Теперь Мальчик как нельзя лучше понимал, почему бежали рабы, и почему они отплатили таким предательством за столь хорошее обращение с ними.
– Мы их кормим, одеваем, даем им ночлег. А они бунтуют. Почему так, отец? – Недоумевал Мазсе.
– Человек по природе своей стремиться к свободе и воле, а они ведь тоже люди. – Тогда ответил ему Теорек.
Но лишь теперь, увидев все те ужасы, которые творили его соплеменники, Мазсе понял истинный смысл слов отца.
Скилур шепнул что-то на ухо своему старшему брату. Оба переглянулись, ещё пару раз перешепнулись.
– Мазсе! – Уперев руки в бока, обратился к брату Араме.
– Пойдем-ка с нами, у нас для тебя есть подарок по случаю твоей первой битвы.
Братья спустились со стены во внутренний двор, Скилур шел медленно, прихрамывая, из-за раненной ноги. Рука его была примотана к телу.
– Так, вы тут побудьте, а я скоро вернусь. – Сказал Араме, когда они, наконец-то, спустились.
– Как так получилось? – Спросил Мазсе, указывая на руку Скилура.
– Так тебя рядом не было. Вот и подцепил стрелу. – Отшутился Скилур, потрепав каштановые волосы брата.
– Я же тебе говорил, чтобы ты держался рядом. – Ответил Мазсе.
– Пойдемте. – Сказал, внезапно появившийся Араме.
И братья поковыляли следом за ним. Они прошли пару домов, пока Араме не остановился возле небольшого домика. Они вошли внутрь, там трое сератаев играли в кости. Один увидев Мазсе, расплылся в улыбке, но потом снова сосредоточился на игре.
– Вот за этой дверью, твой подарок. – Хитро ухмыляясь, произнес Араме.
Он снял с Мазсе кожаный жилет и отвязал с пояса меч.
– Это тебе не понадобится.
Потом он одной рукой открыл толстую дверь, а другой втолкнул брата в узенькую комнату с занавешенным окном. В уголке, сжимая коленки, сидела молоденькая девушка. Мальчик сразу понял, чего от него хотят братья.
– Чего-то тихо. Может зайти, посмотреть, подсказать? А то вдруг он не знает, что и как нужно делать? – Приложив ухо к двери, произнес Скилур.
– Дай ему время. – Усаживаясь за игральный стол, сказал Араме.
– О, пошли вздохи. Молодчина, братец. – С довольным лицом произнес Скилур.
– Вот видишь, он же сын Теорека. – Приготовившись бросать кости, произнес Араме.
– Так, а ну подвиньтесь. Я тоже хочу сыграть.
Через некоторое время дверь открылась, и Мазсе вышел из комнаты, завязывая веревку, поддерживающую его штаны.
– Ну как? – Задрав голову, спросил Араме, он был уже подвыпивший, и речь его была не совсем внятной.
– Строптивая немного, но ездит знатно. – Сказал с довольным лицом Мазсе.
Зал разразился диким хохотом. Все игроки поздравляли паренька, как будто произошло что-то невероятное.
– Если вы не возражаете, я вас покину. Я бы хотел навестить своего раба.
– Да, только на закате Акиннаез собирает всех вождей во дворце. Будь там. Я представлю тебя ему, – произнес Араме, – только бы проспаться сначала.
Мальчик вышел из душного помещения и направился в сторону храма. Величественное строение, с колоннами и витражом из цветного стекла. Не только храм поражал своей красотой и внушительными размерами, но и любое другое сооружение в городе. Никогда прежде мальчик не видел столь дивной и красивой архитектуры. Большинство домов в городе было сожжено или разграблено, но даже в таком виде, залитый кровью, он был прекраснее Аббия или любого другого сератайского города.
Войдя внутрь храма, мальчик увидел сломанную мебель, перевернутые столы. Повсюду были следы крови. Кроме пары медных подсвечников ценностей в храме не было. Везде валялись книги. Храм представлял собой огромное строение с четырьмя павильонами и пятым в центре, соединяющим остальные длинными коридорами. Вдоль стен лежали обломки статуй, недавно украшающих это строение.
Мальчик поднялся по мраморной лестнице в центральный павильон, потолок которого был одной сплошной картиной, изображающей солнце, сокрытое белыми облаками и людей в белых туниках, которые протягивали руки тем, кто находился внизу. Мазсе долго кружился на месте, открыв рот, и осматривал это чудо.
– Как человек мог сотворить такое? – Невольно произнес Мазсе.
– Десятки монахов трудились день и ночь, чтобы написать эту фреску. – Ответил монах, вышедшей из тени одной из колонн, на сератайском языке.
– Господин. Я очень благодарен Вам за спасение моей жизни и за сохранение этих бесценных книг. – Поклонившись, добавил монах.
Мазсе немного испугался появлению старика и схватился за рукоять своего меча. Старик был в грязной серой рясе. Среди его пепельных волос виднелись залысины. На вид ему было не меньше пятидесяти.
– Откуда ты знаешь наш язык, старик?
– Когда я был ещё послушником, я объездил со священной миссией почти весь континент и выучил множество языков, в том числе и сератайский.
– Как твое имя, монах?
– Эдвин, повелитель.
– Тебе повезло, Эдвин. Обстоятельства могли сложиться не в твою пользу.
– Я знаю, господин. И благодарю Всевышнего за Ваше появление.
– Хотите осмотреть весь храм?
Мазсе было очень любопытно, что нарисовано в других павильонах, но, не желая показывать свою заинтересованность, он надменно произнес:
– Если только ещё одну комнату.
– Пройдемте. – Монах указал в сторону северного павильона.
Войдя внутрь, мальчик сразу кинул свой взгляд на потолок. Большой купол, правда, чуть меньше центрального, был весь исписан какими-то иероглифами.
– Это древний язык богов. Монахи, которые сделали эти надписи, перечитали десятки древнейших книг, написанных до Великого разлома. В каждую из этих книг авторы вписывали слова богов, населявших наш мир. Они обитали среди людей и учили их, как следует жить. Фактически это правила жизни для любого человека. А книги эти, говорят, что их сохранилось немногим больше десятка по всему миру. Каждая из них бесценна. Любой монашеский орден готов отдать целое состояние за обладание хотя бы одной такой книгой.
– То есть, куча бумажных страниц с чернилами будет стоить сундук с золотом? – Недоумевая, спросил Мазсе.
– И даже больше. Но древние книги не такие, какие пишут теперь. Они написаны на коже, иногда даже человечьей. У нас, простите, у Вас в храме, хранятся три такие книги. Две имеют вид обычных деревянных дощечек с выжженными письменами. Третья же сделана из телячьей кожи, а вместо привычных чернил использовались масла каких-то растений, которых теперь нет на нашей земле.
– Ваш Бог лишь тень Великого Всадника. – Сердито взглянув на старика, сказал Мазсе, ожидая раболепного согласия.
– Простите мне мою дерзость, господин. Но представления сератаев о божественном происхождении Великого Всадника весьма преувеличено. Если не верите мне на слово, то можете прочесть эту книгу. – Монах подошел к большой книжной полке, тянувшейся почти до самого потолка, и практически у самого низа взял толстую книгу. Сдув пыль, он протянул её Мазсе.
– Она написана сератайским знахарем, изучившим вдоль и поперек личность, так называемого Великого Всадника, и его роль в той самой катастрофе, постигшей нашу землю, которую мы зовем Великим разломом.
Мазсе взял книгу, полистал странички. Потер пальцем засохшие чернила. Попробовал подержать книгу на весу и вернул назад монаху.
– Бедное дитя, ты не умеешь читать. – Сложив брови одной дугой, произнес жалостливым голосом монах.
Мазсе немного растерялся, будто бы его уличили в воровстве, ему даже стало немного стыдно, что его раб был умнее, чем он сам. Казалось, что даже на его родном языке этот старец говорит лучше него.
– Не забывай к кому ты обращаешься, раб. – Собравшись, ответил Мазсе.
– Простите мне мою вольность, повелитель. – Монах упал на колени и припал к ногам Мазсе.
– Встань, я прощаю тебя. – Произнес Мазсе, вновь не зная, что ему делать.
– Позвольте, я научу вас читать, господин. – Поднявшись, произнес старик.