– Как это? – удивился Тимур.
– А вот так! То, что художник увидит в человеческой сущности, вытянет это из него и запечатлеет на полотне, это не случайность, не совпадение, а отражение человеческой души. Некоторые художники могут увидеть и нарисовать то, что обычный человек и не заметит, иногда даже будущее.
Дед внимательно посмотрел на внука:
– Ты понимаешь, о чем я говорю?
– Не верю я в эти сказки! – Тимур пожал плечами.
– Понятно, – разочарованно вздохнул дед. – Знакомая у меня была. Красивая такая, вся при своем баба. Захотела она себе заказать портрет маслом. Несколько лет писал с нее картину один художник, восторгался ее красотой, а в итоге получилась женщина, словно карлица, ручки маленькие, жадненькие, прижимает крепко к груди.
– И что дальше с ней стало? – спросил Тимур.
Дед обрадовался, наконец-то увидев огонек интереса в глазах внука.
– Как подменили бабу, жадная стала до невозможности, такая меркантильность в ней развилась, что весь свой круг общения растеряла и обросла совершенно новыми знакомыми, такими же, как и сама она, бездушными, черствыми людьми.
– Так это просто совпадение, – отмахнулся Тимур. – Весь мир кишит жадными и бездушными, и совсем не обязательно, что их кто-то когда-то нарисовал.
– Не обязательно, – согласился дед. – Но подсказки, которые идут в руки человеку, слушать надо, анализировать и задумываться над ними.
Тимур пожал плечами.
– А на это что скажешь? – продолжил старик образовательную речь. – Тоже, кстати, с работой художника связано: нарисовал один мой знакомый женщину, красивый портрет получился, прямо ангел на полотне, но вот сережки, что были в ее ушах, он запечатлел не в виде камушка с золотой оправой, а в образе впившегося в ухо паучка.
Тимур обратился в слух, потому что сам, будучи портретистом, иногда неосознанно, следуя порыву души, пририсовывал к готовому рисунку какие-либо детали. Например, мог нарисовать в ладони у человека яблоко или цепочку на шее.
– Ну, так это же нормально, дополнять образ вспомогательными элементами! Нас этому учили в «художке», ничего особенного в этом нет!
Дед прищурился.
– Так ты не дослушал историю, когда поймешь ее, может, станешь просматривать жизненную ситуацию человека, предвидеть развитие событий его жизни и будешь осторожнее себя вести в подборе символа, который можешь налепить ему, как клеймо.
– Ну… – задумался Тимур. – Давай, рассказывай дальше.
– Женщина спросила художника: «А почему вы в виде паучка мои сережки нарисовали?» Он ответил, что так их увидел. Портрет смотрелся замечательно, и женщина не стала возражать. Только через несколько лет она сумела понять видение портретиста. Когда она перестала носить серьги, в которых была во время позирования, у нее ни с того ни с сего умер муж.
– И при чем тут серьги? – растеряно спросил Тимур.
– А при том, что проанализировав ситуацию, женщина поняла, что в образе паука художник запечатлел ее мужа, который жил, паразитируя на ее жизненных ресурсах. Понял?
Тимур переваривал информацию: сомнения, что все это фантазии пожилого человека, исчезали, и возникала уверенность – факты из его жизни и творчества подтверждали дедовы слова.
– Но в моем случае тогда что произошло? – спросил он. – Я нарисовал женщину здоровой, что я сделал не так?
– А ты дал возможность прочувствовать ее физическому телу жизнь без изъяна, для того чтобы она сумела понять, по какой причине получила данный недуг и благодаря чему может избавиться от него. Ведь для того чтобы излечить от бельма по-настоящему, надо сначала выяснить, из-за чего страдает её душа. Что такое она совершила? Свои деяния, неугодные окружающим, неугодные жизни, она должна вспомнить, проанализировать, постыдиться за них, попросить прощения, раскаяться. И только тогда она может надеяться на телесное выздоровление. А ты вмешался в ситуацию, и она не покаялась, не осознала ужаса содеянного, и поэтому именно ты наказан, потому что каждый человек должен сам нести ответственность за свои прегрешения. Наказания, посланные свыше, могут быть разными, в зависимости от тяжести преступления, совершенного этим человеком против другого живого существа.
– Дед, а от чего умер отец? – Тимур схватил старика за руку. Тот взглянул на него и начал рассказ, направляясь к лавочке в центре сада:
– Он погиб. Покрылся такой же вот сыпью, как у тебя, и упал замертво после того, как отработал с человеком. Не выдержал, сил не хватило. Людмила видела это. У нее на глазах все произошло. А после того, как похоронили твоего отца, она взяла тебя, маленького, пять лет тебе было всего, и уехала в город. Сказала, что ни в жизни, ни одним словом перед тобой или кем-либо еще не обмолвится о том, что произошло. Не хочу, мол, потерять единственного сына. Только «хочу – не хочу» не работает здесь, внучек. У тебя дар. Много веков это у нас из поколения в поколение передается. Ты не мог его избежать. И не скрыться тебе от него. Придется научиться жить и лечить людей.
Старый Аким присел на деревянную лавочку, где до этого рисовал Тимур, и замолчал.
– Почему ты не помог отцу?
– Я не успел. Аким торопился, хотел с вами поскорее уехать отдыхать. Взял на себя слишком много, не соблюдал правила. Не очищал себя должным образом. Твоя мать – как вулкан, ей невозможно было ничего объяснить. Она никого не слушала. Лет через семь после этого мы с ней впервые поговорили. Я просил ее привозить тебя, хоть изредка, но она отказалась. Тогда я просто стал ждать. Я знал, что жизнь сама приведет тебя. Но я не думал, что дар именно так даст о себе знать.
Тимур задумался. Где-то далеко за холмом находилось море. Его шум не был слышен, но влажный солоноватый запах, который ни с чем не спутать, присутствовал в горячем летнем зное. На лбу у Тимура выступил пот.
– Иди, ляг, я говорил, что ты не полностью оправился от болезни, – дед Аким встал и проводил внука в свою келью. Несмотря на жару, там было свежо и прохладно. Дед уложил Тимура на низенькую кушетку и прикрыл пледом. – Закрой глаза и постарайся не думать сейчас об этом.
– Скажи только, дед, за что всё-таки я получил наказание?
– Представь себе, что ты пришёл в дом, где в углу стоит провинившийся ребёнок. Ты подходишь к нему и, даже не спросив, за что его поставили в угол, снимаешь с него наказание. Он рад, веселится, но до тех пор, пока не появятся родители. Они накажут тебя, а его снова поставят в угол. Понятно? Так вот и Всевышний тебя покарал за то, что ты снял Его наказание… – спокойно объяснил Аким и уже у двери добавил: – Тебе придется найти эту женщину и объяснить, что болезнь вернётся. Не надо ждать, когда она снова появится у тебя в доме с бельмом на глазу и претензиями…
* * *
Очередь у квартиры Тимура растянулась почти на два этажа. Это были люди, желающие получить волшебный портрет. Ожидающие шушукались, сплетничали и всячески пытались выяснить, к чему готовиться во время встречи с белым магом-живописцем, как окрестили Тимура в городе.
– Говорят, он ей бельмо с глаза убрал… – было слышно где-то в центре очереди.
– Да что вы? Тогда, вероятно, он сможет вывести мою бородавку под мышкой. Мешает, зараза, что ни побриться, ни помыться не дает, да и руку высоко не поднимешь – каждую секунду помнишь о ней! – жаловалась женщина в шляпе.
– А вы знаете, что сначала бельмо пропало, а потом вернулось, а потом снова пропало? – вмешалась в разговор третья. – Так что, может, он и не так хорош, как о нем говорят. Я вот пришла сначала на него глянуть. Сегодня никакой портрет заказывать не буду, присмотрюсь. Моя болячка посерьезнее вашей бородавки будет. Не хочу рисковать!
– Что значит посерьезнее? – возмутилась женщина в шляпе. – Посерьезнее – идите к врачу, а не к художнику! Может, он вас вежливости научит! – фыркнула она.
– Да никакой он не художник! Колдун он! Я слышала, отец его колдуном был и от колдовства же своего и умер! – заявила дама с серьезной болячкой.