– Было, было.
Что и значит, – без:
– Меня! – а это – если иметь возможность думать, – ни более и ни менее, – как:
– Ужасно.
– Что вы сказали, – э-э, – мистер, сэр, – или, что у вас есть еще в портфеле, – докторская диссертация?
– Моя.
– Ась?
– В него не уместится.
Тем не менее.
– Я сделал торт и решил вас.
– Им обрадовать, – понимаю.
– Как?
– Да, сэр, именно, как оскорбление, ибо пришла, как все, именно на трахтенберг.
– Простите, на Него у меня запись.
– Зачем?
– Ибо я не он, – а.
– Поняла, только Его представляете.
– Вы очень умны, ибо именно так, хотя, да, иногда Его Величеству некогда, – и.
– Успешно заменяете, хорошо, я согласна дать вам и мои верительные грамоты.
– Ми-Нэт в парке КЗЧ?
– Вы пропустили букв Э.
– Я вам намекаю, что это будет не совсем то место, которого даже вы ожидаете, несмотря на иво проницательность.
– Вы думаете, я работаю еще на кого-то?
– Без сомнения.
– Почему?
– Вы настолько умны, и тем не менее красивы, что иначе не можете согласиться подняться, как один Синий Индеец на пирамиду жертвоприношений.
– Я – богат, – почти сразу после дневного сна, неизвестно откуда взявшегося:
– Но пришло – как положено почему-то – это даже не решение, – а просто:
– Правда.
И если так, то значит, так и бывает, если не часто, то обычно, – но, думаю, всё-таки во сне.
И на вопрос:
– Кто против? – смело ответил, – что:
– Я, я, я.
Ответили не сразу, ибо – ясно – побоялись тавтологии про Я, как далеко не первую букву, – и:
– Простите, но я не говорю по-русски так же хорошо, как по-английски, – а там-м!
– Ми найдем вам работу по душе.
Честно?
Испугался, – уж очень оказалось похоже на правду и даже воображаемую, как уже и ничем до сих пор.
– Вот из ит?
– Правду никто не оспаривает, – только и успел связать два слова, – остальные – честно:
– Так и не понял, что к чему.
Вывод:
– Значит, это, действительно, была правда.
Повторения не последовало – значит – правда, – как сказал Ка-Вэ:
– Мы будем жить в будущем.
Пройти туда – значит – можно только с помощью правды.
Но не очевидной же, на самом деле! Разумеется. Вывод, который последовал, не очень удивил:
– Значит, все правители, которых мы до сих пор видели, – ими:
– Не являются, ими не являются однозначно.
Только театр.
Невидимые правители, где располагают свои видимые тела, – следовательно? Неужели, людям, таки и доверено это почетное право, – но зачем?
Если только не для того, чтобы все посмеялись.
Чтобы не было сомнения, что всё правда, решил пообещать – нет, не некоторым:
– Всем, – раздам и вам, друзья мои абсолютно за бесплатно сокровища, найденные Куком на островах еще более восточного архипелага.
– Чем наш? – был задан – скорее всего – уместный вопрос.
Оглядел свою армию – здесь таких не было. И сказал:
– Значит, среди нас есть чужой, попрошу всех его поискать.
– Что будет за находку? – и решил не спрашивать вслух, кто среди этой огромной толпы мои слова процитировал.
Ибо все только и ждали, что я тут же подтвержу свою проницательность принятием его исповеди.
Посмотрел на поваров, на официантов, на подсобный персонал, – одна и та же, далеко не лицемерная рожа:
– Мы рабы, – следовательно, – зачем ты нас спрашиваешь о несбыточном, – господин? – по-моему, не прозвучало.
Да это и по барабану в общем-то, так как подчиняться они будут всё равно не мне, а Тому Невидимке, – но нет смысла, думаю, его Куком называть, чтобы не запутаться и приписать ему все открытия, которые будут сделаны мной в этой, – да, думаю, да:
– Бесконечной экспедиции.
И тут же молвил, как почти русским языком:
– За нами – поверьте мне на слово – нич-чего не останется.
– Значит, нам можно спеть песню? – вышла вперед одна прохиндиада.
– Да, но я не настаиваю на марше.
– Тем не хуже, сэр. И запела. Испугался, ибо, да, песню мог слышать когда-то, но вот эту Малышку, – чуть поменьше всё-таки, думаю, чем на миллион даже в рублях, – видел:
– В не таком уж запутанном для меня прошлом.
И даже задумался, как правильно писать это слово:
– Прошлое, – ибо не будут ли смеяться, что оно всё ещё здесь кукарекает? – всё же осмелился поставить здесь знак вопроса.
– Боишься меня трахнуть? – ахнула вопросом.
Впопыхах чуть не отказался, но в конце успел спохватиться:
– В случае чего.
– Да, сэр?
– Я могу.
– Вы на этом настаиваете, или спросили меня только для того, чтобы отказаться?
– Нет, нет, мэм, я привязан к вам довольно-таки надолго.
– Здесь при всех, – спросила она меня, как сама же и ответила, – или в парке Пушкина.
– Как обычно? – спросила она опять, или мне это только:
– Послышалось? – знак вопроса для мебели, а так-то, конечно, нет – ясно:
– Будет.
– Скоро?
– Сегодня ночью.
– Ночью я могу заснуть.
– До восхода Луны.
– Я люблю при Луне, – ответил, как вспомнил свою молодость.
И:
– Неужели я так быстро старюсь, – а не наоборот:
– Только выдумываю, – на этот раз обошелся без знака вопроса, – ибо:
– Хватит, – так как бог, да, конечно, отвечает на вопросы, но – нечасто, нечасто – думаю:
– Я лично их замечаю.
Оглянулся, – подумал, пришло сообщение:
– С Неба, или из Прошлого, – тоже значимое такими большими буквами, что и думать не стал:
– Большая ли разница между ними? – знак вопроса только для мебели, – но, возможно, дорогой.
– Дорогой!
– Ась?
– Здесь отличное место, – ответил.
Она ничего не спросила, но я всё равно пояснил:
– Мы уже летим, или только собираемся?
Одна, но из-за спины, ответила правильно:
– Если только Земля летит, как космический корабль. И, значит, в окружении звезд, как заведено:
– Априори, – ответил уже я, оглянувшись, впрочем, только вполоборота.
Для нее хватило, чтобы образумиться и замолчать. Но заметила:
– Мне непонятно, почему у вас здесь такие одиозные правители, чтобы или напугать местных своим имением, – так сказать:
– В виду, – или играют Шут-офф, чтобы местная прохиндиада хоть чему-то, но, наконец, научилась смеяться.
Ответил вопросом:
– Вы имеете в виду театр на Большой Сцене?
– Да, пай-тию и иё пьявитейство.
– Как в анекдоте про проститутку, свинью и попугая?
– Да, кого из них нельзя пытать?
– Да, одного нельзя пытать, другую насиловать, третьего:
– Убивать?
– Вы не гадали?
– Да, потому что один бессмертный – его нельзя вообще убить, другая Этим делом зарабатывает, – а:
– Значит, никогда не может быть изнасилована, так как даже, если дала за бесплатно – завтра вас всё равно где-то обсчитают.
– Третий?
– Нельзя пытать заведомого киллера, ибо он имеет такую программу защиты свидетелей.
– Раньше этого еще заставят обосраться?
– Да, но не от страха, чтобы вы настучали на штатного осведомителя.
– Почему?
– Нельзя пытать того, кто постоянно смеецца.
– Да? Я думал, что именно их только и пытают!
– Логично, логично, конечно, но есть пару-тройку Но, которые не согласны, поэтому всегда голосуют против.
– Этого?
– Чего, – вы думаете?
– Они именно и пишут с утра до ночи сценарии смехуёчк-офф для всех остальных членов, которых вот-вот отправят на гильотину, – если.
– Если не засмеются при оглашении приговора, – о.
– Ясно, о сразу двух пожизненных подряд.
– И гула ужаса, – как.
– Идущего из подземелья, но издаваемого – именно – человеческими существами.
И чтобы его для начала не принимали всерьез – запретили верить в бога.
– С маленькой буковки?
– Да, ибо с Большой, – никому не подвластно.
– Что вы предлагаете делать, мэм, если при удачном сопротивлении удастся проскочить между иво зуб-офф?
– Мне.
– Да?
– Не надо.
– Значит, вы пришли сообщить, что это взаимодействие надо мне? – поставил, а потом и не успел зачеркнуть этот знак вопроса.
Хотел уже отвернуться от нее, как от возможности провокации, но она сама предложила мне заказать ей сразу три по пятьдесят Мартеля.
– Я его люблю, – сказал.
Она:
– Даже не предложила, – имеется в виду – не только мне, но и всем остальным тоже.
Подумал:
– Хочет спиться, чтобы не завидовали, – оказалось только:
– Почти.
Ибо смог расшифровать, разделила на троих, чтобы – именно – их почти тут же идентифицировать, – как:
– Вышли – нет, не из тумана в виде Хи и его штурмбаннфюрера От-Тика Скори-Ка, а сама она, как Зара Леандер по переписке с Хэби, – руководившим, или всё-таки так и руководящим культ:
– Массовыми мероприятиями, – уже:
– Неужели и здесь – одновременно? – ужаснулась уже она сама, хотя и без особого для этого дела восклицания.