– И чего ты пытаешься этим добиться?
– Это всего лишь догадка, но я уверен, что в чемодане спрятано что-то ценное. Я имею в виду, если кто-то делает все, чтобы что-то найти, очевидно, что это что-то чего-то стоит.
Говоря, Принц вдруг понимает одну важную вещь: если мужчина, который ищет чемодан, шел в этом направлении, то есть в их сторону, то разве он уже не повстречался бы с мужчиной в черных очках? Значит, если черные очки не успел куда-нибудь спрятать чемодан, тот его сразу нашел бы, когда они столкнулись. Мог ли он его пропустить? Или, может быть, парень в черных очках спрятался вместе с чемоданом в туалете?
– Думаю, это было во втором классе, – с улыбкой говорит Принц Кимуре.
Он улыбается так широко, что на его щеках появляются ямочки. Когда он так делает, взрослые всегда ошибочно предполагают, что он – невинный ребенок, что он совершенно безобиден, и теряют всякую осмотрительность. Он всегда рассчитывает на это. И действительно, лицо Кимуры как будто немного смягчается, когда он видит улыбку Принца.
– Тогда были очень популярны карточки с роботами, – продолжает Принц. – Все мои одноклассники их собирали. В супермаркете можно было купить такую карточку за сотню иен, но я не понимал, чему они все так радуются.
– Мой Ватару не может покупать себе карточки, так что он делает их сам. До слез трогательно, правда?
– Нисколько. – Тут ему даже лгать не нужно. – Но я, по крайней мере, это понимаю. Чем покупать карточки, напечатанные кем-то в коммерческих целях, гораздо лучше сделать свои собственные бесплатно. Твой сын хорошо рисует, дедуля?
– Совсем не умеет. Просто это трогательно до слез.
– Вот как, не умеет?.. Бездарность.
Мгновение Кимура смотрит на него с непониманием, затем взрывается запоздалой яростью в ответ на оскорбление его сына.
Принц всегда очень тщательно подбирает слова. Не имеет значения, жестокие это слова или слова утешения, – он никогда не произносит их, не оценив предварительно их воздействия на собеседника. Он всегда старается контролировать, что именно и как именно говорит. Он знает, что использование таких грубых слов, как «бездарность», «ничтожество», «дрянь» и других, в повседневном общении с друзьями устанавливает определенную иерархию и напряжение сил. Даже если нет никаких оснований называть что-то «бездарным» или «ничтожным», это все равно производит впечатление. Сказать человеку что-нибудь вроде «твой отец такое ничтожество» или «у тебя такой вульгарный вкус» – это все равно что ударить в самую суть человеческой личности, туда, где ствол дерева растет из своего корня; и это эффективно.
На свете не так много людей с четко определенными духовными ценностями и принципами, обладающих настоящей уверенностью в себе и в том, чего они сто́ят. И чем человек моложе, тем более зыбки его ценности. Молодые люди всегда попадают под влияние своего окружения. Именно поэтому Принц при каждом удобном случае демонстрирует свою собственную уверенность, говоря с другими словами презрения и унижения и насмехаясь над ними. В большинстве случаев его субъективное мнение приобретает объективную силу, утверждая его превосходство. Окружающие думают: «Этот мальчик обладает собственным взглядом на мир, он знает, о чем говорит». Ему не нужно просить их, чтобы они так о нем судили, – они сами это охотно делают. Если ты занимаешь в какой-либо группе место лидера мнений, все остальное для тебя уже просто. В кругу друзей Принца нет свода правил, как в футболе или бейсболе, но все они подчиняются его приказам, как игроки на поле подчиняются рефери.
– Однажды я нашел такую карточку на парковке магазина. Упаковка была не вскрыта, так что, думаю, она просто выпала из грузовика при доставке товара. Как оказалось, это была очень редкая карточка.
– Его высочеству Принцу всегда везет…
– Именно. Мне очень повезло. Когда я принес карточку в школу, все эти юные коллекционеры чуть не запрыгали от радости и хором сказали: «А можно отдать ее мне?» Мне она была ни к чему, и сначала я просто собирался отдать ее кому-нибудь. Но слишком много людей хотели ее получить. Так что я не знал, кого выбрать, и тогда – честное-пречестное слово, я ничего не планировал заранее – не раздумывая, сказал им, что не могу отдать ее бесплатно. Как ты думаешь, что произошло дальше, дедуля?
– Ты устроил что-то вроде аукциона? Отдал ее тому, кто заплатил самую высокую цену?
– Какой же ты простачок, дедуля. Это так мило… – На сей раз Принц не утруждает себя тщательным подбором нужного слова. Ему нет дела до того, действительно ли сказанное Кимурой было «милым» или нет. Важно другое – что Принц дал ему оценку. Так что Кимура должен был почувствовать, что с ним обращаются как с ребенком. Теперь он будет мучительно размышлять, что же в нем такого детского, и не сможет отделаться от мысли, что его суждения могут быть или казаться инфантильными. «Неужели мои слова звучат как слова ребенка?», «В чем именно я веду себя как ребенок?» – будет без остановки крутиться у него в голове. И, конечно, он не найдет ответа на свой внутренний вопрос, потому что ничего такого «милого» или «детского» он в действительности не сказал. Так что он начнет думать, что ответ на его вопрос знает Принц, и постепенно начнет придавать большее значение его суждениям и оценкам.
– Тем не менее все это действительно выглядело как аукцион. Люди начали называть свою цену. Но кто-то из них сказал: «Послушай, Принц, а как насчет чего-нибудь помимо денег? Я сделаю все, что ты пожелаешь». В тот момент ситуация изменилась. Тот ребенок, должно быть, думал, что будет гораздо проще сделать что-то для меня, чем заплатить деньги. Может быть, у него просто не было денег. Но в тот момент все начали повторять это: «Я сделаю все, что ты пожелаешь». Тогда-то я понял: я могу использовать эту ситуацию, чтобы контролировать класс и погрузить его в хаос.
– Не сомневаюсь, что так оно и было.
– Заставить людей конкурировать друг с другом и мучиться взаимными подозрениями.
– Тогда-то ты и понял, что хочешь быть Принцем? Его высочеством Принцем, да?
– Тогда-то я понял, что люди хотят обладать вещами, и, если у тебя есть вещь, которую кто-то страстно желает получить, ты получаешь преимущество над этим человеком.
– Ты небось почувствовал себя тогда по-настоящему великим, а?
– Вовсе нет. Но я захотел узнать, насколько смогу влиять на жизни других людей. Как я уже говорил раньше, вопрос в рычаге воздействия: я могу надавить совсем немного и заставить кого-то впасть в депрессию, могу разрушить их жизни, прилагая минимальные усилия. Это просто потрясающе.
– Не могу согласиться. И что, это в итоге привело тебя к тому, что ты начал убивать людей?
– Даже если я никого не убиваю своими руками… Ну, например, представь, что я переболел гриппом и у меня все еще сохраняется тяжелый влажный кашель. Мне встречается на улице мамочка, которая катит перед собой коляску с младенцем, и когда она не смотрит, я наклоняюсь к ее ребенку и кашляю прямо на него.
– И что в этом такого особенного?
– Возможно, у ее ребенка еще нет прививки и он подхватит вирус. Мой небольшой кашель серьезно испортит ребенку жизнь, да и его родителям тоже.
– Ты правда когда-нибудь делал подобное?
– Возможно. Или, например, я прихожу на похороны и специально наталкиваюсь на родственников усопшего, которые несут его прах. Делаю вид, что я запнулся и упал. Повсюду рассыпается пепел, порядок церемонии нарушен, хуже не придумаешь… Такая маленькая простая вещь, но она оставит темное пятно на чьей-то памяти. Последнее прощание с дорогим родственником будет непоправимо испорчено. Никто ведь не подумает, что у ребенка мог быть злой умысел, так что никто не будет со мной слишком строг. Да и я слишком молод, чтобы меня наказали по закону. А это значит, что члены семьи, рассыпавшие драгоценный прах их родственника, будут еще сильнее грустить и мучиться совестью.