… – Ты и прав и не прав одновременно – пронеслись, как вдох, слова в сознаниях у обоих, и оба застыли с широко раскрытыми глазами – мы не соединяли ваши души, в этом ты прав. А дед не был, никогда, злым. Он такой, какой есть. Он мороз и этим всё сказано. Зимой не растёт трава, не шелестит листва на деревьях. Не печёт солнышко. Зима, это суровое время года. Это испытание для всего живого. И не все эти испытания проходят. Но так уж устроена наша матушка Земля. Где-то вечное лето, а где-то вечная стужа. А что касается госпожи, как ты, Алексей, выразился, "Судьбы". Нет, мы не хотим ей напакостить. Мы хотим её образумить, или остановить. Эта богиня, уже давно растеряла свой интерес ко всему живому. И всё больше скатывается к гране безумства. Совершая то, что ей запрещено. А ты сам и твоя подруга, вы под нашей защитой, со вчерашнего дня. И мы, я, дед Мороз, бабушка Снежная Королева, не дадим вас в обиду. Но вразумить эту древнюю богиню и ещё кое-кого, мы должны… Мы, я так решила, я выбрала вас и верю, что всё получится. А если не получится, будем искать другой способ, вместе…
Голос пропал.
И Лёшка круглыми глазами поглядел на Нику.
– Ты тоже, это слышала? – спросил он, немного, с заиканием выговаривая слова.
– Да-аа… Что это было?
– Похоже, ответы на мои вопросы. Или мы с тобой, вместе, сошли с ума.
– А…?!
Вероника встряхнулась.
– Брррр… Лёш, получается, что мы с тобой должны вразумить богиню? Получается, что мы должны, не просто вразумить её, а устроить ей встряску, покруче, чем нам устроили Снегурочка с дедом. Зачем..? Непонятно… И это же… Это же рассердит её. И нам с тобой… Ой, мамочки… Лёшенька.
– Ты предлагаешь, выбросить этот календарь и забыть? Тогда, как же Лика, здоровье твоей мамы?
– Не знаю, Лёшенька… Я боюсь.
– Мне тоже не по себе… А представь, мы с тобой выбросили его. И как будем жить, зная, что могли бы помочь, но не сделали этого? Мне, кажется, это будет предательство.
– Не знаю, не знаю, не знаю…
Ника закрыла лицо руками и уронила голову на свои колени.
Лёшка погладил её по спине.
– Не надо Ника, пока ещё, ничего не случилось. Я попробую спасти твою сестру, а там видно будет. А пока, давай спать. Как говорится, утро вечера мудренее.
Утром, Лёшка увёз Веронику в город. Мамы дома уже не было. На столе, на кухне лежала записка.
" Негодный мальчишка. Мать одна, в пустой квартире, переживает. А он веселится. Обед в холодильнике. Там же завтрак и ужин. Сегодня буду поздно. Мама."
Алексей улыбнулся и подписал – позвоню, буду к обеду, отпрошусь.
Ника прочитав, тоже улыбнулась.
Лёшка поцеловал её в щёку и поглядел на часы.
– Ну, мне пора. Всё, что надо, сама найдёшь. Комп в моей комнате, пароля нет. Всё, я убежал.
На работе появился, как и всегда, в половине восьмого. Вскоре зашёл и Петрович.
– С мятой Петрович, или в другой упаковке – спросил, улыбнувшись, Лёшка.
– Давай в зелёной, травиться, так травиться. Как выходные то?
– Нормально. Петрович, отпусти назавтра и сегодня с обеда. Ты же обещал. Что, как только, так сразу – не стал тянуть с этим вопросом Алексей.
– Обещал, значит, слово сдержу. Пиши писульку на отгулы, на три дня. Как и договаривались. Не люблю в должниках ходить.
– Понял и спасибо.
Петрович рассмеялся.
– Ты, чего-то, сам не свой сегодня, влюбился что ли?
– Ну-у…
– Понятно… На свадьбе я за отца буду.
– Это, даже не обсуждается, Петрович. Только до свадьбы ещё дожить надо – неопределённо и совсем не весело, ответил Лёшка.
– Доживёшь – хмыкнул Пётр Петрович – все мы дожили, и ты никуда не денешься.
Затем разговор, Алексей перевёл на рабочие темы, потом вообще, говорили о пустяках. А потом Петрович, как и всегда, пошёл к себе.
Половину дня, Лёшка крутил гайки, вместе со слесарями. Так время проходит быстрее. И в час дня, вылетел за территорию предприятия.
Ника была дома, сидела у компьютера, перед ней лежала бумага и ручка.
Лёшка склонился и зарылся лицом в её волосы. Девушка развернулась, подставила губы. И через мгновение она уже сидела у него на коленях, обнимая за шею.
Между поцелуями, на его глаза попали ровные строчки на листке.
" Маршрут 43" до села "Ледянки" время отправления 17 – 30. 22 марта. Водитель Бочаров Тихон Васильевич. Погибло двенадцать человек. Выжило трое."
Лёша осторожно отстранил от себя Нику и взял листок в руки.
– Ты всё же решилась?
Ника, всё ещё прижимаясь к нему, молча, кивнула головой и тихо проговорила – я пойду с тобой. Одного я тебя не отпущу.
Лёшка возражать не стал, и спросил – где ты была в тот день?
Дома, это было воскресенье. Сидела в своей комнате и зажимала уши руками. Андрей послал маму подальше, подхватил собранный Ликой чемодан и они, громко хлопнув дверью, ушли. Отца не было, он уехал с утра на дачу, посмотреть, что там и как. Если бы он был дома… А вечером позвонили из полиции… Вот тогда с мамой и случился первый приступ. Сначала, она… Нет, не могу это вспоминать. Потом, её увезли на скорой. Отец один ездил на опознание. Когда вернулся, стал весь седой и в тот же день, опять, уехал на дачу, забрав меня с собой. Мама пробыла в больнице десять дней. Мы с отцом, одни хоронили Лику и Андрея. Его мама, тоже слегла и не смогла приехать. Я разрывалась между двух больниц. Ездила и к маме Андрея и к своей.
Вероника уже не рыдала, а безучастным голосом пересказывала события тех дней.
Лёшка внимательно выслушал и, кивнув своим мыслям, погладил Нику по голове.
– Мы справимся Вер, справимся – он, снова, поцеловал её белые волосы и бодрым голосом продолжил – а пока, вытри нос и иди кормить будущего мужа. Завтра, с утра, в ЗАГС. А вечером уйдём в двадцать второе марта. Не будем тянуть. Сегодня, у нас с тобой ещё одно испытание, моя мама. Маман у меня с характером, но и с юмором. А вообще, тётка, с пониманием. Пошли на кухню.
Вероника ещё раз прижалась к нему и соскользнула с колен.
– Я, только умоюсь, ты подожди, а то прямо, растрёпа вся.
3
До самого вечера они больше не касались этой темы, по крайней мере, в разговоре. Сначала приготовили стол к приходу мамы, Лёшка два раза бегал в соседний супермаркет, то за одним, то за другим. Ника делала салаты. Горячее приготовила мама, ещё вчера.
Потом, Ника смотрела по интернету, какой-то мультик, а Лёшка, ломая голову, вспоминал, то далёкое мартовское воскресенье. Делая наброски хронологии дня на листке рядом со строчками Ники. И вот, что у него получилось.
…Спал до беда. В субботу тусили с Юлькой и друзьями в ночном клубе. Вернулся под утро, никакой. Пока проводил подругу, пока выслушал её очередную истерику по поводу, что пора бы уже подумать и о семье. Поругались. Потом на такси домой. После обеда… После обеда, пошёл в гараж, нужно было посмотреть движок, показалось, что начал подтраивать. Там и завис до десяти вечера. Всё…
– Нормально – хмыкнул он – почти свободен. Полмашины разобрал. Никто меня не видел и не звонил. Да и телефон я, тогда, дома забыл. Мама знала, что я в гараже. Я предупреждал. Значит так – рассуждал он – машину я разбирать не буду, сразу поеду к Нике. Она будет дома. А я приду знакомиться… Нормально, может, и никакого скандала не будет. А если всё же… Тогда мы с Никой отвезём, днём, Лику и Андрея сами. Тут не далеко, семнадцать километров.
Лёшка посмотрел на часы, потом на Нику.
– Ник, ты готова? Сейчас маман появится. Она всегда по понедельникам к семи приходит. У её шефа вечернее сборище начальников. Она секретарём работает в том же тресте, где и отец работал.
Не успел он договорить, как во входных дверях провернулся ключ и из прихожки донёсся звонкий голос матери – Лёшик, ты дома?
– Дома – откликнулся он и показался из своей комнаты.
– Хорошо… Соскучилась. Ты где двое суток пропадал?
– С тёщей и тестем ездил знакомиться.
– Ну и как, в зашей погнали? Так тебе и надо. Всю жизнь бобылём ходить будешь. Глаза б на тебя мои смотрели и смотрели…
Мама, скинув босоножки, прошла в большую комнату. Увидела накрытый стол и тихонько опустилась на стоящий у входа стул, не сводя с сына взгляда.