Аня на автомате взяла турку и поставила варить кофе. Чуть подойдя к окну, она увидела бегущего Алика. Он бежал как раз под окнами и помахал ей рукой. Аня отпрянула назад.
– Точно ненормальный, – пробормотала она. – Он что, ничего совсем не понимает?
Так она стояла и размышляла. Кофе убежало, Аня схватила турку и быстро сняла с плиты.
– Вот черт!
В дверь позвонили.
– Если это он, я его убью. Честное слово!
Открыв дверь, Аня увидела перед собой паренька лет двадцати. Он держал большой предмет, завернутый в коричневую бумагу, перевязанную грубой волокнистой веревкой.
– Это… – паренек посмотрел на пакет, где был написан адресат, – Александру Парамонову. Он тут?
– Нет, – растерянно ответила Аня. – Он вообще не тут живет. Он напротив.
– А мне сказали, что к этому времени он уже будет жить по этому адресу.
Аня еле сдержалась.
– Ясно, – фальшиво улыбнулась она, но получился какой-то ехидный оскал. – Я ему передам.
– Хорошо, – и парень легкомысленно, безо всяких сомнений отдал посылку Ане.
Она уже хотела закрыть дверь, но увидела, что парень стоит и чего-то ждет.
– Что такое? Что-то еще?
– Триста рублей, – как само собой разумеющееся ответил парень.
– А, да. Я забыла, – сказала Аня и пошла за кошельком. Она заплатила парню, и тот счастливый ушел.
– Ой, кстати, я тоже забыл вам сказать, – вернулся он через секунду. – Меня просили передать, что натурщицу уже оттяпали. Передадите?
– Да, – брезгливо ответила Аня, и на этот раз парень ушел совсем.
Аня повертела в руках посылку. Предмет был тяжелый. На ощупь она поняла, что это, скорее всего, книга. Фолиант.
Сделав себе бутерброд, Аня села за стол и принялась за кофе, положив посылку перед собой. Она жутко хотела открыть и посмотреть, что за книжки читает ее чудной сосед. Не иначе, как какое-то необычное издание. Например, «Как достать соседей». Или «Как сойти с ума от рисования».
Через несколько минут она услышала, что на лестничной площадке послышался шум.
– Ах ты, черт! – говорил мужской голос. – Черт! Черт!
Аня без труда узнала Алика. Она вышла в легком халате на лестницу и с язвительным видом стала наблюдать, как сосед прыгает на одной ноге перед своей дверью.
– Что, радуетесь, да? – спросил он, открывая квартиру.
– Чему именно?
– Тому, как я страдаю.
– Откуда мне знать, что вы страдаете?
– А что ж вы улыбаетесь? Эх вы, нет у вас сочувствия. Черствая, как ваш костюм.
– Да что вы привязались к моему костюму?
– Потому что он приучил вас к жизни по стойке смирно. Вы думаете, зачем на нем полоски? Зомбирование. Надел костюм – и всё – ты уже другой человек. Жесткий, властный. Так что чувства к человеку, который подвернул ногу, испаряются так же быстро, как и кипящая вода.
– Я сейчас не в костюме.
– Вижу… Вам, кстати, так намного лучше… но от этого ваша сущность не изменилась. Вы уже к ней привыкли… Черт побери, да откроется она когда-нибудь или нет?! – обратился он к двери, и та поддалась.
– Вам посылка пришла, – сообщила Аня, пока Алик не проковылял в квартиру.
– Да? А, я забыл, что попросил прислать ее уже на ваш адрес. Но тогда-то я думал, что это мой… будущий. И где она? Вы, конечно, побоялись к ней даже прикоснуться…
Аня чуть отклонилась назад, чтобы взять с комода у двери завернутую посылку.
– Вот она.
Алик удивился.
– Надо же, – сказал он и осторожно принял посылку. Ане даже показалось, что он засомневался в том, настоящая ли это посылка, которую он ждал, или нет. Он осмотрел ее и начал открывать, бережно и осторожно, иногда посматривая на Аню.
– Парнишка попросил денег, – сказала она.
– Да? И что вы ему сказали?
– Ничего. Дала, сколько он просил.
Красивые пальцы художника застыли, и его глаза поднялись на Аню. Этот взгляд выражал всю прискорбность ситуации и в то же время огромное, но сдерживаемое снисхождением, желание убить Аню на месте.
– Что?..
– Дала, сколько он и просил.
– Зачем?
– Ну, он же попросил.
– В следующий раз за деньгами буду обращаться к вам, – сказал Алик и переступил порог квартиры. – Расскажу правила по приему моих посыльных и покажу сами посылки только в том случае, если вы со мной позавтракаете.
– Я не настолько любопытна, – сказала Аня, и Алик посмотрел на нее таким взглядом, который красноречиво говорил: «Опять действует ваш проклятый костюм?». Аня перефразировала. – Нет, спасибо, я уже поела.
Алик пожал плечами, но все-таки довольный тем, что по воспитанию он получил сегодня «четверку», закрыл за собой дверь.
IV
Дождь стучал в окно; телевизор работал фоном. Аня иногда посматривала на экран, но особо не вникала, что там происходит. Она грызла ручку и задумчиво смотрела на стекающие по окну струйки дождя. Вечер был прохладным, поэтому иногда по рукам Ани бегали мурашки. В конце концов, ей надоело чувствовать себя неуютно, и она накинула на плечи шаль, любимую, связанную мамой, серую, с крупным кружевом, большую и теплую.
Скучная работа с цифрами, ненужными строчками на белой бумаге, стекалась в мозгу в бензинную пленку на лужах, в конце концов, перетекая в толстые струи краски. В виде краски это выглядело привлекательнее. Даже стали образовываться сами собой цветные яркие полотна. Будто взяли несколько тюбиков гуаши, выдавили на белый лист пластмассы и чуть разбавили водой. Завитушки, спирали и круги, линии из разноцветных полосок.
Аня встала из-за стола и оперлась о него руками, чтобы посмотреть в окно. Ничего интересного кроме двух слоняющихся по двору собак. Пустая детская площадка с высоким тополем посередине.
Аня вздохнула.
– Никогда бы не подумала, что я это сделаю, – пробормотала она, выключив телевизор…
Алик встретил ее в забавной белой теплой пижаме с широкими бледно-голубыми полосками, стоптанных тапочках и с попкорном в руках. Как всегда беспорядочная озорная прическа из русых с рыжиной волос.
– Какие люди. Что ж, заходите.
Аня всегда представляла квартиры творческих людей, а в частности художников, именно такими: как они называют это – «творческий беспорядок». Большие куски ткани на валиках кресла и мольберт с красками у голого окна без штор – первое, что увидела Аня в левой от себя комнате. Прямо перед ней была более приличная обстановка – в этой комнате стоял телевизор, сервант с посудой (на некоторых предметах были пятна масляной краски, а на некоторых отбиты края) и длинный удобный диван цвета дождевых грязно-синих туч, но этот цвет материала в качестве обивки смотрелся симпатично. Справа тянулся коридорчик в кухню.
Картины висели не так уж часто, места хватало, как Ане показалось с первого взгляда. Но когда Алик пригласил ее в ту комнату, где стояли мольберт и пианино – по сути, больше ничего бы и не поместилось, она увидела, что в той части, что была за дверью и не видна раньше, стояли многочисленные холсты, прислоненные друг к другу, в два ряда. Занимали эти два ряда в среднем чуть больше половины комнаты.
– Садитесь, – пригласил Алик, и Аня приземлилась на мягкий диван. – Хотите? – предложил он попкорна.
Аня отрицательно покачала головой.
– Да ладно вам, не стесняйтесь так. Вы же у меня, нечего церемониться, – сказал Алик и положил ноги на пуфик, стоящий перед диваном.
Аня все равно неуютно себя чувствовала.
Алик хрустел попкорном несколько минут и смотрел телевизор, иногда посматривая еле заметно на гостью. Не выдержав такой жутко несуразной атмосферы, он нетерпеливо выключил у телевизора звук.
– Так, в чем дело?
– А что?
– Я что, убивать тебя собрался? Я же не сижу с топором в руках. Не стоит так съеживаться.
– Знаете, я, пожалуй, пойду.
– А зачем тогда приходила?
– Просто… просто стало скучно…
– И? В чем проблема? У меня никогда не бывает скучно! Так что давай как-нибудь развлечемся. В шахматы играешь? Раз уж телевизор ты не любишь… Или вот хочешь, ко мне завтра должна натурщица прийти, я покажу, какую красавицу я из нее делаю…
Аня вдруг вспомнила:
– Ой, я совсем забыла! Боюсь, я вас расстрою…