17 апреля 2007 года. Идет сильный снег (опять!) – достойное завершение одного из самых снежных месяцев в истории Новой Англии. Метели и снегопады в последний месяц случались почти каждый день и вошли в норму, заднюю дверь нашего домика в Мэне почти завалило – и это еще до последней метели, которая добавила чуть больше метра снега, так что за зиму получилось всего 241 см осадков. Я беспокоился о вальдшнепах, странствующих дроздах, красноплечих трупиалах, граклах (Quiscalus), юнко (Junco hyemalis), мелких дятлах-сосунах (Sphyrapicus) и шилоклювых дятлах (Colaptes), которые уже вернулись согласно своему обычному расписанию, что в этом году оказалось не вовремя. Стайки юнко и дроздов поселились на единственном доступном участке открытой почвы – на обочинах расчищенных дорог рядом с высокими сугробами, где, конечно, еды для них не было. Сколько из этих ранних пташек выживет? Снег может таять неделями. Но оказалось, что я ошибался.
В прогнозе погоды вдруг сообщили, что «небо расчистится», и действительно вышло солнце, а заодно подул южный ветер. Температура взмыла до 10, 20 и наконец до 25 °C. С холмов во вздувающиеся реки потекли бурлящие ручейки. Как все может измениться за четыре дня! Была зима – стало лето. Самцы американского золотого чижа (Carduelis tristis или Spinus tristis), прилетавшие на нашу кормушку, быстро скинули свой буро-зеленоватый зимний наряд, став за неделю ярко-лимонными. Скоро начнется великое озеленение, но сначала лесные лягушки исполнят свои хоры.
Долгожданные лесные лягушки (Rana sylvatica) в этом году запоздали не меньше чем на две недели, начав свое хоровое пение на мой день рождения, 19 апреля. Но свистящие квакши (Pseudacris crucifer или Hyla crucifer) начали вовремя и, таким образом, в этом году отстали от лесных лягушек всего на день, а не на две недели, как обычно. К 23 апреля природа уже вовсю просыпалась. Я был так взволнован, что едва мог усидеть за своими записями. Но сделать их было нужно, пока я совсем не потерял голову, до того, как зелень перейдет в решительное наступление, и пока впечатления еще были свежи в моей памяти.
Всего через три дня после начала потепления у нашего порога развернулась феерия голубого, белого и желтого цвета – проклюнулись крокусы. По обочинам грунтовой дороги весенняя жижа наконец начала уступать место твердой почве, и внезапно показались коричневые бутоны и распахнулись ярко-желтые цветки мать-и-мачехи, которая растет только здесь. На южных лесистых склонах около нашего дома клейтонии, сангвинарии и печеночницы открывали солнцу розовые, снежно-белые, голубые и лиловые бутоны. А ветроопыляемые деревья и кустарники – тополь осинообразный, рогатая лещина и серая ольха – внезапно, как по сигналу, которым и был на самом деле тепловой импульс, развернули тугие цветочные почки-сережки, покачивая ими на теплом ветерке. Вязы и красные клены цвели точно по расписанию, как обычно, хотя сахарный клен, одно из самых привычных наших деревьев, невероятно красивое, когда оно стоит в полном бледно-желтом окрасе, решил в этом году не цвести. Сахарные клены не цвели от Вермонта до Мэна (хотя рядом с нашим колодцем в Мэне я нашел одно дерево в цвету). Ивы медлили, они припозднились на два дня. Но ни одна листовая почка пока что не открылась – и они не откроются еще несколько недель.
Я увидел первую в этом сезоне рыжую с желтым шмелиную матку, летавшую туда-сюда низко над землей – так делают шмели, когда ищут место для гнезда, – и двух перезимовавших бабочек, траурницу и многоцветницу v-белое (Nymphalis vaualbum), сидевших на стволе сахарного клена и пьющих сладкий сок из отверстия, которое недавно вернувшийся дятел-сосун проделал в дереве на опушке леса. Крылья бабочек были развернуты, чтобы улавливать солнечное тепло. «Наш» феб (Sayornis) наконец исследовал все места, которые могли бы подойти для гнезда, а древесная американская ласточка (Tachycineta bicolor) покружила по двору, быстро осмотрела скворечник и отбыла. Уверен, она скоро вернется с партнером. Этим же утром одна из пары голубых соек отрывала веточки от куста калины около подъездной дороги и улетала с ними в лес. Она начала строительство гнезда и скоро станет искать корешки для выстилки.
Помимо того что бесцельно бродил и глазел, три последних утра я провел, удобно устроившись на прочной ветке сосны у запруды. Я оперся спиной о толстый крепкий ствол и с удовольствием откинулся назад: скрытый за вуалью веток, сам я мог видеть через нее. На заре, за час до того, как слепящее солнце обесцветит пейзаж, запруда являет собой этюд в пастельных тонах. Зелени еще совсем нет – только на уровне земли можно разглядеть сине-зеленые верхушки проростков осоки, которые начинают пробиваться из-под покрова слежавшихся за зиму бурых листьев. Кроме красно-коричневых куртин осоки (окруженных водой кочек), я видел на болоте пятно бежево-желтого рогоза с темно-коричневыми семенными «початками»; на рассвете они казались черными. Поверхность воды отливала разными цветами: черным, желтовато-коричневым, голубым, а там, где свет отражался от сосен на берегу бобровой запруды, темно-зеленоватым.
1
Сейчас считается, что столкновение произошло около 4,5 млрд лет назад, и тогда жизнь на Земле зародилась не 0,5 млрд спустя, а спустя около 1 млрд после столкновения (вероятнее всего, около 3,5 млрд лет назад). – Здесь и далее, если не указано иное, прим. науч. ред.
2
Американский вид Populus tremuloides, отличается от произрастающей на территории России осины (Populus tremulа).
3
Перевод А. Курячей.
4
В отношении насекомых в русскоязычной научной литературе вместо слова «мозг» принято использовать такие термины, как «надглоточный ганглий» и «подглоточный ганглий» (головные ганглии, то есть нервные узлы).
5
День сурка – 2 февраля. – Прим. перев.
6
Сурок и золотистый суслик относятся к одному семейству беличьих. – Прим. ред.