Подумать только, прошло столько времени, а он до сих пор помнил, что она наговорила ему перед своим бегством.
Ты тиран! — отчаянно обвиняла его Адланна. – Твоя любовь душит и пугает! С тобой нет жизни, Бенедикт!
Жестокие, несправедливые обвинения. А ведь Бенедикт делал для нее все. Усердно работал, приумножал богатство. Начав с простого подмастерья у корзинщика, Бенедикт быстро начал собственное дело и обошел множество конкурентов. Сильная воля и усердие всегда были его верными спутниками. При этом он вовсе не считал, что проявлял к жене хоть какую-то жестокость. До того рокового дня он и руки на нее никогда не поднимал. Обвинения Адланны не могли быть рождены в ее собственной душе – они, без сомнения, пришли к ней от данталли, который возжелал ее.
Я не хочу больше так жить! Мне невыносимо быть твоей женой! Я не хочу больше травить свое тело настойками, не позволяющими забеременеть, потому что мне претит одна мысль завести с тобой детей! – выкрикнула она.
От воспоминаний Бенедикт поморщился. Столько лет прошло! А эта рана все не заживала.
Слова о детях, которых Адланна не хотела, расстелили перед глазами Бенедикта красную пелену ярости. Не помня себя, он замахнулся, чтобы ударить жену, но не сумел: руку остановила чужая воля, поработившая его собственную. Тело не слушалось, его сковали нити данталли, подоспевшего на помощь к своей марионетке.
Это было страшно. Бенедикта никогда и ничто так не пугало. Нити данталли будто на миг отобрали у него то, что составляло фундамент его души. Никто и никогда не должен переживать такое! Когда потрясение от потери начало ослабевать, пережитый страх перед нитями данталли сформировал новую цель для Бенедикта, и эта цель привела его в головное отделение Красного Культа в Кроне.
За год усердной работы Бенедикт Колер обрел особую репутацию. Выследить умело скрывающихся среди людей данталли было нелегкой задачей, однако ему это удавалось. Он поймал и уничтожил семерых – ни одному неофиту Культа и не снились такие результаты. Будто, посулив Адланну демону, боги наделили Бенедикта особым чутьем.
Он даже на выездных заданиях не пропускал ни дня тренировок и пугающе быстро улучшал свою фехтовальную технику. Во время привалов читал книги, позаимствованные из кронского отделения. Посещая другие оплоты Культа, Колер никогда не упускал возможности зайти в архив и изучить имеющиеся материалы. Он применял на практике все, что узнавал, неустанно выслеживая данталли в любом городе или селении, откуда поступал даже самый туманный донос. Авторитет Бенедикта в Культе быстро рос, старший жрец головного отделения пророчил ему большое будущее. При этом о Бенедикте зарождались полные уважительного опасения слухи среди простого народа, а также кочевали из города в город красочные истории о проведенных им казнях. Он был известен своими громкими речами на помостах. Старший жрец был доволен им и выхлопотал для него заверенную несколькими королями грамоту о полной свободе действий. Собратья по Культу были уверены, что он вскоре осядет в отделении, которое сделает своим, однако Бенедикта куда больше интересовала работа на местах, откуда поступали доносы.
В одном из таких мест он повстречал Адланну снова. Ее возлюбленный данталли тоже был там: шел рядом и держал ее за руку. Адланна то и дело прикладывала руку к своему успевшему округлиться животу и клала голову на плечо данталли, обманывающего ее и всех окружающих своей приятной внешностью, за которой никто не мог разглядеть чудовище.
Боль, страх и ненависть Бенедикта разгорелись с новой силой. В отличие от остальных он не был слеп. Он видел уродливую сущность монстра, скрывающуюся за человеческой личиной, и видел искусственное счастье Адланны, затаившееся в ее замутненном чарами взгляде. Спасти ее душу было невозможно, Бенедикт знал это. Она насквозь прогнила под влиянием демона, черные нити – он словно видел их воочию, хотя человеческий глаз не способен узреть противоестественную магию данталли, – оплетали Адланну и держали ее так крепко, что срослись с нею воедино. Глядя на свою ушедшую жену, Колер видел перед собой живой труп, напоминающий богопротивное творение некромантов. Наблюдать за этим было невыносимо.
Бенедикт провел допрос по всем установленным правилам. Однако в тот день на позорном столбе оказался не только демон, но и Адланна, носящая под сердцем его ребенка. Это вызвало возмущение в толпе: прежде гонениям со стороны Культа подвергались только данталли. Люди протестовали, но Бенедикт нашел ключ к их сердцам.
– Взгляните на эту женщину! – воскликнул он, стоя у невысокого помоста на закате тридцатого дня Солейля. – Она стала жертвой чудовищного порабощения души. Ее искалеченный разум осквернен демоном. Это существо околдовало ее, используя запретную, противоестественную магию! Несколько веков назад подобным преступлением против человечества была признана магия смерти – некромантия. И она была выжжена с лица мира огнем, однако правители не признали, что наряду с некромантами на наших землях обитает не менее коварный и опасный враг. Я говорю о данталли. Взгляните на этого демона! Он обитал среди вас, каждый день имея возможность проникнуть в ваши души ради собственной забавы! Вы ведь отмечали, что в его присутствии могли вести себя несколько иначе, чем обычно?
И собравшиеся зеваки начали вспоминать.
– Я пару раз о его порог запинался! И всегда после ссоры с ним! Один раз так запнулся, что чуть не вывихнул лодыжку!
– А я упал с лошади, когда он был поблизости!
Колер умело подогревал их домыслы и легко находил нужные для этого слова. Если у него и был особый дар, то заключался он именно в умении работать с толпой. Ни выкрики Адланны, ни беззащитные стоны ее кукловода не склонили людей на сторону осужденных.
В тот день Бенедикт Колер ввел практику казни пособников данталли.
Именно по такому приговору сегодня погибнет гордая волевая женщина, укрывавшая в своем доме Сезара Линьи.
– Берегите связки, герцогиня Ормонт, – скучающе посоветовал ей Бенедикт, выныривая из воспоминаний. – Они пригодятся вам чуть позже.
Он отошел.
Смотреть на Иннессу Ормонт было непросто: ее взгляд слишком напоминал взгляд Адланны. И она была так же сильно предана данталли. Бенедикт рассчитывал, что на допросе ее дух сломается, но и она, и герцог оказались порабощены демоном окончательно. Никто из них не признал, что наследник Хоттмара Мальстен является незаконным сыном герцогини, рожденным от данталли. Будь он здесь, можно было просто пустить ему кровь и проверить, но Мальстена Ормонта отправили в Нельн. На территории Нельна у Красного Культа свобод было гораздо меньше… по крайней мере, пока.
Оправившийся от приступа кровавого кашля Сезар Линьи с отчаянием посмотрел на чету Ормонт.
– Гелвин, Иннесса, – обратился он едва различимым голосом, однако пленники расслышали. – Простите меня. И знайте, что я никогда…
Гелвин Ормонт покачал головой.
– Мне не за что тебя прощать, Сезар. Ты был хорошим другом моему сыну, и я никогда не чувствовал твоего «влияния». Я не знал, что ты иной, но лично для меня ты был и остаешься хорошим человеком.
Сезар прерывисто вздохнул, глядя на размытый силуэт Бенедикта, поднимающего факел. Понимая, что последует дальше, он решительно перевел взгляд на чету Ормонт. Это были удивительные люди, не терявшие достоинства и человечности даже перед лицом неизбежной смерти.
Сезар несколько раз бывал на казнях, где вешали преступников, и они, высказываясь в последний раз, сыпали проклятьями или молили о пощаде, но никто из них не держался так гордо, как несправедливо обвиненная чета Ормонт. Гелвин и Иннесса не вымаливали прощение и не пытались отречься от своей связи с «демонами» – они понимали, что не убедят захватчиков.