– Я хорошо вижу. Может ты хотел сказать что-то другое? – недоумевал Фенг.
– Я сказал то, что сказал. «Видеть» – это сопряжение всех естественных сил человека, преобразование их в динамическую, подвижную, сущность в духовном мире. И только после этого человек сможет различать духовные движения… Вот так!
Пытаясь понять «увиденное», Фенг потерял из виду самого Петуха, перед глазами пошли красные круги. Дух резко оборвал свою речь и тупо уставился на Фенга.
– Короче, хватит с тебя на сегодня духовных истин. Ты и прозрел-то только, буквально на днях…
– Да я в порядке, – произнес Фенг заплетающимся языком, с трудом восстановив резкость в глазах.
– Не мели чушь, – словно из бочки отозвался Петух. – Ты еще очень слаб. Усвоение знаний нужно сопоставлять с мерой духовной силы. Иначе необратимо повредишься. Уж лучше вообще прожить жизнь в полном неведении, чем подъять больше своей меры, надорваться и… вылететь в трубу. Люди падки на духовные познания, но не понимают главного – своей меры.
– Какой еще меры? – озабочено спросил Фенг.
– Самой простой, выстраданной, – ответил Петух, красноречиво скрутив себе
шею и высунув язык. – Духовные откровения подаются по мере, за большие труды, скорби и приобретенное через них смирение. Упорный и постоянный труд… Под лежачий камень вода не течет.
– То есть, легких и быстрых путей не существует? А как же?..
– Да никак! – не дал ему закончить Петух. – Душу умертвить легко, оживить
– трудно. Знание без меры похлеще самых страшных ядов.
– Но как определить, каково оно, знание? – не унимался Фенг. – По мере или нет?
– Определить просто. Правильное знание не несет в себе ничего такого, что изменяет человека. Не возбуждает, не озаряет, не дает сверхспособностей…
– Тогда зачем оно нужно? – в очередной раз удивился Фенг. – И какая была нужда великим получать какие-то откровения? Что-то тут не сходится.
– Это в твоей голове не сходится, – продолжал Петух – Разве Лао-цзы говорил о сверхспособностях? Правильное знание дает ответы на вопросы. Главные вопросы жизни. Да, оно из области откровений, и его невозможно забыть.
– Ну, а то, что ты мне сейчас говоришь, оно из какой области? – задал конкретный вопрос Фенг.
– Оно из области духов, – не моргнув глазом, ответил Петух. – И, сказать по правде, мы играем с огнем… Пройти по грани дано не каждому.
– Так какая же разница между настоящим откровением и твоими советами?
– Разница? Хороший вопросик, – закивал головой Петух, снова высунув набок язык. – Откровение – это истина, а мир духов тебя просто дурит, пытаясь завладеть твоим умом, сознанием, душой. Короче, конкретное надувательство.
При этих словах Фенг остолбенел с открытым ртом.
– Не беспокойся, такие вещи случаются порой и промыслительно. У нас с тобой поставлены большие цели. А цель, как ты понимаешь, оправдывает средства. На сегодня – все!
Петух вдруг завернул себя крыльями и исчез, лопнул, словно мыльный пузырь.
Фенг проснулся под утро, разбитый и с головной болью, уснуть снова не смог никак. Интересное дело, после ответов и объяснений Петуха, вопросов стало значительно больше. Целый день он бродил по саду сам не свой, постоянно разговаривая в уме с собой, точнее с Петухом. При этом Фенга не покидало чувство, что его бессовестно водят за нос. Факт налицо: никому нельзя доверять. Собственно, он догадывался об этом уже давно и без Петуха… «Но что же тогда делать? Ведь должен во всем этом мире существовать какой-то смысл. В его круговращении, стремлении к гармонии и совершенству, сквозь слезы, боль и мрак… Даже в том, что вокруг одна хитрость и ложь! Подумать только, меня учит жить собственный петух!»
Болезненно и тоскливо Фенг наблюдал, как тот вытаскивает из-под камня полураздавленного, крупного дождевого червя. «Какой кошмар!» Фенгу показалось, что это он попал под громадную плиту, которая раздавила его, словно ничтожную козявку. И имя этой глыбе – жизнь. И именно его сейчас извлекает этот пернатый гурман – страшное создание из потустороннего мира с чрезвычайно развитым интеллектом и животными инстинктами петуха.
Отдавшись ветру, под свист,
Кружит опавший лист.
Еще вчера он говорил с ним наравне…
Печальней танца нет.
Петух достал длинного червя, не без труда проглотил его, икнув пару раз, и довольно закатил глаз.
«Ах ты зараза! – произнес в сердцах Фенг. – Ну, подожди, стервец, меня так просто не возьмешь. Я тебе еще покажу удар молота». Тем более, учить кун-фу его пообещал сам мастер Ксан! Но как-только он произнес в уме это имя, мрачное расположение духа враз улетучилось. Где-то в конце тоннеля забрезжил свет, и монументальная могильная плита рассыпалась, словно пепел сгоревшего листа.
– Вот это да! – само собой вырвалось у Фенга.
– Лучший бой тот, которого не было(41), – послышалось вдруг.
Рядом, сложив руки на груди, стоял мастер Ксан, в выбеленном грубом холщевом халате с закатанными рукавами и с большим кухонным ножом. Он тоже наблюдал за петухом, и по довольному выражению на лице повара можно было предугадать судьбу птицы.
Глава 7
Дождавшись благоприятного времени Минж, как и обещал, отправился в гости к еврейским купцам. Их община жила обособленно в одном из самых опасных кварталов столицы, издревле славившемся сетью своих запутанных подземных ходов и лабиринтов. Что скрывали подземелья, точно не знал никто: по городу ходили легенды о спрятанных там несметных сокровищах, охраняемых самим главным Фу-Тсан-Луном(42); другие утверждали, что там живут Пан-Луны(43) – драконы рангом пониже, стражники потаенных мест, похожие на змей. Именно в этом квартале за большие деньги можно было приобрести кожу, сбрасываемую ими. Считалось, что обладатель данного артефакта получит ясновидение и бессмертие. Особо отчаянные отправлялись в подземелья в надежде добыть сокровища или кожу, что, собственно, было одно и то же. Но очень немногие возвращались оттуда, и не сразу, иногда через несколько лет, ослепшие, в лохмотьях, и рассказывали душераздирающие истории, больше похожие на древние героические сказания. В свое время было назначено даже имперское расследование: выживших допрашивали с пристрастием, и оказалось, что древние красивые истории сочинялись в еврейской общине специально для придания месту популярности. В квартале на каждом шагу размещались мануфактурные и бакалейные лавки, лабазы, трактиры, харчевни, духаны и прочие заведения, которые очень нуждались в клиентах и покупателях. Искатели сокровищ, вдоволь набродившись по темным подземельям, выходили на свет и тут же теряли зрение. А потом годами жили в квартале, питаясь подаянием, блуждая по лабиринтам улиц и улочек большого еврейского местечка, и никто им толком не хотел объяснить, как выбраться оттуда. Наслушавшись историй, они вскоре сами становились живыми носителями легенд и рассказывали их за деньги на площадях… Пока, наконец, кто-то не выводил их в большой мир. Но и здесь они продолжали жить и зарабатывать себе на хлеб рассказами на площадях.
Итак, взяв с собой два десятка стражников, мастера Ксана, маленького Энлея и Фенга, которого рекомендовал повар, набрав подарков – тканей, чая и прочего, – Минж отправился в самый таинственный столичный квартал. Перед собой он послал гонца к купцам предупредить о приходе и спросить разрешения. Мало ли что… Поэтому уже на въезде в местечко их встретила целая еврейская делегация во главе с чиновником из правительства, управляющим всеми еврейскими общинами Поднебесной. Полностью ассимилировавшийся и ничем не отличающийся по внешности от остальных жителей столицы, чиновник спорил со встречающими на непонятном языке, ярко жестикулируя и выразительно закатывая глаза. Разговор происходил на таких высоких тонах, что Минжу казалось – еще миг, и они вцепятся друг другу в глотки. Пытаясь предотвратить драку, он замахал руками и выставил ногу из носилок. Но в тот же момент предупредительные евреи все, как один, протянули ему руки, улыбаясь, сверкая глазами, представляя одно благодушие, – ссоры как не бывало. Еще движение – и все бросились его целовать, обнаруживая при этом чудеса обхождения, в том числе и друг перед другом.