Как жаль, что нас прервали, – расстроился Кошкин. – Мне очень нравится с вами общаться, Мария Антоновна.
И вы очень интересный собеседник, Дима, – она посмотрела ему в глаза. – Идите домой, и учите уроки. Буду ждать вас на консультации.
Они попрощались, Кошкин вышел на улицу. Погода стояла солнечная, тёплое весеннее солнце приятно грело лицо. Дмитрий спустился к магазину и закурил. Сигарета тлела у него в руках, а мысли были полностью посвящены Марии Антоновной. Он и сам себе не мог ответить, почему не может перестать о ней думать. Их недолгий разговор прокручивался у него в голове снова и снова. «Я не казался ей глупым? Я не слишком много говорил? Ей не было скучно?» – пытался он анализировать случившееся. Он докурил, и медленно побрёл в сторону дома. Выйдя на главную дорогу, он опять столкнулся с Марией Антоновной, которая шла домой тем же путём.
Вы меня здесь поджидали? – пошутила она.
А мне кажется, это вы меня преследовали, – ответил Кошкин. – Вам в какую сторону?
Мне к Покровскому парку.
Можно я с вами? Мне как раз по пути, – соврал он.
Выходит, что можно, раз мы уже идём, – ответила Мария.
После недолгого молчания они разговорились. Теперь Кошкин старался больше шутить, чтобы как можно сильнее рассмешить Марию, что, впрочем, у него иногда получалось. Её смех проникал ему в самую душу, принося с собой истинное удовольствие. В этот момент её смех был для него самой большой наградой, самой большой ценностью.
Они шли по пыльным улицам, мимо проносились шумные автомобили. В некоторых местах лежали грязные сугробы снега. Дмитрий и Мария так были увлечены разговором, что и не заметили, как минули железнодорожный вокзал и подходили к центральной площади Владивостока. В центре города было много людей. Кто-то спешил по своим чрезвычайно важным делам, кто-то хотел поскорее вернуться в свою уютную квартиру, а кто-то, наслаждаясь первыми тёплыми весенними деньками, беззаботно гулял с друзьями.
Дмитрий осторожно поинтересовался у Марии о муже. Она рассказала, что познакомилась с ним, когда училась в университете. Он закончил философский факультет и работал там же преподавателем. Вообще, она неохотно развивала эту тему разговора и поспешила её сменить. Мария рассказывала Дмитрию о том, что никогда не думала, что сама станет преподавателем в университете и после выпуска из университета собиралась уезжать в Калининград, чтобы быть поближе к Европе и работать там переводчиком с немецкого или английского языков.
Почему же вы оказались здесь? – спросил он.
Как-то случайно, – уклончиво отвечала она. – Но мне здесь нравится.
Что здесь может нравиться?
Как что? Нравиться учить студентов, сама много нового узнаю. Это просто вы ленивый и совсем не понимаете, как много упускаете.
Преподаватели совсем мало получают.
А мне не это главное, – отвечала Мария. – Я считаю, что для человека важнее получать удовольствие от своей работы, чем какие-то материальные блага. Что толку от кучи денег, если ты каждое утро просыпаешься с мыслью, что надо идти на ненавистную работу.
Наверное…
А вы так не считаете?
Мне бы лишние деньги пригодились. Но это не главное, конечно.
Кроме того, у меня здесь присутствует какая-то идея.
Какая? – посмотрел на неё Кошкин.
Я приношу пользу обществу! Мне не нужна какая-то бесполезная работа.
Я вот пользу обществу как-то совсем не хочу приносить.
Почему?
Не знаю… людей не люблю.
А почему вы их не любите?
Потому что это не общество, а какие-то паразиты. Они только и думают о том, как бы использовать тебя в своих целях. Люди самые отвратительные создания. Живут для того, чтобы мешать жить друг другу и всем остальным. Диктуют какие-то правила, которые сами выдумывают. Поклоняются деньгам и всяким никому ненужным вещам. Вся их жизнь заключается в потреблении.
Сами сказали, что вам нужны деньги, – она посмотрела ему в глаза.
Сказал, – ответил Дмитрий. – Но я не делаю из этого смысл жизни.
А в чём, по-вашему, смысл жизни?
Я не могу так сразу ответить. Может ваш муж-философ знает… – и тут же он прикусил язык. Дмитрий рассердился на себя, что позволяет себе такие громкие фразы. Но на его счастье Мария совсем проигнорировала его слова.
Ну, ради чего-то вы же живёте?
Все как-то живут. И никто не знает зачем, а потому и гадят друг другу в души, мешают жить. Во Владивостоке население с каждым днём уменьшается, а всё равно тесно.
Как вы мизантропичны, – улыбнулась Мария.
А сейчас все мизантропичны. Это мода такая – быть крутым куском дерьма. И чтоб побольше людей узнало, какой же ты загадочный мизантроп, и как же ты всех ненавидишь. Поэтому я свои чувства пытаюсь скрывать.
И поэтому вы мне сейчас всё это рассказали? – она снова засмеялась, а Кошкину вдруг стало очень обидно. Ему показалось, что она просто смеётся над ним и вовсе не воспринимает его серьёзно.
Вы же сами меня спросили, – пытаясь скрыть обиду, ответил Дмитрий.
Но Кошкину не удалось скрыть перепад своего настроения, и Мария это отлично поняла, а потому сама поспешила перестать смеяться.
Я пошутила, Дима, – сказала она как можно мягче. – Так вам люди, значит, не нравятся, – серьёзно спросила она.
Да, – сухо ответил Кошкин. – Люди и наше общество в целом.
И неужели вам не хочется изменить это общество?
Это вы у людей спросите, хотят ли они меняться. А мне больше всех надо как будто? Спасение утопающих дело рук самих утопающих. Я уж как-нибудь устрою свою жизнь, а на остальных мне всё равно.
Надеюсь, вы когда-нибудь передумаете.
Они перешли через дорогу и оказались у ворот Покровского парка.
Мы пришли, – сказала Мария.
Как жаль, что вы живёте так близко, – Кошкин улыбнулся ей.
Ещё не передумали прийти на консультацию в пятницу?
Конечно, приду, – сказал Кошкин. – Я же сказал, что взялся за учёбу!
Смотрите, завтра не проспите, Дима, – рассмеялась Мария. – Тогда до встречи.
До встречи, Мария Антоновна.
Она перешла на другую сторону улицы, затем повернулась к Дмитрию и помахала ему рукой. Кошкин смущённо помахал в ответ. «Возьми себя в руки, идиот, – подумал он. – Тебе не хватает ещё проблем с ревнивыми мужьями». Но его чувства были ему неподвластны. Он снова и снова думал о ней, а её смех звучал у него в голове прекрасной музыкой, которую хочется слушать снова и снова.
Глава 5
Прошло несколько минут, но нужный автобус так и не появился на остановке. Кошкин затушил сигарету и выбросил её в урну.
Дмитрий, – вдруг услышал он знакомый голос. – Вы опять взялись прогуливать занятия?
Это был Александр Павлович Назаров, учитель истории.
Здравствуйте, Александр Павлович, – поздоровался Кошкин. – Проспал сегодня.
Вы уж постарайтесь ходить на пары, а то мне придётся вас без зачёта оставить, – Александр Павлович повернулся в сторону церкви и перекрестился.
А вы что здесь делаете? – спросил Кошкин.
Я? – Александр Павлович посмотрел на Дмитрия. – Я сюда каждый день прихожу. Вы автобус ждёте?
Жду.
На паперти Покровского собора, как всегда, собралось множество бродяг, которые укутавшись в свои лохмотья, тянули пластиковые стаканчики с милостынею, проходившим мимо людям. Александр Павлович достал кошелёк и расстегнул кармашек с мелочью. После чего подошёл к каждому оборванцу и положил по несколько монет в их стаканчики. Звон монет заставил одного из бездомных поднять голову и посмотреть на доброго самаритянина.
Дай вам Бог здоровья, – сказал бездомный сиплым, прокуренным голосом, после чего уткнулся в свой стаканчик, пытаясь посчитать наживу.
Неужели я сегодня пропустил что-то важное, Александр Павлович? Очередную словестную битву добра со злом?
И кто же, по-вашему, зло, а кто добро?
Я просто пошутил неудачно, – отмахнулся Кошкин. – Не обращайте внимание.
Нет, мне правда интересно. Я каждый раз думаю, что мы с вашими одногруппниками всё обсудили, но каждый раз находится новая почва для споров. А вы всю пару молчите.