Но не госпожу Койл.
Тодд , говорит Ангаррад. Ради Тодда.
К горлу подступает тошнота, и мне приходится пару раз сглотнуть слюну, чтобы выдавить:
— Спасибо, милая.
Я пытаюсь не думать о том, что случилось, когда я по-следний раз просил своего питомца погеройствовать.
— Ты удивительный юноша, знаешь об этом? — раздается голос за моей спиной.
Я вздыхаю. Опять этот!…
— Я просто разговариваю со своей лошадью, что тут удивительного?
— Нет, Тодд, — говорит мэр, выходя из палатки. — Я давно хотел сказать тебе несколько вещей и очень прошу меня выслушать, пока этот мир не изменился.
— Мир все время меняется. — Я начинаю надевать на Ангаррад сбрую. — По крайней мере, для меня.
— Послушай, Тодд, — ужасно серьезно произносит он. — Я хотел сказать, что за последнее время проникся к тебе большим уважением. Да, ты храбро сражался со мной плечом к плечу и всегда, в любой беде, оказывался точно там, где был нужен, но это еще не все: ты бросался на помощь даже тогда, когда никто другой не осмеливался, ты взял и выиграл эту войну, когда остальные уже готовы были потерять голову от страха.
Он нежно гладит Ангаррад по боку. Она чуть вздрагивает, но позволяет.
Поэтому я тоже позволяю.
— Мне кажется, первым делом новые переселенцы захотят поговорить именно с тобой. Не со мной и не с госпожой Койл, а с тобой, Тодд. Ты здесь главный.
— Может быть, — говорю я. — Сначала надо мир заключить, а потом расхваливай кого хочешь, ладно?
Мэр выдыхает через нос облачко пара:
— Я хочу сделать тебе подарок.
— Ничего мне от тебя не надо!
Но он уже протягивает мне листок бумаги:
— Возьми.
Я медлю, но потом все же беру листок. На нем написано несколько слов — круглых, жирных и совершенно непонятных.
— Прочти, — говорит мэр.
Я тут же выхожу из себя:
— Нарываешься?!
— Пожалста, — мягко и тепло просит он, и хотя внутри у меня по-прежнему все клокочет, я невольно опускаю взгляд на листок. Те же непонятные слова, написанные рукой мэра — точно горизонт, до которого нипочем не добраться.
— Посмотри на слова и скажи мне, что они значат, — говорит мэр.
Бумага чуть мерцает в свете костров. Почти все слова короткие и по меньшей мере два мне знакомы — это мое имя…
Уж собственное имя различит даже такой дурак, как я…
Первое слово я тоже где-то видел…
Меня зовут Тодд Хьюитт, я родом из Нью-Прентисстауна.
Я изумленно моргаю.
Ей-богу, так и написано! Каждое слово горит, бутто сонце.
Меня зовут Тодд Хьюитт, я родом из Нью-Прентисстауна.
Поднимаю глаза. Лицо мэра напряжено и сосредоточено, но привычного гула я не слышу, только легкое жужжание.
(как когда мысленно твердишь слова про круг…)
— Что там написано? — спрашивает мэр.
Я опускаю глаза на листок…
И читаю вслух:
— Меня зовут Тодд Хьюитт, я из Нью-Прентисстауна.
Он громко выдыхает, и жужжание сразу обрывается.
— А теперь?
Я снова смотрю на слова. Они никуда не делись, но смысл как-то странно от меня ускользает…
Впрочем, не совсем.
Меня зовут Тодд Хьюитт, я из Нью-Прентисстауна.