— Эй! — помахал он рукой. — Как насчет признаков жизни?
— Что? — прохрипела Лиза.
Парень протянул ей стакан воды. Лиза долго пила, а потом сказала:
— Я тебя вспомнила. Ты Глеб. Гот, которого били панки.
— Совершенно верно. — Глеб с улыбкой забрал у нее стакан. — Гот. И по совместительству внук профессора Верейского.
— Здорово, — улыбнулась Лиза. — А что со мной было? Я ничего не помню…
— Проводился сеанс. Спиритический. Я — медиум.
— Так это ты сидел за ширмой?
— Ага, значит, все-таки ты что-то помнишь!
— Выходит, да.
— Да, я сидел за ширмой, но тут без дураков, я действительно умею вызывать и материализовывать духов умерших. Только в этот раз все пошло не так. Дух оказался не мертвый, а живой. Вообще неизвестно какой! Помню дикую вспышку, потом провал сознания, а потом дед меня приводит в чувство. Дед сказал, что материализация не состоялась. О, а что это у тебя в руке? Диктофон?
Диктофон превратился в жалкий обмылок жженого пластика.
— Выброс ментала был сильный, — вздохнул Глеб. — Хорошо еще, что сгорел диктофон, а не ты. А что в комнате для сеансов творится, вообще катастрофа! Там все сажей покрыто в три слоя. А правда, что ты у деда будешь лаборанткой?
— Правда.
— Вот видишь! Я говорил, что мы еще встретимся! Ну что, способна ты пойти кофе попить или тебе сюда принести?
— Нет, я пойду… Пойду домой, если можно.
— Разбежалась. Без кофе и бальзама дед тебя домой не отпустит. К тому же поздно уже, а я тебя подвезу, у меня машина.
Лиза жалко улыбнулась:
— Глеб!
— Что?
— Ты ко мне не клеишься, часом?
Глеб состроил ужасно невинные глаза:
— Вуз а ву, мадам? Вы мне в бабушки годитесь!
— Лады. Тогда идем пить кофе.
В столовой их ждал накрытый круглый стол, на котором сиял фамильный кофейный сервиз. Илья Николаевич сидел за столом, но, завидев Лизу, встал и бережно подхватил ее под руку:
— Садитесь, деточка! Глеб, не стой столбом, подвинь даме стул!
— Спасибо, — прошептала Лиза и без сил опустилась на стул.
Глеб налил ей кофе в изящнейшую чашечку лиможского фарфора, на блюдце положил печенье. И при этом не переставал искать ее взгляда. А Лиза смотрела исключительно внутрь себя. Она понимала, что в ее душе образовалась пустота и ее невозможно заполнить.
— Лизочка, — откашлявшись, заговорил профессор Верейский, — надеюсь, при этом неудачном спиритическом сеансе вы не сочтете меня самого неудачником и шарлатаном?
— Нет, что вы.
— Мы с моим внуком проводили десятки, да что там, сотни сеансов, и до сих пор срывов не было. Почему сегодня все пошло не так…
— Может быть, мое присутствие…
— Нет, Лиза, нет! Вот, кстати, примите для поправки здоровья пятьдесят грамм настоящего уссурийского бальзама. Тут такие травы!
Лиза выпила бальзам и почувствовала, как он огнем разлился по ее телу. Она ощутила небывалую бодрость.
— Илья Николаевич, Глеб сказал, что в комнате для сеансов полным-полно сажи. Так давайте я начну уборку.
— Сейчас ни в коем случае! И в ближайшие три дня тоже. Я еще поработаю над этой сажей. А сейчас Глеб отвезет вас домой, чтобы вы хорошенько отдохнули. И вот — возьмите ваш аванс.
Профессор протянул Лизе две тысячи.
— Отдыхайте, и всего вам хорошего, Лиза. Я обязательно позвоню вам.
От профессора Лиза позвонила родителям, чтобы они не волновались, почему она появится так поздно.