— Всем нам пришлось заплатить высокую цену за свою честь. Я, более чем кто-либо, осознаю, что верность потребовала от вас больших жертв.
Слушая отца, Роберт ощутил стеснение в груди. «Больших жертв?» — горько подумал он. Его отцу до сих пор принадлежали богатые земли в Эссексе и Йоркшире, пожалованные ему за верную службу королем Эдуардом. А у него самого не осталось ничего.
— Мои лазутчики сообщили мне, что Комины разорили и сожгли мои земли. Все мы здесь потеряли то, что нам дорого. У всех нас есть причины, чтобы ненавидеть тех, кто подкрадывается к нам в темноте, как шлюхины дети, каковыми они и являются на самом деле!
Кое-кто из солдат во дворе встретил его слова яростными одобрительными выкриками.
— Аннандейл горит, а Темные Комины и иже с ними собираются устроить пир на пепелище и отстроить его заново, для себя. Если мы позволим им, конечно. Но я говорю, что мы никогда не дадим им этого сделать! Я говорю, что мы восстанем против этих семерых графов и их фальшивого короля! Я говорю, что мы покажем им, из какого теста сделаны мужчины Аннандейла, Каррика и Карлайла!
Солдаты ответили ему одобрительным ревом, эхо которого гулко прокатилось по внутреннему двору замка.
— Король Эдуард вместе с английским войском расположился к востоку от нас, в Ньюкасле. Мы станем приманкой, и, когда эти ублюдки окажутся на крючке, он ударит туда, где они ждут этого меньше всего. Встаньте рядом со мной, и вскоре ваши дома будут возвращены вам! Сражайтесь рядом со мной, и будете вознаграждены! — Лорд Аннандейл вытащил меч из ножен и воздел его над головой.
Солдаты выхватили собственные клинки и плашмя застучали ими по своим щитам.
Роберт повернулся к Катарине. Служанка в испуге зажала уши ладонями.
— Побеспокойтесь о том, чтобы у моей супруги было все, что ей может понадобиться, — перекрикивая поднявшийся лязг, приказал он. — Я приду, как только смогу.
Над Карлайлом, последним пограничным городом Англии, занимался рассвет. Пелена густого дыма застилала огромный лагерь, разбитый под его стенами. В холодных лучах солнца полыхали походные костры в ямах, от которых пехотинцы поджигали факелы и несли их через ров к северо-восточным воротам, где выстроился целый отряд, закрывшись щитами. Именно под их прикрытием солдаты и несли пылающие головни. Другие волокли за ними связки хвороста и соломы.
На стенах, в узкой галерее, толпились защитники города, осторожно выглядывая из-за зубцов, чтобы не попасть под стрелы, летевшие снизу. Для них перевернутые щиты сливались в мешанину гербов и красок, напоминая беспокойное море, вот только приливную волну олицетворяли собой солдаты с оружием в руках. Прижавшись к бойницам, воины Карлайла следили за тем, как солдаты с факелами один за другим скрываются под импровизированным навесом. В щели между щитами вился дымок, кольцами поднимаясь к воротам у башни.
Роберт выкрикивал команды. Он уже успел охрипнуть и сорвать голос, хотя осада только началась. Упорядоченное развертывание его отряда вдоль бойниц на стене превратилось в беспорядочную беготню, когда снизу заревели вражеские рога и стрелы градом обрушились на галерею и улицы внизу. Отец поставил его командовать обороной северо-восточных ворот, дав ему в помощь брата и рыцарей Каррика. Усиленные подкреплениями из жителей Карлайла, они образовали отряд в составе двадцати пяти рыцарей и свыше пятидесяти оруженосцев и пехотинцев. Роберт, которому в Уэльсе подчинялась лишь небольшая группа людей, быстро обнаружил, как нелегко командовать крупным подразделением. Дело осложнялось еще и тем, что рыцари Каррика слишком долго оставались вассалами его отца. Он провел в графстве всего пару месяцев перед тем, как уехать в Англию, и многие воспринимали его скорее как мальчишку из Тернберри, нежели своего лорда. Когда на рассвете Роберт собрал вокруг себя этих покрытых шрамами ветеранов, то понял, что они выслушивают его распоряжения лишь из чувства долга, а не уважения.