Серафимович Александр Серафимович читать онлайн

Александр Серафимович ВОРОБЬИНАЯ НОЧЬРассказы За далёким лугом только что проснулась узенькая красная полоска зари В синеватом сумраке всё больше светлела широкая река. У самого берега подымалась гора; по горе лепили

Было странно, почти невероятно, что такая маленькая, тщедушная старушка могла выплакать так много слез Целые недели она не ложилась спать, задремывая на минутку перед зарей, прислонившись головой к стене Что бы ни делала, прибирала ли по дому, ходила ли по бесконечным учреждениям и влиятельным лицам

I Наташа Цыганкова со свежим от недавнего умывания личиком шла по аллее в гимназию маленькими торопливыми шагами Отбрасывая косые, не успевшие подобраться тени, провожали ее знакомые неподвижные ряды тополей, и в не проснувшемся еще воздухе не струился их трепетный серебристый лист И по аллее и по т

I Над улицами, над домами белеет морозная мгла Телеграфные столбы, проволоки, заборы, деревья густо запушились, и, как прокаленное, обжигает белое железо Снег визжит и плачет Низкое зимнее солнце багрово–тускло пробивается сквозь холодную мглу Не вызывая ничего тревожного, где–то весело лопаются щел

Не неслись из–за окон звуки дрожек, не хлопали двери, молчали звонки, погасли все звуки, разнообразные, неуловимые, забываемые, но из которых складывается дневная жизнь Все стояло на своем месте – мебель, картины, зеркала, но полное иного, таинственного, еще не раскрывшегося смысла Больная лежала не

I « Бумм!» Он донесся издалека, этот глухо–тупой удар, от которого слабо дрогнули стекла, донесся из центральных улиц " Началось! ” И что бы ни делал, куда бы ни ходил, с кем бы ни разговаривал, ко всему примешивалось: " Но ведь началось " Вырвется детский смех из комнат, стукнет двер

I Они шли среди огромного города густыми чернеющими рядами, и красные знамена тяжело взмывали над ними, красные от крови борцов, щедро омочивших их до самого древка Они шли между фасадами гигантских домов, испещренных лепными орнаментами, статуями, мозаикой, живописью, равнодушно и холодно глядевших

I Они взбирались среди молчаливой ночи между угрюмо и неподвижно черневшими соснами Под ногами с хрустом расступался невидимый мокрый снег или чмокала так же невидимая, липкая, надоедливая, тяжело хватавшаяся за сапоги грязь Внизу, у моря, тепло стлалась синяя весенняя ночь, а здесь ни одна звезда н

I Он шел, осунувшись, глядя в землю, а те двое шли тяжело и прямо, позвякивая шпорами, и ярко–голубые пятна их мундиров двигались перед глазами, хотя он не глядел на них В последний раз мелькнули громадные многоэтажные дома, огромная площадь, как муравьи, кишевшие на ней люди, лошади, Конки, экипажи

I – Так едешь? – Еду Они курили, в промежутках прихлебывая густой застывший чай Лампа из–под абажура низко и желто освещала разбросанные газеты, рукописи, книги, перевесившиеся через стул штаны, а выше абажура ровная пепельная тень поглощала незатейливую обстановку полустуденческой комнаты Молчал по

I Из–за мелькающего снега на секунду проступали местами темные окна многоэтажных домов, столбы фонарей, запорошенные головы бегущих лошадей, – и снова всюду только одно белое, живое, изменчивое, угрюмо–веселое мелькание Мягко шли люди, и белели их черные одежды, беззвучно скользили на минуту чернеющ

Даровой труд Из всех неправд жизни самая большая, самая жестокая неправда — это когда сильному, здоровому, рвущемуся к труду человеку нет места на арене труда — Я молод, силен, здоров, у меня крепкие руки и голова, полная знаний, и я хочу работать А жизнь, усмехаясь страшной, слепой, никогда не сход

На помощь беспризорным Был я на одном из четверговых заседаний правления общества попечения о детях и ушел оттуда с тяжелым сердцем « Из тюрьмы, — говорила одна из попечительниц, — были отправлены этапным порядком вместе с арестантами несколько семей крестьян Их препровождали за несколько сот верст

…Ваши произведения и рассказы сестры (М. И. Ульяновой. — Ред.) внушили мне глубокую симпатию к Вам и мне очень хочется сказать Вам, как нужна рабочим и всем нам Ваша работа… «Мохнатые сизые тучи, словно разбитая стая испуганных птиц, низко несутся над морем. Пронзительный, резкий ветер с океана то

Последнее время на этом участке фронта в верховьях Дона стояло затишье. И вдруг на рассвете после тяжелой темной ночи раздался залп фашистской артиллерии. Второй, третий, — и пошла потрясающая пальба. Что это! Наступление?.. По нашей линии все напряглось в ожидании, в приготовлении к отпору. Всех —

Хата стояла на взгорье. Выше нее проходила ласковая песчаная дорога, по которой беззвучно катились колеса и так же беззвучно вязли лошадиные копыта. А еще выше темнели вишневые сады, подымаясь до самого гребня, а за гребнем потянулась степь без конца и краю, только не видно было ее снизу. Над хатой