После ухода следователя он задремал, и теперь, ночью, спать совершенно не хотелось. В двухместной палате он был один. Вторая койка, аккуратно застеленная, стояла напротив монументом пустоте.
Густая ночная тишина заполнила палату, но ощущение, что за дверью есть другие палаты, в которых спит сейчас много посторонних незнакомых людей, не давало ощущения полной уединенности. Конечно, в такой поздний час вероятность того, что кто-то потревожит, невелика. Слух обострился. Из коридора донеслись шаги дежурной медсестры и позвякивание металлических предметов.
Хотелось курить. Надежда найти сигарету посреди ночи была призрачной, но Илья решил попытать удачи. Медленно поднял грузное тело с кровати и вышел в коридор. Свет горел только на посту медсестры, и остальной коридор по мере удаления от поста все более был погружен во тьму.
Кораблев почувствовал себя намного увереннее, голова больше не кружилась. Медсестры на месте не оказалось, что вовсе не расстроило его, так как можно было избежать ненужных вопросов. Илья прошел по коридору, не надеясь никого встретить, а чтобы просто размять ноги. Он увидел приоткрытую дверь, из которой на пол коридора легла ровная полоса света. За дверью послышался мужской голос.
Илья в нерешительности остановился перед освещенной полосой, разглядывая босые ноги, обутые в шлепанцы. Кораблев ничуть не беспокоился, будет ли удобно вот так, посреди ночи, зайти и попросить сигарету. Больница – общественное место, и никто не осудит его за вторжение. Но внутри возникло необъяснимое волнение. Он с опаской, стараясь не издавать шума и не привлекать внимания, подошел к приоткрытой двери и сквозь щель заглянул внутрь.
Перед глазами открылась часть палаты. По стенам стояли белые шкафы со стеклянными дверцами, громоздкая кровать с металлическими решетчатыми спинками. Посреди палаты в кресле, вполоборота к двери, сидел седой мужчина в длинном коричневом шелковом халате, широкие рукава которого свисали с подлокотников.
– Людмила, ангелочек, иди скорее, я заждался, – сказал он с небольшим кавказским акцентом.
Голос показался Илье знакомым, и он прильнул к приоткрытой двери, стараясь получше рассмотреть незнакомца.
У окна спиной к пациенту стояла невысокого роста медсестра. Илья скорее почувствовал, чем увидел, как спина ее вздрогнула и напряглась. Девушка набирала лекарство в шприц из стеклянного пузырька, проколов иглой резиновую серую крышку, обернутую по краям алюминиевой фольгой.
Из-под белой медицинской шапочки выбивались светло-русые локоны. Мешковатый халат до колен с закатанными по локоть рукавами не давал возможности разглядеть ее фигуру, но судя по тонкому запястью она должна быть хрупкая и стройная. Такая милая блондинка, которая у каждого мужчины вызывает желание ее защитить.
Не оборачиваясь, медсестра ласково проворковала:
– Иду, товарищ Магомедов, все почти готово.
Нелепый длинный халат на старике выглядел шутовским нарядом. Илья понимал, что подглядывать некрасиво и надо бы уйти, но происходящее на его глазах действо магическим образом заставляло оставаться на месте. Плавные, медленные движения девушки завораживали.
Людмила повернулась к Магомедову, торжественно держа шприц на изготовку. На бледном, с правильными чертами лице застыла натянуто-приветливая улыбка. Илья поразился, сколько разных эмоций скрывалось за показной приветливостью. Страх, желание угодить и что-то еще. Брезгливость? Внимание Ильи переключилось на шприц, который девушка воинственно несла перед собой. Шприц был не обычный одноразовый, каким пользовались повсеместно, а большой с толстыми стеклянными стенками и нанесенной на нем разметкой. Такие можно увидеть теперь только в кино.
– Сейчас мы поставим инъекцию порхана, и будете порхать как бабочка.
– Сюда, дорогая, иди ко мне.
Магомедов раздвинул в стороны голые, заросшие волосами ноги, до колен прикрытые полами халата, рукой делая призывные жесты медсестре.
Людмила подошла и послушно встала между ног Магомедова. Старик чуть сдвинул колени, обхватив ими Людмилу. Илья с изумлением увидел, как правая рука пациента, секунду назад призывавшая медсестру, бесцеремонно задрала ей халат и начала скользить по телу девушки.
– Мурдазин Алибекович, давайте ваше плечо. Сейчас не нужно шевелиться. – Медсестра воспринимала происходящее как должное.
Она достала руку Магомедова из-под своего халата и, оголив ему правое плечо, начала протирать место для инъекции проспиртованным тампоном.
Илья не видел другую руку пациента, но по тому, как вздрогнула Людмила, и по страстному пыхтению Магомедова он догадался, что тот залез ей под халат другой рукой.
– Мурдазин Алибекович, на минуточку. Не двигайтесь, пожалуйста.
Игла вонзилась в мышцу, и Людмила, выдавив из шприца содержимое, прижала к месту укола тампон, ловко вытащив при этом шприц.
– Людмила, ты красавица, сладкий персик. Так хорошо все делаешь. Наклонись ко мне, милая.
Магомедов обхватил медсестру обеими руками и притянул к себе. Спиртовой тампон упал на пол рядом с креслом.
– Осторожнее, у меня шприц, – попыталась отстраниться Людмила.
– На ушко скажу тебе, – произнес Магомедов, и Людмила нехотя наклонила голову, придвинув к нему свое ухо.
Старик что-то начал рассказывать ей вполголоса. Илья не мог разобрать слов, но видел, как на лице Людмилы появилось отстраненное выражение. В больших серых глазах девушки застыло безразличие. Наконец Магомедов издал скрипучим старческим голосом отрывистые звуки, означающие смех.
Людмила выпрямилась и хихикнула в ответ, высвободившись из объятий пациента. Она вернулась к окну, положила на белую тряпичную салфетку, расстеленную на подоконнике, шприц и снова вернулась к Магомедову.
– Вот. Ты уже начала понимать мои шутки. Это хорошо.
Магомедов, теперь уже не стесняясь, обеими руками стал лапать медсестру, страстно приговаривая:
– Хорошо. Это хорошо.
Она принимала его ласки покорно, отвернув голову в сторону. Лицо ее с плотно сомкнутыми губами словно окаменело.
– Милая, меня пригласили на юбилей. Мне нужна сопровождающая. Как ты? Согласна пойти со мной?
– Это так неожиданно. Спасибо за ваше предложение, но у меня нет одежды, чтобы ходить на такие мероприятия.
– Цветочек мой, разве это проблема? Я куплю тебе и платье, и туфли. И все это останется тебе. Мне не жалко для такой красавицы. Самое лучшее платье куплю тебе.
– Нас могут увидеть. Мне пора, – отстранилась медсестра.
Она внезапно подняла глаза и взглянула на приоткрытую дверь, за которой стоял Илья. Тот едва успел отодвинуться в сторону.
Он выдохнул, оглянулся по сторонам и, не обнаружив никого в коридоре, снова прильнул к щели.
– Людочка, не торопись. Ну кто нас, ей-богу, может увидеть ночью? Да пусть себе увидят. Мне тут никто слова не скажет.
Людмила руками раздвинула колени Магомедова, обхватившие ее, и, вырвавшись, поспешно отошла к окну. Быстрыми движениями собрала салфетку, на которой лежали использованный пузырек и шприц.
– Извините, извините, Мурдазин Алибекович. Мне действительно надо идти.
Людмила со свернутой салфеткой в руках подошла к креслу Магомедова и остановилась. Магомедов вынул из кармана халата и положил в ее карман денежную купюру.
Людмила снова посмотрела на дверь, за которой прятался Илья. На этот раз он не успел отойти. Взгляды их встретились. Илья застыл и не мог пошевелиться. Большие серые глаза девушки смотрели прямо на него. Казалось, это не он застал ее за неблаговидным занятием, а она разоблачила любопытного подглядывающего. Илья ожидал окрика, а может, и скандала, но Людмила ничем не выдала его присутствия, не попросила закрыть дверь, не подошла и не закрыла ее сама. Она просто стояла и смотрела не него, а он смотрел на нее.