– Так мне надо было нести за неё ответственность всю жизнь! – возмутился я.
– Мог бы проявить некоторое участие и, самое главное, немного уважения.
– Я опаздывал на автобус.
– Автобусы ходят каждые полчаса.
– К тебе, так-то, спешил.
Супруга улыбнулась, но ненадолго:
– Выкрутился, молодец. И, тем не менее, десять процентов самоубийств происходят по причине одиночества.