– Доброе утро, дамы! Вот вам новая соседка! Зовут Ларисой. Помогайте ей, если что – ходить ей не очень-то полезно, – важно объявила медсестра и не менее величаво удалилась.
Лариса почувствовала себя актрисой на сцене. Ей показалось, что все от неё чего-то ждут. «А теперь – песня!» – пронеслось у неё в голове.
– Всем привет! Я упала в лужу, а вы? – добродушно улыбаясь, поздоровалась она.
Ответом ей был дружный женский смех.
– Удачно ты упала, Лариса! Теперь только отдыхать и думать о жизни! – воскликнула одна из соседок по палате, весёлая рыжеволосая девушка.
– Вот именно об этом я и мечтала, когда падала! – хихикнула в ответ Лариса.
Утро прошло в разговорах и шутках, и она поймала такую радостную волну, что даже успела позабыть о том, что находится в больнице, забинтованная и частично обездвиженная. Скорее, всё происходящее напоминало приятный девичник. Единственным отличием было меню: гречневая каша на воде и хлеб с маслом, а из напитков – странная смесь то ли кофе, то ли какао с молоком, а, возможно, всё вместе. Но по окончании завтрака в палату вдруг зашла молоденькая, миловидная медсестра с цветами и пакетами.
– Добрый день, здесь есть Лариса, которая упала в лужу и знает Алексея? – со страдальческим выражением лица вопросила она.
– Есть! – дружно ответили все.
– Это я! – скромно отозвалась сама Лариса.
– Слава Богу! Я все палаты обегала, со вчерашнего вечера ищу! В реанимации Вас уже нет, никто ничего не знает! Обещала вот передать от Алексея цветы, апельсины и конфеты! – с явным облегчением проговорила медсестра и вручила адресату все дары.
– Большое спасибо Вам! Как мне Вас отблагодарить? – тепло ответила Лариса.
– Спасибо, меня уже отблагодарили, потому и бегала столько! До свидания!
– До свидания! – хором ответила вся палата.
Лариса улыбнулась, разглядывая охапку разноцветных весёленьких тюльпанов в трёхлитровой банке с водой.
– Ну, что девочки, банкет продолжается? Помоете апельсины? А вот и конфеты! Может, чай тоже где-то найдётся? – предложила она, наливаясь радостью всё больше и больше.
– Конечно, всё найдём! В лучшем виде! Сейчас как раз смена приятная и сговорчивая! А тут конфет много, можно их тоже угостить – тогда всё быстрее получится! – бодро ответила всё та же рыжеволосая девушка, которую, как выяснилось, звали Надя.
– Как здорово, Надя! Спасибо вам всем! У меня словно день рождения какой-то! – снова обрадовалась Лариса.
– Так и есть! Ты ж могла голову разбить, а сама цела! Это и есть день рождения! – ответили ей соседки.
– Точно! И надо Лёшу поблагодарить за праздник! Вот без него бы мы одной гречкой обошлись! – вспомнила Лариса и потянулась за телефоном.
«Алексей, привет! Спасибо большое за прекрасные цветы, апельсины и конфеты! Я теперь в общей палате номер 3! И благодаря Вам у нас тут настоящая вечеринка!» – Лариса волнуясь набила сообщение на телефоне и отправила его.
Чаепитие прошло весело и вкусно и в самом деле напоминало какой-то праздник. Лариса так переполнилась радостью, что заснула с конфетой в руке. Соседки затихли и накрыли её одеялом.
– Не девушка, а фейерверк! С ней стало как-то радостнее, не находите? – улыбнулась Надя.
– Да-да, радостнее, в разы! Смотрите, как маленькая девочка с конфетой в руке заснула! Сейчас растает! Давайте на блюдце её положим! – предложила пожилая Клава.
– Попробуй отними! Держит крепко! Правильно, счастье своё беречь надо! Просто так никому не везёт, а уж повезёт – береги! – изрекла серьёзная Тоня, аккуратно высвобождая конфету из цепких объятий Ларисиных пальчиков.
А Ларисе снова снились удивительные сны, наполненные яркими красками, солнцем и красотой. Теперь в них стало меньше хаоса и прибавилось радости. Она, радость, искрилась розовым и переливалась золотым в воздухе, который был переполнен ею. Был там и песчаный берег, и море, и уютный домик. На берегу в красивом, развевающемся на ветру платье с высоким широкоплечим мужчиной танцевала сама Лариса. Рядом носились их дети – мальчик и девочка, повизгивая от восторга. Лариса чувствовала тепло и защиту крепких, любящих рук на своей талии. Её наполняли нега и блаженство. Но она никак не могла увидеть лицо своего супруга. Вдруг что-то зажужжало у неё над самым ухом, и её мужчина заговорил: «Не бойся, я прогоню её!» И перед тем, как сонная дымка растаяла, Лариса увидела лицо Алексея.
Она открыла глаза. В окно палаты светило солнце. На тумбочке вибрировал её телефон. Экран настойчиво мигал, показывая одно слово «Алексей».
«Счастье есть! – подумала Лариса. – Но всё начинается с радости!» – и, светясь от того и другого, взяла трубку.
Долг платежом красен
Светлана наблюдала за своей подопечной и видела труд, борьбу, любовь, а ещё огромную усталость. По лицу пробегали судороги, и чистый, красивый лоб покрыли бисеринки пота. В глазах её стоял немой, но красноречивый вопрос «когда уже!?» Светлана взяла её за руку и продолжила мягко руководить процессом, продышивая каждую схватку вместе с рожаницей. Свободной рукой акушерка массировала будущей маме низ спины и крестец, приговаривая, что ещё совсем немного, и главная встреча её жизни состоится. Рожаница извивалась, принимала разные позы и крепко стискивала руку Светланы. Та терпела и продолжала дышать вместе с подопечной. «У девочки крепкая хватка, значит, силы ещё есть – это хорошо!» – как бы мимоходом отмечала она про себя. Проходило, отпущенное природой время, и, как казалось, на последних ресурсах являлась миру новая жизнь. Громкий, возмущенный крик возвещал о её приходе. И уставшая, но счастливая родильница, потрудившаяся на славу, обессиленно опускалась на подушки. Принимая на руки своего самого родного и близкого в эти минуты человека, она трогательно прижимала его к груди и гладила по крошечной, гладкой головке. Светлана всегда украдкой плакала, дождавшись этого сокровенного момента, повторяющегося снова и снова, в новых жизнях и судьбах.
Её работа была тяжелой и лёгкой одновременно, потому что была наполнена до самых краёв ответственностью и радостью. Светлана была акушеркой, принимающей домашние роды у тех, кто был здоров, осознан и понимал, на что идёт. Или же у тех, кто просто не успевал доехать до ближайшего роддома. Она узнавала будущих мам за несколько месяцев до радостного события и всегда успевала привязаться к ним, проникнуться их жизнью, ожиданиями и страхами. Впрочем, после родов Светлана не покидала своих подопечных, работая и патронажной сестрой, и маминой помощницей, а чаще просто утешительницей. Домашняя акушерка видела женщину в расцвете её материнства, наблюдая, как та плавно распускалась, подобно бутону цветка, и давала новую жизнь. Это был одним из главных смыслов Светиной жизни.
Но самым главным смыслом её существования, конечно, были её собственные трое детей: двое школьников и дошколёнок. Свете часто приходилось разрываться между своими кровинками и чужими детишками, ждущими её помощи. Но всё же рядом был муж, пусть и со вздохом принимающий эстафету. Он был человеком творческой профессии и очень сокрушался, когда кто-то нарушал его творческий процесс. Однако он никогда не отказывал Светлане, в какое бы время суток она ни пришла к нему с акушерским чемоданчиком. Муж обнимал её, выслушивал ценные указания про детей и принимал командование домом на себя, на время откладывая свои творческие амбиции в верхний ящик стола.
Светлана спешила на помощь, зная, что одно её присутствие успокаивает рожаниц и настраивает их на самый естественный, но такой нелёгкий труд в жизни женщины. И когда всё разрешалось благополучно, акушерке казалось, что она свидетель чуда, свидетель двух рождений: рождения человека на свет и рождения женщины как матери.