Участковый распрямился.
– Ой, Алексей Игнатович! Здрасьте! – залепетала сменившая гнев на милость старушка, широко щерясь притворной улыбкой.
– Здравствуйте! – стараясь быть вежливым, сухо ответил участковый и затушил окурок в стоявшей рядом урне.
– Да Вы курите, курите! Это я так… мальчишки взяли привычку курить под окном, – сконфузилась старушка, виновато хлопая глазами.
Макарченко поправил фуражку и расслабленной походкой спустился со ступенек. Обходя оперативную машину сзади, он отметил в Форде двух крепких парней в штатском на передних креслах и неясную фигуру еще одного на заднем диване. Они тоже наблюдали за участковым, и похоже, не особо старались скрывать это.
Макарченко подошел к пассажирской двери оперативной машины из Отдела. Молодой сержант-водитель безмятежно спал, слегка склонив голову. Жаль было будить парня, но азарт охотничьей борзой уже увлек капитана. Он постучал костяшками пальцев по стеклу, и водитель тут же медленно открыл глаза словно робот, которого подключили к питанию. Повернув голову, сержант пошарил левой рукой в подлокотнике двери и опустил стекло.
Игнатьич засунул голову в салон:
– Привет, сержант!
– Здравия желаю, товарищ капитан! – сонным голосом ответил водитель и слегка зевнул.
– Пока стоял, никого отсюда не выпускал? – спросил участковый, решив перейти к сути дела без предисловий.
– Да нет… – озадаченно промямлил водитель. – Как встал, так и стою.
– А не заметил, когда приехал, – сзади, в синем Форде, люди уже сидели?
Сержант хотел было посмотреть в зеркало заднего вида, но в этот момент участковый тихо, но резко цыкнул на него:
– Да не верти ты башкой!
Водитель застыл.
– Да вроде стоял там мужик какой-то между машин, курил, – пролепетал он.
– А потом сел в машину? – продолжал капитан.
– Не знаю… Может, и сел… – ответил сержант, заёрзав от смутного беспокойства.
– Ладно, хоть что-то… – протянул участковый, рыская взглядом по торпеде. – Ты вот что, – повернулся он снова к водителю, заметив пачку сигарет, – ты куришь?
– Курю, – непонимающим тоном ответил водитель.
– Я пока схожу кое-куда ненадолго. А ты посматривай за этим Фордом. Только не пялься на них в зеркало! Аккуратно. Понял? – еще раз акцентировал капитан. – Похоже, там опера сидят. Только непонятно, чьи они.
– Ладно, – продолжил блеять сержант.
– А чуть погодя, через пару минут, выйди покурить, будто без спичек ты. Покрути головой по сторонам – и подойди к Форду, спроси прикурить. Заодно посмотри кто там, сколько их, как выглядят, что делают. Ладно? – спросил капитан.
– Хорошо, – замялся сержант.
– Ну, добро! – хлопнул участковый по ребру оконного проема ладонью. И заметив, что сержант как-то уж очень напрягся, тихо добавил:
– Да не дергайся ты! Спокойно будь!
С тем Макарченко отошел от машины и направился в паспортный стол. «Значит, до приезда группы вы курили на улице, а теперь решили подымить в машине. Шифруетесь, значит? Ну, ну…» – усмехнулся он про себя, скривив губы в ехидной улыбке.
Часом позднее участковый возвращался к месту убийства. У подъезда уже не было автомобиля опергруппы. Всё выглядело спокойно и безмятежно, словно ничего не произошло. Однако синий Форд по-прежнему занимал свое место на парковке.
Участковый поднялся на этаж, но и в квартирном холле никого не обнаружил. Дверь в квартиру убитого была закрыта и опечатана. «Следственный комитет Российской Федерации», – прочитал участковый на печати. «Интересно девки пляшут… Быстро управились» – подумал участковый.
Он потоптался на месте, затем позвонил в дверь соседа. Ответа не было. Позвонил еще раз. Наконец, раздался шум открываемого замка, и уже знакомый пенсионер в очках осторожно просунулся в открывшуюся щель, сдерживаемую дверной цепочкой.
– Простите, что беспокою, – начал участковый, но пенсионер прервал его:
– Все уже уехали.
– Я хотел спросить… – хотел было продолжить участковый.
– Извините, товарищ капитан, – ничем не могу помочь, – быстро ответил пенсионер, переведя взгляд куда-то ниже, – мне запретили давать какие-либо комментарии.
– Но я же… – участковый хотел было придержать дверь, заметив, что пенсионер начал отстраняться.
– Мне жаль, Алексей Игнатович. Всего доброго! – сказал пенсионер и проворно захлопнул дверь.
Макарченко слегка опешил от такой нелюбезности. Однако делать было нечего. Выйдя из подъезда, участковый, как и прежде, достал из кармана пачку сигарет, но повертев ее в руке, вернул в карман. Пассажир Форда продолжал пялиться на капитана, и это его задело.
Несколько помешкав, Игнатьич двинулся в направлении автомобиля. Водитель и пассажир сопровождали приближающегося стража порядка бесцеремонным взглядом.
Подойдя к автомобилю, участковый подождал ответной реакции пассажиров и, не дождавшись ничего, вежливо постучал пальцем в стекло двери водителя. Водитель опустил стекло.
– Участковый, капитан Макарченко, – представился Игнатьич, – прошу предъявить документы.
– А в чём дело, капитан? – слегка вызывающим тоном спросил водитель, светловолосый крепыш с тяжелой челюстью боксера. «Капитан» резануло участковому слух. Обычно хамоватые гражданские используют дурацкое «командир».
– Прошу предъявить документы, – повторил участковый и пальцами правой руки проворно и демонстративно расстегнул кобуру.
– Не суетись, капитан – мы свои, – столь же невозмутимо протянул водитель и, выудив из нагрудного кармана куртки удостоверение МУРа, показал капитану.
Игнатьич ознакомился с реквизитами «корочки» и нехотя взял под козырёк:
– Извините, товарищ майор!
– Всё в порядке, капитан, – так же спокойно ответил «муровец», спрятав удостоверение в карман. – Всего хорошего!
Зажужжавший электропривод закрыл окно автомобиля до характерного стука. Игнатьич застегнул кобуру и одернул слегка задравшийся под портупеей плащ. «Черта с два ты из МУРа», – едва слышно процедил он сквозь зубы, отойдя от машины.
Он шел не торопясь, стараясь сложить мозаику из фрагментарных и противоречивых фактов. Почему приехавшие «следаки» просто опечатали дверь и уехали? Почему сосед наотрез отказался поговорить с ним? Почему «муровцы» оказались на месте раньше опергруппы и до сих пор наблюдают за домом? Кого они там ждут? Все попытки самостоятельно найти ответы на эти вопросы, роившиеся в его голове, оканчивались фиаско.
Войдя в здание Отдела внутренних дел, участковый разыскал Довганя. Тот шел к себе в кабинет, неся подмышкой толстую папку.
– Вы что, уже отработали? – спросил он дознавателя, делая вид, что не в курсе происходящего.
– Уже, – улыбнулся майор, – производство забрал Следственный комитет.
– Даже так? – приподнял бровь Игнатьич.
– Да, – выпалил Вадик, – мы еще не успели закончить там, как позвонили из Главка. Приказали сворачиваться и передать всё «следакам». А пару минут спустя приехали следаки, «выпотрошили» Толика и «попросили» нас оттуда.
Игнатьич не нашелся, что сказать в ответ. Вадик чуть помедлил:
– Ты торопишься?
– Нет, – ответил Игнатьич, и как-то потерянно взглянул на Вадика.
– Заходи, – пригласил он участкового в свой кабинет.
Они разместились на старых креслах из кожзаменителя, и Вадик продолжил:
– Думаю, ты оказался прав, что этот убитый – из «спецуры». Быстро всё завертелось.
– Похоже, – ответил Игнатьич. – Кстати, там у подъезда, в оперативной машине дежурят три крепыша из МУРа. Причем, приехали еще до того, как вы там появились.
– Из МУРа? – поднял бровь Вадик. – А что они там делают?
– Я бы тоже хотел это знать! – огрызнулся Макарченко. – Ждут кого-то, наверное.
– Откуда знаешь, что из МУРа? – спросил Довгань.
– Удостоверение показали, – ответил Макарченко. – Только сдается мне – они не из МУРа. И номера машины не МУРовские, – задумчиво произнес участковый, продолжая прокручивать в голове какие-то свои соображения.