– Что ж, мы попытаемся! Это лучше, чем ничего, – ответил Андерс.
Промысловая лодка Лильендала быстро шла навстречу “второму” боту китайцев на глубине четырехсот метров. Видя это, бот опустился на четыреста пятьдесят, чего Никлас “не заметил”. Он и собирался промазать – не в смысле выстрела, ведь подводных рэйлганов у него, в отличие от Андерса, не было. Он собирался промазать всей лодкой. Только… Не совсем.
***
– А у нас вообще на первой-то палубе кто-то есть? – спросил Алонсо.
– Как не быть, сеньор, вся группа Моралеса там!
– Так Моралес, может полетаете уже? Что-то “Санта Мария” увязла.
– Да что там решат десять бортов?!
– Одиннадцать, – сказал Рабинович, – Я с вами полечу.
– Ну ладно. Одиннадцать – это уже сила, – рассмеялся Моралес. Вешаем легкие торпеды, выход.
– Ну наконец-то!
– Вам хорошо, а у меня борт на второй, а там дырка, – обиженно сказал Альенде.
– Тебе слишком везет в карты! Имей совесть!
– Вы меня с ней сначала познакомьте, а там, может, и поимею, если симпатичная окажется! Я летать хочу!
– Отставить иметь совесть, – приказал Алонсо, с трудом сдерживая смех.
– Си, сеньор…
***
“Адмирал Бельграно” тряхнуло так, что освещение переключилось на аварийное, Дюпон прикусил язык, а Анна Сабанина и Имрын Лелекай уронили, соответственно, банку с пивом и бутылку с минеральной водой.
– Что это было? – спросил Жан-Клод.
– Касательные попадания, тяжелое повреждение обшивки бортов три и пять, уничтожены башни вспомогательного калибра три и пять, легкие повреждения двигателей три и пять, разгерметизации нет, – “ответила” ему автоматическая система.
Две болванки 280-го калибра “царапнули” борта рейдера, нанеся заметные повреждения, напрочь снеся башни вспомогательного калибра и вообще все, что выступало над поверхностью борта, “выгрызли” по кусочку из двигательных “кассет” и только тогда высвободили заряд своей гравитационной “начинки”. Повредить “Бельграно” это уже не могло, зато две группы китайских истребителей, подбиравшихся к его движкам, “попали под раздачу” и превратились в скомканные и “провалившиеся внутрь себя” комочки металла.
– О! Сказал Жан-Клод, морщась от боли в прокушенном языке, – Десять их малых бортов накрылись от дружественного огня. Может, нам просто получше маневрировать? Они эдак сами себя скоро перестреляют!
– Эти могут, – ответил Энрике, – Но надо им помочь. Я думал, второму рейдеру Николай уже давно главный калибр вынес.
– Я сам думал! – обиженно ответил на общей Рождественский, – Особенно после того, как “Фанфан” им как раз по носу “полную горсть” положил. Но две башни рабочие оказались. А мы отошли уже, и нас тут… Полируют. Тяжеловато будет выдернуться.
Кортасар понимал, что значит, если многоопытный командир крейсерской группы заявляет, что их “полируют” и им “не выдернуться”. Автоматическая система, не затыкаясь, орет о повреждениях и перегрузке реактора, экипаж, что не на вахте, судорожно надевает пауэрсьюты, от попаданий разгерметизируются отсеки и целые палубы, а никакой такой помощи не предвидится: вот они мы, а вот они – они. И все. И стреляем как умеем.
– Пушкари! – сказал Энрике, демонстрируя “шок от попадания”, то есть не маневрируя, – Что у нас заряжено?
– Гравитация, сеньор!
– Вынимайте. Надо простые болванки.
– Си, сеньор. Две минуты.
– Не тупите. Полторы.
– Си, сеньор!
– Пока перегружаетесь, рассказываю. Будет “веерный залп”, своя цель для каждого ствола. Цели задам сам. А вот потом надо будет опять зарядить “гравитацию” – вы ее не убрали, надеюсь?
– Мы что, маньяки что ли, сеньор? – ответил командир “пушкарей”, – Если все по уставу делать, ни один корабль даже не полетит. Тут она, в углу валяется.
– Вот ее обратно и засунете. И сделать это надо будет максимально быстро.
– Сделаем!
– И пристегнитесь там, а то вон начштаба язык прикусил.
– Ой, это неприятно. Пристегнемся, сеньор!
“Бельграно” дернулся. В момент, когда оставшиеся в строю башни китайского рейдера произвели следующий залп, он вдруг оказался в четырестах метрах “вправо-вверх”, и болванки прошли мимо. Но при этом Энрике еще и развернул корабль.
– Есть “поимка” целей, стреляем! – сказал он. Корабль вздрогнул от выстрела.
– А теперь быстро “гравитацию” обратно! – пока заряжали “старые” снаряды, рейдер вернулся в прежнее положение.
– Цель одна, задержка полторы секунды. Огонь. – “Бельграно” дернулся опять, слабее, зато пять раз подряд.
– Все, я сделал все, что мог, – довольно сказал Энрике, услышав сообщение “частичная фрагментация”. На самом деле, второй рейдер противника переломился пополам. Выпущенные по очереди, хоть и в одну точку, но под определенным “курсовым углом”, гравитационные заряды не только “комкали нутро” цели, они еще эту самую цель и немножко разворачивали при каждом попадании. Так что “прилетало” последовательно разным секторам. Такой залп был очень эффективен, правда при одном условии: если вообще не промахнешься.
Но Кортасар не промахнулся.
– Готовность! Готовность всем! – крикнул Рождественский, когда его телеметрия “нарисовала” трассы, протянувшиеся от далекого “Бельграно” к крейсерам противника. Энрике был далеко, и попасть с такого расстояния – дело непростое, однако телеметрия ведь “рисовала трассы” не только ему. Сначала пять крейсеров, избранных товарищем мишенями, а потом и еще чуть ли не десяток, просто из страха, повернулись “носом к огню”: и броня толще, и площадь поражения меньше. Но при этом все они оказались бортом к крейсерам Рождественского.