— Его серые глаза обратились на Джареда. — Поздравляю вас, Мастер Сапиент. Я полагал, что причинил Порталу непоправимые разрушения. Я опять вас недооценил. Впрочем, как обычно.
Клодия переплела пальцы, выпрямилась. Точнее, встала по струнке, как та, прежняя маленькая девочка, безвольная и слабая под строгим взглядом отца.
— Я вернул вам предмет вашего эксперимента, — сухо продолжал Смотритель. — Как видите, проблема масштаба никуда не делась. Я очень бы вам посоветовал, Джаред, не экспериментировать на живых существах. Последствия для всех нас могут оказаться плачевными.
Джаред нахмурился.
— Но перья туда всё-таки попали?
Смотритель улыбнулся, ничего не ответив.
Клодия не могла больше сдерживаться:
— Вы действительно в Инкарцероне?
— Где же ещё?
— Но где он расположен? Вы никогда не рассказывали!
Тень удивления скользнула по лицу Смотрителя. Он отодвинулся от экрана, и Клодия увидела, что отец находится в каком-то тёмном помещении — в глазах его отразилось мерцание пламени. Откуда-то издалека доносился монотонный пульсирующий гул.
— Разве? Ну что ж, боюсь, Клодия, об этом ты должна расспросить своего дражайшего наставника.
Она перевела взгляд на Джареда. Тот отвёл глаза, словно ему стало стыдно.
— Вы так и не рассказали ей, Мастер? — В голосе отца ясно слышалась насмешка. — А я полагал, что вы ничего друг от друга не скрываете. Что ж, похоже, тебе нужно быть осторожной, Клодия. Власть способна испортить любого. Даже Сапиента.
— Власть? — не поняла она.
Смотритель многозначительно развёл руками, но прежде чем она успела что-либо сказать, Финн оттеснил её в сторону.
— Где Кейро? Что с ним случилось?
— Мне-то какое до него дело? — холодно процедил Смотритель.
— Когда вы были Блейзом, вы жили в башне, полной книг! В них есть тюремные записи про каждого Узника. Вы могли бы найти его…
— Тебе правда интересно? — Смотритель снова наклонился вперёд. — Хорошо, тогда я скажу тебе. Прямо сейчас он бьётся за свою жизнь с многоголовым монстром.
Рассмеявшись над потрясённым Финном, Смотритель продолжил:
— А ты не рядом с ним, чтобы прикрыть его спину. Ему, должно быть, больно. Но именно здесь ему лучше всего. Это мир Кейро — без дружбы, без любви. И тебе, Узник, тут тоже самое место.
Экран замерцал, заискрился.
— Отец, — выкрикнула Клодия.
— Так значит, ты по-прежнему зовёшь меня отцом?
— А как мне ещё вас называть? — Она сделала шаг вперёд. — Другого отца я не знаю.
Смотритель молча уставился на неё, и Клодия, несмотря на то, что изображение рассыпалось на пиксели, заметила, что в волосах отца прибавилось седины и лицо осунулось. После долгой паузы он проговорил:
— Я теперь тоже Узник, Клодия.
— Но вы могли бы сбежать, у вас есть Ключи…
— У меня были Ключи. — Он пожал плечами. — Инкарцерон забрал их.
Изображение снова исказилось. Клодия в отчаянии спросила:
— Но почему?!
— У Тюрьмы есть неутолимая страсть. Это из-за Сапфика. Когда он надел Перчатку, то соединился с Тюрьмой сознанием и заразил Инкарцерон.
— Какой-то болезнью?
— Страстным желанием. И желание может стать болезнью, Клодия. — Он смотрел на неё, лицо его распадалось, дрожа и изменяясь. — В этом есть и твоя доля вины — ты так ярко ему всё описала... Итак, Инкарцерон сжигаем жаждой. Есть нечто, недоступное тысяче его Очей, и он готов на всё, чтобы это увидеть.
— Что именно? — выдохнула она, уже зная ответ.
— То, что Снаружи, — прошептал отец.
На мгновение все лишились дара речи. Потом Финн подался вперёд.