Син умолк, и Дуарте тоже молчал. Только все разглядывал его, как редкостного жучка, наколотого на пробку.
А потом как бы невзначай спросил:
– Вы не любили Ивасу?
– Позвольте говорить откровенно, сэр? – Дождавшись кивка Дуарте, он продолжил: – Исполнение правил распорядка – долг каждого офицера и рядового. Устав – инструмент, который делает нас военными, а не просто сборищем вооруженных людей на космических кораблях. Иваса, продемонстрировав неоднократное преднамеренное пренебрежение уставом, перестал быть моим командиром. Я всего лишь известил об этом вышестоящее командование.
– И сейчас, зная, чем это отозвалось для Ивасы, вы считаете, что поступили правильно? – спросил адмирал. Ни голос, ни лицо его не выдавали, как он относится к разговору. Тем же тоном он мог бы спросить, нужен ли Сину сахар к кофе.
– Да, адмирал, – ответил Син. – Долг – не буфет, где выбираешь, что хочется, а остальное оставляешь без внимания. Частичная верность – не верность. Долгом капитана Ивасы было потребовать от подчиненных соблюдения устава. Не сделав этого и солгав начальнику, он вынудил меня уведомить командование.
Верховный консул кивнул. Такой кивок мог означать все что угодно.
– Вы по нему скучаете?
– Да. Он стал моим первым командиром после академии. Учил всему, что мне требовалось знать. Мне каждый день его не хватает, – ответил Син и понял, что не преувеличивает. Ивасу погубила снисходительность к подчиненным. Та самая, за которую его любили.
– Капитан, – сказал Дуарте, – у меня для вас новое назначение.
Син вскочил, чуть не опрокинув стул, и отдал честь.
– Капитан Сантьяго Син к несению службы готов, верховный консул!
Он понимал, что выглядит смешно, но весь этот разговор был неестественным и нелепым, и в ту минуту формальный ответ показался ему самым уместным. К счастью, Дуарте принял его с уважением.
– Первая стадия нашего проекта близка к завершению. Мы переходим ко второй. Я поручаю вам командование «Предштормовым». Подробный приказ вы найдете в корабельном сейфе.
– Благодарю, адмирал. – Сердце у Сина едва не выпрыгивало из груди. – Я считаю делом чести буквальное исполнение этого приказа.
Дуарте, обернувшись, смотрел на играющую с собачонкой девочку.
– Мы достаточно долго таились от человечества. Пора показать ему, чем мы тут занимались.
Глава 4
Холден
Когда Холдена вышибли с земного флота, ему шел третий десяток. На себя тогдашнего он смотрел с любовной снисходительностью, как на щенка, гордящегося спугнутой белкой. Тогда он подписался на ледовоз, чувствуя, что поворачивается спиной ко всей развращенной, тиранической, циничной истории своего вида. Само название компании – «Чисто-прозрачно» – выглядело намеком на глубокий смысл. Обещало честность и чистоту. А если немножко походило на фразу из комикса, он тогда этого не замечал.
В те давние времена Пояс был суровым фронтиром. ООН и Марсианская Республика Конгресса – политические боги, изолированные сильнее, чем в древности – острова посреди океана. Астеры в этой структуре были низшим классом и сражались за то, чтобы население внутренних планет хотя бы заметило, что они гибнут.
Ныне человечество рассеялось по тринадцати сотням новых систем, и Земля среди них оказалась не самой гостеприимной для людей. Несколько единомышленников в любое время могли собрать ресурсы для основания колонии, деньги на плату за проход Кольца и посеять среди звезд семя нового общества. Даже в самых населенных из новых систем на целую планету приходилось не больше восьми или десяти городов. Шел масштабный эксперимент по сравнению всевозможных видов людских коллективов – появился шанс перестроить самую структуру человеческой культуры. Только вот почему-то результаты получались все слишком знакомые.
– С чего вы взяли, что ваши люди вправе диктовать правила торговли между суверенными государствами? – вопрошал губернатор Фригольда. – Мы – свободный народ. И, что бы ни воображали ваши хозяева на Медине, мы перед вами не в ответе.
Хьюстон явился на совещание уже на взводе, и у Холдена никак не получалось вернуть его к осмысленному, продуктивному уровню ссоры. Пока что он наблюдал, слушал и пытался определить, чем больше вызван гнев губернатора: страхом, бессилием или самовлюбленностью. Страх был Холдену понятен. Бессильная ярость тоже имела смысл. Каждая планета, связанная с кольцом врат, обладала своей биосистемой, и каждая попытка создать среду обитания для человека сталкивалась с новыми неожиданными препятствиями. Возможность торговать тем, что имеют, для многих означала грань между жизнью и смертью. Всякий, узнав, что он и вверенные ему люди отрезаны, был бы перепуган до мозга костей.
Но чем больше говорил губернатор, тем больше Холден уверялся, что тот просто дерьмец.
– Фригольд – независимое суверенное государство! – Хьюстон ударил ладонью по столу. – Мы вступаем в торговые отношения на добровольной основе и не платим дань паразитам вроде вас, сэр. Нет, не платим!
Зал совета напоминал зал суда: Холден с Бобби сидели за низким столом, а губернатор с одиннадцатью членами его кабинета взирали на них сверху вниз, как судейская коллегия. Их стол был сделан из какого-то аналога дерева – темного и пятнистого. На фоне окна Хьюстон с коллегами выглядели черными силуэтами. Дизайн интерьера как орудие политики. Что подчеркивалось личным оружием, без которого не появлялся ни один фригольдер.
Холден покосился на Бобби. Та оставалась невозмутимой, только взгляд то и дело переходил от взирающих сверху людей к охране у двери. Прикидывала, кого снять первым, как обезоружить, где укрыться, куда отступать. Для Бобби такие расчеты были, как для иных – вязание.
– Дело вот в чем, – вставил Холден, пока Хьюстон переводил дыхание. – Вы полагаете, что я здесь, чтобы торговаться. Это не так.
Хьюстон оскалился.
– Бог дал права всем свободным людям, и мы обходимся без тиранов, королей…
– Я понимаю причину вашей ошибки. – Холден повысил голос, но тон выдерживал все такой же дружелюбный. – Вы увидели военный корабль. Которому на дорогу сюда потребовалась не одна неделя. И решили, что ожидаются переговоры. Световой лаг затрудняет обмен мнениями, так что вполне разумно послать кого-нибудь сюда, дышать вашим воздухом, так? Вы что-то скажете, мы что-то ответим. Без задержки. Но дело в том, что Союз перевозчиков уже все решил. Мы не посредники. Мы не стремимся к полюбовному соглашению.
Женщина, сидевшая слева от Хьюстона, придержала его за локоть. Губернатор откинулся назад. Любопытно. Холден чуть развернулся, обращаясь в пространство между сидящими, чтобы втянуть ее в разговор.
– Мы здесь все взрослые люди, – сказал он. – И обойдемся без притворства. Союз послал нас лично для того, чтобы не пришлось повторять одно и то же снова и снова с другими колониями. Хотят быть уверенными, что все следят за ситуацией. Особенно ваши друзья и торговые партнеры с Оберона.
– Политическое шоу, – презрительно бросил Хьюстон. Довольно забавно было слышать это от типа, восседающего на подмостках метра полтора высотой.
– Конечно, – согласился Холден. – Так или иначе, суть вот в чем. Вы отправили корабль сквозь врата, не получив допуска. Что поставило под угрозу другие корабли, использующие врата…
Хьюстон, фыркнув, пренебрежительно отмахнулся.
– …а такие вещи не проходят без последствий, – закончил Холден. – Мы здесь только для того, чтобы известить вас об этих последствиях.
Бобби чуть развернула свой стул, поставив его так, чтобы освободить ноги. Жест выглядел случайным – но он таким не был. Холден провел ладонью по столешнице. Конечно, это не дерево, но материал такой же твердости и похожей фактуры. Хьюстон и его министры молчали. Он наконец добился их внимания.