Из-за его спины показалась беленькая головка девушки. Глаза большие, голубые, испуганные.
Лёша, за плечи, поставил девушку перед собой. Худенькая, чуть выше Лёшкиного плеча. Голубенький сарафанчик и тапочки сына, сорок третьего размера.
– Мама, это Ника, Вероника, твоя невестка и моя жена, через два месяца.
Мама долго, не мигая, глядела на детей. Но всё же справилась с собой и улыбнулась.
– Сколько же тебе лет, девочка? – спросила она.
Ника вдохнула и дрожащим голоском произнесла – двадцать, Галина Васильевна. Здравствуйте.
– Здравствуй… Значит, двадцать? Двадцать, это уже хорошо. Думаю, сможешь моего шалапая в руках держать. Что ж, я согласна. Сейчас, переварю эту новость и переоденусь. А ты пока командуй тут – кивнула она на стол.
Мама тяжело поднялась и прошла в свою комнату.
– Я быстро – бросила она ребятам от дверей.
Ника, на неверных ногах, да ещё и в тапочках-лыжах, прошлёпала на кухню греть мамины голубцы и картофельное пюре.
– Родители то, как отнеслись к твоему замужеству? – спросила мама Нику, за столом, принимая от сына бокал с шампанским.
– Они рады, им Лёша понравился – ответила девушка, слегка покраснев.
– Мы, мам, распишемся – вставил Лёшка – а свадьбы, не будет, пока. Через год, так отец Ники решил.
– Понятно, что-то в семье случилось… Но не будем об этом. Во всяком случае, не сейчас. Я рада за вас ребята. Нет, правда, рада… До слёз… Пусть всё у вас будет хорошо.
Мама отпила шипучее вино, справилась со своими чувствами и снова посмотрела на сына и его девушку.
– Не передумаете?
– Нет – в голос, ответили оба и рассмеялись.
– Это хорошо – и мама снова подняла бокал.
Дальше вечер продолжался уже без напряжения. Ника освоилась со своим новым качеством невестки и быстро нашла общий язык с мамой. Но всё же, изредка, бросала тревожный взгляд на Лёшку. Тот ободряюще ей улыбался.
Но вот, мама поднялась, провела по щекам ладонями, растирая и вздохнула – ладно, ребятки, мне пора. Уже одиннадцать, а завтра опять на работу. Вот родите мне внука или внучку, брошу работу. А пока, пока нужно работать.
И уплыла к себе.
Лёшка с Никой, быстро прибрали со стола. Ника помыла посуду. И обнявшись, прижавшись друг к другу, они пошли в свою, теперь, в свою комнату.
Утром, в начале одиннадцатого, Лёшка распахнул перед Никой двери ЗАГСа. Недолгая процедура с выбором числа и заполнением бланков. И они снова на улице. На оживлённой улице города.
Вся весёлость и торжественность момента, ушла прочь, как только они оказались в Лёшкином гараже и он посвятил Нику в свой план.
Девушка, закрыв глаза, слушала. Но открыв, твёрдо сказала – открывай двадцать второе, я тебя буду ждать. Открывай, а то я от страха, сейчас в обморок упаду.
Лёшка, не мешкая, перелистал листы календаря.
………………………………
… Тягуче потянувшись, в своей комнате, под одеялом, Лёша открыл глаза. И сразу память вывалила на него прожитые будущие месяцы весны и начала лета. Он прислушался, на кухне журчал кран и мама, осторожно, гремя посудой, что-то, там делала.
Лёшка быстро оделся и прошмыгнул в ванную. Посмотрел на себя в зеркало, но никаких изменений не нашёл. Те же светлые, не чёсанные со сна лохмы на голове, лёгкая, почти незаметная щетинка на щеках, слегка оттопыренные уши и заспанные глаза. Он состроил сам себе рожицу, усмехнулся и принялся приводить себя в порядок.
На кухне появился уже свежим и бодрым, чуть слышно, благоухая туалетной водой.
Мама, поглядев на него, растянула губы в улыбке – и во сколько вы, сударь, соизволили сегодня явиться?
– А я никуда и не уходил – сделал удивлённое лицо Алексей – как пришёл, так и спать завалился. Сейчас вот, перекушу и пойду в гараж, что-то движок затроил.
– Клоун, весь в отца – махнула мама рукой и отвернулась к плите.
Лёшка заглянул ей через плечо.
– Вау, блинчики… Мои любимые, тоненькие, края хрустящие.... Мммм…
– Садись уже, шалапай. Телефон вон свой посмотри, иззвонился весь.
Лёшка выскользнул из кухни, достал из пуховика телефон. Шесть не отвеченных вызовов, пять от Юльки и один незнакомый.
– Блинн, да это же… Ника – чуть не закричал он, но вовремя прикусил язык и умчался в свою комнату, тыкая пальцем в экран, перезванивая.
Ника откликнулась с первого гудка.
– Ты как? – спросил Лёшка.
– Не знаю… Мне страшно. Слышу голос Лики и Андрея. А перед глазами их обожжённые холодные лица.
– Вероника, возьми себя в руки, я скоро приеду.
– Мне страшно – всхлипнула на том конце телефона Вероника – я боюсь…
– Отец, ещё дома?
– Да, он уже собирается.
– Тогда бегом к нему, скажи, что жених приедет знакомиться. Пусть дома останется.
– Ага, бегу.
Ника выскочила из своей комнаты, забыв отключиться и закричала.
– Папа, папа, подожди…
Лёшка слышал всё, что происходило в их квартире, крепко прижимая телефон к уху.
– Стою, жду – послышался насмешливый голос отца.
– Ты должен остаться дома – разрыдалась Вероника.
– Вот ещё новости, ты чего с утра пораньше, слёзы-то, льёшь? Ну-ка, рассказывай.
– Я замуж выхожу, Лёшка скоро приедет, знакомиться – и рыдания стали ещё громче.
– А чего ревёшь? Не хочешь не выходи… Или это от счастья…
– Да-аа....
– Ну, дела, не успела одна выскочить, как уже и другая, тут, как тут.
– Ну что ж, надо, так надо. Слышь, мать, давай, на стол чего-нибудь соображай. Второго зятя будем встречать.
Вероника отключилась.
– То, что надо – сжал в кулаке телефон Лёшка и с опозданием сообразил – походу, придётся снова прожить эти три месяца. Ну, да ладно, месяцем раньше, месяцем позже.
Лёшка вернулся на кухню.
– Ты чего, с такими бешенными глазами – спросила мама – случилось чего?
– Нет, мама, всё хорошо.
– Ну-ну, секретчик. Садись, давай.
Лёшка торопливо съел пяток блинчиков, макая их в присахаренную сметану, на ходу обтёр руки о салфетки и был таков, только входная дверь хлопнула.
Мама покачала головой – эх, отец – посмотрела она в окно, через которое заглядывало яркое мартовское солнышко – Лёша-то весь в тебя, такой же непоседа. Хоть бы женился, что ли…
Лёшка поднялся на третий этаж девятиэтажки по ступеням, проигнорировав лифт, с каждым шагом, унимая, бешено стучащее сердце. И подходя к двери, внезапно, сам на себя разозлился – чего это я, всё же хорошо. Вот и цветы купил, матери, Лике и Нике. Бутылка коньяка в пакете, вино, конфеты. Вперёд, жми кнопку Лёха – скомандовал он сам себе.
Но нажать было нечем. Руки заняты. Но он, всё-таки изловчившись, ткнул мизинцем левой руки в кнопку дверного звонка.
Дверь распахнулась и на его шее повисла Ника, всё ещё, икая от рыданий и сминая цветы.
– Верка – прошипел он ей в ухо – а ну-ка быстро взяла себя в руки и ноги. Брысь умываться и одеваться. Жених пришёл, а ты в домашнем халатике.
– Да мне пофиг, можно подумать, ты меня без халата не видел – швыркнула она носом и нехотя разомкнула руки на его шее.
В дверях появился отец и, по-видимому, Андрей. Не высокий крепыш, тёмный волос, смешливые серые глаза, и нос, чуть-чуть, картошкой. Джинсы, майка.
– Здравствуйте, Игорь Леонидович – поздоровался Лёшка – руки подать не могу, заняты. Вот вломился, почти, без предупреждения. Пришёл похитить у вас дочь. Меня Алексей зовут. Алексей Кратов. За спинами мужчин показалась и Валентина Николаевна, А потом и Анжелика.
… И правда, не похожи – промелькнула у него в голове мысль – но, в самом деле, красива.
Алексей ещё раз поздоровался, всё ещё стоя на лестничной площадке, рядом с Никой.
Игорь Леонидович, улыбнулся.
– Ну, проходи, похититель дочерей. Давай сюда свои цветы. Неужели это всё мне? – рассмеялся отец – сразу три букета.
– Нет, Игорь Леонидович, это женщинам, а вам с Андреем в пакете. Я знаю, Ника говорила, что вы предпочитаете домашнюю настойку на смородине, но я не нашёл такую. Пришлось покупать коньяк и вино для девушек. Правда, не знаю их предпочтения, вот и выбрал, где этикетка покрасивее.
Андрей улыбнулся, за его спиной хихикнула Анжелика.
– Весёлый, у нас зятёк – фыркнула будущая тёща.
– Это я от страха, Валентина Васильевна – опустил глаза Лёшка – первый раз пришёл в ваш дом. Потому, и не знаю, как себя вести. Вот и шучу через силу.