– Стоять! Руки вверх! Лицом к стене! Никому не двигаться, а то будем стрелять!
Апа, как и было приказано, повернулась лицом к стене и подняла вверх руки. Несколько минут она стояла и ждала, когда же полицейские приступят к каким-либо действиям. Шолпан апа хотела уже опустить руки и выйти наружу, как тот же звук сирены развеял ее сильное желание покинуть помещение туалета.
– Стоять! Руки вверх! Лицом к стене! Никому не двигаться, а то будем стрелять!
Шолпан апа была добропорядочной гражданкой и поэтому очень ответственно отнеслась к приказу правоохранительных органов. Она молча стояла у стены с поднятыми вверх руками и переминалась с ноги на ногу у небольшой груды досок и щепок, лежащих рядом с ней на полу.
– Вот дело то пустяковое! Пойди да позови! Нет, пока сам не сделаешь, других лучше не просить! – заворчал аксакал, поднимаясь из-за стола. – Өзім барып көремін! (Пойду сам посмотрю!)
Жарас ата подошел к туалету, открыл дверь и вошел внутрь. Там, в помещении временного пребывания, он увидел свою дочь, стоящую лицом к стене с поднятыми руками.
– Только не стреляйте! Прошу вас! Я ничего не сделала! – запричитала Шолпан апа.
– Ты чего это тут вытворяешь? Тоже к ремонту подключилась? Стенку держишь, чтобы не завалилась? – спросил ее отец. Как вдруг опять раздался звук полицейской сирены, из щелей запульсировал свет и тот же голос, что и раньше, приказал: «Стоять! Руки вверх! Лицом к стене! Никому не двигаться, а то будем стрелять!» Аксакал как в молодости быстро вскинул руки вверх, развернулся лицом к другой стене и застыл в ожидании новых приказов. Не прошло и десяти минут, как дверь в туалет открыл Алпамыс.
– А что вы тут делаете? С ремонтом помогаете? Стенки поддерживаете? Позвали бы меня, и я бы вам тоже помог! Зачем самим то?
– Тыныш! (Молчи!) – сквозь зубы прошептали хозяева дома и этого странного сооружения. Раздался звук сирены, и голос в десятый раз повторил одну и ту же фразу.
– Стоять! Руки вверх! Лицом к стене! Никому не двигаться, а то будем стрелять!
– Откуда это звук идет? – спросил Алпамыс, разбирая обломки досок. После того, как он расчистил завал над черной дырой, звук и свет усилился. Мальчик заглянул в дыру в полу и сказал: «Пока Нурлан ремонтировал крышу, телефон свой потерял! Он мне говорил, что прикольный рингтончик поставил на свою мобилу. Странно, что в таком месте сеть есть!»
– Ага! Апа! Помогите мне телефон Нурлана достать! – обратился мальчик к аксакалу и его дочери. Или вы не можете стенку отпустить? Тогда я сам! – сказал Алпамыс и при помощи двух досок вытащил наружу мигающий телефон.
По пути в дом Шолпан апа обратилась к мальчику: «Ты только никому не говори, что мы с отцом помогали стену в туалете держать! Хорошо?»
– Жақсы апа! – ответил Алпамыс.
Через полчаса после случившегося вернулся Нурлан. Второй раз за вечер все дружно расселись за столом, пили чай и угощались баурсаками, которые немного остыли, но все равно оставались вкусными. В разгар чаепития Жарас ата достал из кармана телефон и положил на стол перед Нурланом.
– Твой? – спросил он у гостя.
– Мой! – ответил Нурлан. – А где вы его нашли?
– Там, где ты его потерял при ремонте крыши. Кстати, сеть, которую ты искал, там есть!
Вернув Нурлану телефон, Жарас ата неожиданно для окружающих стал, методично расширяя крылья носа, принюхиваться.
– Чем это пахнет? Или мне только одному это кажется?
– Баурсаками! – подытожил Алпамыс. – Спасибо, Шолпан апа! Как всегда, баурсаки у нее вышли запашистые, то есть, я хотел сказать, ароматные и вкусные!
– Нурбол Олжатаевич! Нурбол Олжатаевич, просыпайтесь! Вставайте, ехать надо! Журналисты собрались за воротами и вас ждут! – негромко произнес Сакен.
Часом ранее водитель областного Акима подъехал к небольшому, скромному трехэтажному дому своего руководителя. У ворот толпилось с полтора десятка журналистов, вооруженных блокнотами и фотокамерами. На обочине дороги припарковалось с десяток автомобилей, принадлежащих различным масс-медиа. Ворота открылись, и сверкающий на солнце джип цвета черный металлик въехал во двор. Из дома вышла жена руководителя области, Ажар Жаксылыковна. Она встретила водителя на пороге дома и пригласила его войти внутрь.
– Сакен, я же вас просила присмотреть за моим мужем! Вы понимаете, что у него тяжелая работа и такими темпами он долго не протянет?
– Конечно, Ажар Жаксылыковна, понимаю! И всегда пытаюсь его остановить, чтобы он не принимал на «грудь», то есть не брал на себя больше, чем может выдержать его организм!
– Не давайте ему долго засиживаться на работе. Совсем он себя не жалеет! Постоянные совещания, заседания, все это отражается на его здоровье. В таком ритме нельзя постоянно работать!
– Согласен с вами! Я ему тоже говорил, что надо делать паузу между совещаниями и не частить…! В смысле, чаще отдыхать надо! Не на все предложения откликаться! А то вон, уже мешки под глазами появились!
– Пожалуйста, я вас очень прошу, присматривайте за ним! – эмоционально произнесла жена Акима.
– Ажар Жаксылыковна, каждый раз, когда Нурбол Олжатаевич задерживается на работе, я всякий раз ему об этом напоминаю. Но он и слышать ничего не хочет! Так погружен в работу, что когда я его везу домой, он на заднем сидении просто ею бредит! – ответил Сакен.
– Вот и сегодня ему предстоит важная поездка в один удаленный аул. Вы же сами видели журналистов за воротами. Предстоит совместная поездка в рамках предвыборной кампании.
– Проходите, Сакен, в дом. Муж у себя в комнате, отдыхает еще! – сказала Ажар Жаксылыковна, пропуская водителя в дом. Сакен разбудил своего начальника. Аким с полуоткрытыми глазами сидел на краю широкой резной кровати с позолоченной спинкой, обитой зеленым бархатом. Постельное атласное белье с рисунками, изображающими сцены коронации Филиппа XIV, было смято, что свидетельствовало о бессонной ночи его владельца. Мешки под глазами говорили о том, что большая часть суток была посвящена работе.
– Нурбол Олжатаевич! Нурбол Олжатаевич, просыпайтесь уже! Вставайте, одевайтесь, ехать надо! Журналисты собрались за воротами и вас ждут!
– А! Это ты, Сакен? – произнес сонным голосом хозяин дома. – Посмотри вон там, в баре, осталось ли что-нибудь, чем можно здоровье поправить?
Руководитель области вертел головой из стороны в сторону, пытаясь отыскать блуждающим взглядом своего водителя. Наконец его глаза, сканирующие пространство спальни, сфокусировались и произвели захват объекта.
– Вот! – икнул Аким. – Вот! – икнул Аким еще раз. Вот мы вчера дали! – произнес Нурбол Олжатаевич, подавляя приступ икоты. После того, как он икнул еще раз в полной тишине, его голова беспомощно повисла на груди.
– Нурбол Олжатаевич! Вас там журналисты и репортеры у ворот дожидаются. Помните, что вы им обещали?
– Чего им надо? Чего я мог им наобещать?! Что хочет мой народ? Вчера я перед народом выступил. Это я помню. Потом все присутствующие были приглашены на банкет. Это я тоже помню! А что еще было, не могу вспомнить! – весело сказал Аким. На его лице мелькнула легкая усмешка, когда он попытался вспомнить последовательность событий прошедшего дня. – Я что-то пропустил? – поинтересовался он у стоящего рядом Сакена.
– Как раз совсем наоборот! Ни одного тоста вы не пропустили! Всех поддержали! Вы всем говорили, что поддержите каждого бизнесмена, каждого простого рабочего, каждого животновода в их начинаниях. Вот за такое каждое начинание вы и поднимали тост!
– Тост, произнесенный во имя кого-то или во славу кого-то, говорит о том, что это не просто пьянка! А вот распитие алкогольных или слабоалкогольных напитков без тоста говорит о низкой культуре пития! Так что, по-твоему, я делал? Я пил? Хочешь сказать, что я и сейчас пьяный? – спросил областной руководитель.