Это было рубиновое ожерелье и, судя по работе, очень старинное. Быть может, оно украшало шею какой-нибудь знатной египтянки или статую дитяти Горуса, сына Изиды.
– Это то самое ожерелье, которое дитя из слоновой кости дало мне в видении, – спокойно сказала мисс Холмс, надевая подарок на шею.
V. НЕУДАВШЕЕСЯ ПОХИЩЕНИЕ
В эту ночь я не мог сомкнуть глаз. Может быть, от переутомления на охоте, или странных чувств, вызванных выступлением Харута и Марута.
Время шло; я лежал с открытыми глазами, прислушиваясь к бою башенных часов Рэгнолла (я ночевал в замке). Разные мысли приходили мне в голову.
То мне казалось, что Харут и Марут просто пара заурядных плутов-арабов, каких я много повидал в африканских портах. То я думал о кладбище слонов и об огромной стоимости слоновой кости.
Потом я подумал о древних египтянах (меня всегда интересовала их история), поклонявшихся дитяти Горуса, мать которого, Изида, «владычица тайн», символизировалась луной на ущербе. И по странному совпадению у мисс Холмс на груди был знак, похожий на такую луну.
Вдруг меня охватил какой-то безотчетный страх – предчувствие, что с мисс Холмс непременно должно что-то случиться. Это чувство так овладело мной, что я встал, зажег свечу и поспешно оделся. У меня был всегда при себе заряженный двуствольный пистолет. Я осмотрел это оружие, вышел в коридор и встал за большими часами, глядя на освещенную луной дверь комнаты мисс Холмс. Прошло некоторое время. Я уже начал думать, в каком глупом положении рискую очутиться, если кто-нибудь случайно увидит меня. Вдруг дверь комнаты открылась, и на пороге показалась мисс Холмс, закутанная в пеньюар. Свет луны падал на ее лицо, и я понял, что она идет во сне.
На шее у нее было рубиновое ожерелье – подарок таинственной пары. Мисс Холмс как тень пересекла коридор и скрылась из виду. Я последовал за ней, стараясь как можно меньше шуметь. Мы спустились по витой лестнице и вышли в сад, где мисс Холмс, словно влекомая вперед какой-то таинственной силой, ускорила шаги и направилась к рощице, в которой я за день до этого стрелял голубей. Я следовал за ней под прикрытием кустарников. На миг я потерял ее из виду. Потом снова увидел уже под дубом: она стояла, протянув руки к медленно приближавшимся двум фигурам, закутанным в плащи. В этих фигурах легко можно было узнать Харута и Марута. В стороне виднелись очертания кареты, слышался нетерпеливый стук лошадиных копыт о мерзлую землю.
Я бросился вперед и встал между мисс Холмс и Харутом с Марутом.
Мы не обменялись ни словом, так как все трое боялись разбудить спящую девушку, зная, что ее пробуждение могло повлечь опасные последствия.
В руках моих противников блестели кривые ножи.
Я направил пистолет в сердце Харута. Перевес был на моей стороне: я мог застрелить обоих прежде, чем их ножи достанут меня.
– Ты победил на этот раз, о Бодрствующий в ночи! – тихо сказал Харут. – В следующий раз ты проиграешь. Эта прекрасная леди принадлежит нам, белому народу кенда, ибо она отмечена знаком молодой луны. Ее сердце услышало призыв Небесного Дитяти. Она вернется к нему. Теперь, пока она спит, уведи ее отсюда, о храбрый и разумный, так точно прозванный Бодрствующим в ночи!
Они ушли. Вскоре послышался стук колес удалявшейся кареты.
В первый момент у меня появилась мысль бежать за ними и подстрелить одну из их лошадей. Но тогда оставался только один заряд против двоих людей и, убив одного из них, я был бы безоружным перед другим. Кроме того, выстрелы могли разбудить мисс Холмс. Пришлось отказаться от преследования.
Я подошел к спящей, осторожно взял ее за руку и повел обратно в замок. Проводив ее до комнаты, я запер за ней дверь и, прислушавшись, убедился, что она улеглась в постель.