С другой стороны, такие же христиане, которые не понимают смысла самопожертвования в свете благочестивой любви к себе, считают, что нужно давать именно потому, что это причиняет страдание. Добродетельность этого акта для них в том и состоит, что они идут на жертву. Евангельская норма "блаженнее давать, нежели принимать" (Деян.20:35) сужается в их скромном понимании до самоуничтожения: лучше терпеть лишение, чем испытывать радость54.
Для людей, благочестиво любящих себя, давать – это наивысшее проявление могущества. Когда я отдаю, я ощущаю свою силу, свою власть, своё богатство. И это переживание моей Богом данной жизненной силы и моего могущества наполняет меня радостью. Меня переполняет ощущение благодати, ощущение силы, переливающейся через края, и от этого мне радостно. Отдавать много радостнее, чем получать, – не потому, что это лишение, а потому, что, отдавая, я ощущаю, что живу в любви с Богом и моим ближним. Чтобы испытать подлинное счастье, мы должны научиться забывать о себе. Счастье требует присутствия кого-то ещё. Это как объятия: получить удовольствие можно, только разделив его с другим55.
Способность "отдавать" – значит "быть богатым"56. Не тот богат, кто много имеет, а тот, кто много даёт. Скряга, ревниво оберегающий своё богатство от каких бы то ни было потерь, на самом деле с духовной точки зрения – нищий, как бы велико ни было его состояние. И Евангелие это подтверждает, напоминая о богаче, который не знал куда деть своё богатство57. Богат тот, кто способен отдавать. Он чувствует, что способен подарить себя другим.
Давать – это не только про материальное, но и про духовные ценности. Что же отдаёт один человек другому? Он делится с ним самим собой, своей жизнью, самым ценным, что у него есть. Это отнюдь не значит, что он обязательно должен жертвовать жизнью ради другого, – просто он делится тем, что есть в нем живого: своей радостью, своими интересами, своими мыслями, знаниями, своим настроением, своей печалью – всеми проявлениями своей жизни. Наилучшим образом это можно увидеть в рождении и воспитании детей. Мать дарит ребёнку свою плоть и кровь, кормит молоком и отдаёт всю себя на воспитание малыша. Отец тоже молодец, не забываем об этом.
Итак, делясь своей жизнью, человек обогащает другого, увеличивая его жизненную силу и тем самым также и свою. Ведь этот процесс взаимный. Он отдаёт не затем, чтобы получить: отдавать – само по себе для него радостно. Но, отдавая, человек непременно привносит что-то в жизнь другого, и это "что-то" так или иначе возвращается к нему. Отдавая, мы невольно, и что важно не специально, побуждаем другого, в свою очередь, тоже отдавать. Таким образом, мы оба разделяем общую радость жизни.
Обращаясь к народу Израиля и говоря об одном из грехов, Моисей сказал: – "Ты не служил Господу Богу твоему с веселием и радостью сердца, при изобилии всего" (Втор.28:47). Радость сопутствует благочестивой любви к себе. Это не пиковое переживание страсти, которое внезапно возникает и так же внезапно прекращается, это скорее ровное эмоциональное плато. Радость – это не исступлённое, сиюминутное греховное пламя. Радость – это ровное горение благодатной жизни.
Евангелие – Благовествование – указывает на то, что центральное место в христианстве принадлежит веселью и радости. В Новом Завете радость – это результат отказа от обладания, тогда как печаль сопровождает всякого, кто цепляется за собственность:
"Ещё подобно Царство Небесное сокровищу, скрытому на поле, которое, найдя, человек утаил, и от радости о нем идёт и продаёт всё, что имеет, и покупает поле то" (Мф.13:44).
"Иисус сказал ему: если хочешь быть совершенным, пойди, продай имение твоё и раздай нищим; и будешь иметь сокровище на небесах; и приходи и следуй за Мною" (Мф.19:21).
"Сие сказал Я вам, да радость Моя в вас пребудет и радость ваша будет совершенна" (Ин.15:11).
Апостол прямо так и наставляет: "Всегда радуйтесь" (1Фесс.5:16). По замыслу Творца мы должны стать тем, кем мы можем быть. Это следует понимать в том смысле, что нашей Богом созданной природе потенциально присуще добро. И добро в данном случае это то, что всё более и более приближает человека к богоподобию. Зло же – то, что препятствует нам достигать этого богоподобия. Радость – это добро, а уныние – зло. Радость – это добродетель, а печаль – грех58.
Таким образом, радость – это то, что мы испытываем в процессе приближения к цели стать самим собой. Ведь только став самим собой, мы можем наконец начать благочестиво любить себя.
Теперь давайте рассмотрим ещё одну сторону самоотречения. Это задача стать ненужным. Иоанн Креститель однажды отвечал своим возмущённым ученикам на вопрос, почему все идут за Христом, а не за ним, их учителем. Пророк сказал очень важные и радостные слова про Христа:
"Имеющий невесту есть жених, а друг жениха, стоящий и внимающий ему, радостью радуется, слыша голос жениха. Сия-то радость моя исполнилась. Ему должно расти, а мне умаляться" (Ин.3:29-30).
Задачей Иоанна Крестителя была проповедь о пришествии Спасителя в мир. Когда он с этой миссией справился, он стал уже не настолько востребованным. Все шли ко Христу. Учеников Иоанновых это расстраивало, и они прониклись даже завистью, по словам Иоанна Златоуста. Но у пророка это умаление вызывало радость, так как он выполнил то, что от него ждал Бог. Радость быть ненужным. Давайте рассмотрим, что это за радость. Ведь если ты постоянно нужен, то ты оказываешься бесполезен. Если ученики постоянно нуждаются в учителе, то учитель плох, так как не может научить их. Вообще смысл практически любой профессии – стать ненужной. Родитель должен стремиться к ненужности, врач, тренер, руководитель, производитель телефонов, машин… и даже священник. Либо ты стремишься к ненужности, либо твоя деятельность лишена для людей смысла. Если для тебя смысл – приобретение материальных благ, то тогда всё остальное теряет смысл и твоя деятельность – бесполезна. Научи пациента быть здоровым – стань ненужным. Сделай так, чтобы ученик развивался без тебя – стань ненужным. В этом смысл – закрыть потребность в тебе. Потому что нужность противоположна полезности. Если ты нужен, ты бесполезен! Если я постоянно нуждаюсь в сапожнике, то он плох, так как не может нормально починить мою обувь. Я хочу такого сапожника, о котором я забуду. Но сначала отправлю к нему всех друзей. Ведь в жизни всё взаимосвязано. И если я хочу, чтобы в моей деятельности был смысл, то я буду продолжать стремиться к ненужности. Но эта ненужность – это не потеря себя. Становиться ненужным – это в каком-то смысле – самоотречение, но при этом ты всегда приобретаешь больше, ведь твоя деятельность по-настоящему становится полезна. Такое самоотречение основано на благочестивой любви к себе, к ближнему и к Богу. Поэтому мы не можем это назвать потерей себя, а наоборот – это обретение себя.
Далее подумаем, как человек может потерять себя. Это своеобразная вторая сторона монеты самопожертвования. Потерю себя мы называем самоуничтожением, в отличии от евангельской самоотверженности. Достоевский даже дьявола так и называет: "Страшный и умный дух, дух самоуничтожения и небытия"59.
На протяжении веков некоторые превратно понимаемые христианские постулаты успешно использовались управленцами для своей или государственной выгоды. На пути приобретения благочестивой любви к себе человек может легко запутаться. Чтобы этого избежать я и решил написать эту книгу. Так людям часто могут предъявить претензию на то, что они обязаны стать жертвой, мотивируя это целесообразностью добродетели, но на самом деле руководствуясь желанием манипулировать, подавлять и управлять.