Приготовили праздничные наряды, и вот тут оно начало появляться, да, праздничное настроение!
Вот и 31 декабря. С утра, как полагается, все ринулись делать уборку, мама что-то стирала, варила, парила. Дети, кубарем катаясь по дому, то ли прибирались, то ли с новой силой брались играть. Так и не смог понять. Я пробежался по магазинам, купил свежие продукты. От этого ещё настроение приподнялось.
Но тут заболел зуб.
И он не просто заболел, как было раньше. А заныл с небывалой силой. Едва чуть дойдя до дома, я рухнул на диван.
Жена принесла какую-то жидкость для полоскания. Поразительно, у жён на всякую болячку есть какая-то хрень. И ты понимаешь, что в здравом уме и твёрдой памяти эту гадость ты бы и в руки не взял, не то чтобы ею что-то мазать, натирать или полоскать. Но в момент нашей слабости наши жены пользуются окном безразличия и подсовывают нам эти лекарства.
Но в этот раз, как в старом анекдоте «про прокатило», не прокатило, и зуб болел. И болел так, знаете, хорошенько, без каких-либо признаков, что перестанет.
Набрал номер знакомого доктора.
– Ало, Марья Николаевна, с наступающим! Как Ваши дела?
– Добрый день, Олег Петрович, спасибо! Вся в заботах, у Вас что-то случилось?
– Да, и очень болит.
– К сожалению, вынуждена отказать, я сегодня не дежурю. А, судя по голосу, Вам прямо сегодня и сейчас нужно ехать. Езжайте в дежурную.
– Понял. Спасибо, простите, что беспокою, хорошего Вам праздника! С Новым годом!
– Взаимно. Не ждите, езжайте.
Сообщив супруге неутешительную новость, собрал документы и побрел в дежурную поликлинику.
Да-а-а. Очереди в стране, конечно, победили в поликлиниках, а болезни, к сожалению, нет!
Толпа народу в регистратуру. Не просто толпа, а клокочущая и булькающая жижа. Извергающая ругань и недовольство. Эх, Дмитрий Анатольевич, слышали бы вы, что про Вас говорят в очереди, по-иному бы взглянули на реформу. Ну, да ладно. Эти мысли меня чуть отвлекли от боли, но когда боль вернулась, то и проценты от своего отсутствия щедро возместила.
Час я промаялся в очереди. Причём моя болячка была не самой уж нестерпимой. Рядом со мной, на мой неопытный взгляд, стоял паренёк с аппендицитом. Вот он даже стоять не мог.
Но горести толпы на другую сторону окошка не сильно долетали. Те инструкции, что лежали перед бедной дежурной, на кого в этот прекрасный праздник свалилась эта многострадальная толпа, были важнее.
Минут сорок шёл жёсткий разговор между, видимо, адвокатом (да они тоже болеют), и этой неопытной девокой. Пока не вызвонили главврача с курорта и не приняли волевое решение всех записывать вручную, а потом уже вносить в систему как полагается, процесс накапливал критическую массу. И готовился прорыв. Но главврач была не первый год на посту и не собиралась, как я понял его покидать поэтому, все верно рассудила: пусть она получит проблемы с отчётностью, чем прославится на всю страну и с треском вылетит со своего тепленького места во всех смыслах.
Процесс пошёл, пошли и мы, страдальцы этого дня, а как выяснилось позже, и не только дня.
Взяв направление, я испытал такое облегчение, что боль отступила, пусть и ненадолго.
Но, как Вы догадываетесь, впереди меня ждала вторая очередь. О да, этот квест был последовательным!
Ещё полчаса на приём в рентген кабинет.
Слава Богу, девочка пусть и молодая, но сообразила, куда меня направят, и сразу мне дала все направления, и, как для ребёнка, пронумеровала порядок, что за чем. К сожалению, не смог её отблагодарить. Когда уходил потом из больницы, она уже сменилась.
Вот и снимок я получил. Только радости это уже не принесло, так как врач-рентгенолог, вынося, мне сказала: «Ещё раз придёшь, похоже, будут удалять!»
Я просто промычал, что-то вроде, «и на этом спасибо.»
Побрел в кабинет стоматолога.
Там была – угадайте что? Правильно, очередь.
Ещё час я скоротал под воздействием обезболивающей таблетки. Спасибо мимо проходящей медсестре. Она поняла, в чем дело, ничего не говоря, зашла в кабинет стоматолога и вышла со стаканом воды и лекарством.
Протянула мне и сказала:
– Выпейте, должно облегчить боль.
В этот момент она мне напомнила мою супругу. Только сейчас я вспомнил, что на дворе праздник, а я тут мытарствую.
Я покорно выпил таблетку и покивал головой, но очень медленно. «Медсестра Татьяна» (так было написано на ее бейдже) забрала стакан и ушла.
Вот подошла моя очередь. Но, видимо, я сегодня должен был потренироваться в смирении. Когда я хотел войти, врач захотел выйти. И вышел. Он это сделал совершенно молча, даже не взглянув на толпу страждущих.
Меня это сначала очень огорчило, но потом я понял, что со всеми сострадать, очень быстро выгоришь. Это защитный механизм души. У каждого свой. У него он такой.
Вернулся доктор минут через двадцать, уже приободренный и даже улыбнулся мне.
– Заходите, мужчина. Вы следующий?
– Да, – сиплым голосом проговорил я в ответ.
Как я сейчас жалел об упущенном времени и о пропущенных сигналах тревоги, что когда-то подавал мой зуб.
Передо мной стояло стоматологическое кресло из моего детства. Страхи из прошлого, что во мне до сих пор жили, подняли голову, и меня тряхонуло от ужаса.
– Не бойтесь все будет хорош, что Вы так побледнели? – спросил доктор.
– Просто давно у Вас не был.
– Оно и видно, вон как щеку раздуло.
Я дотронулся и почувствовал, как стучит в щеке. Видимо, таблетка сделала свое дело, и болевые рецепторы отключились. Но кровь приливала к больному месту.
– Как переносите анестезию?
– Понятия не имею.
– Значит, нормально. Были бы прецеденты, знали бы, – пошутил доктор.
Он отточенными движениями надел зеркало, маску, перчатки, осмотрел полость рта. Посмотрел снимок. Покачал головой. И выдавил.
– Будем удалять, голубчик!
Мои глаза и широко открытый рот уже, казалось, не могли открыться шире, но они это сделали.
– Спокойно, голубчик. Все сделаем в лучшем виде.
Он достал шприц, наполнил его лекарством и принялся обкалывать мой больной зуб.
Процедура не из приятных, потому что обезболивающая таблетка уже видимо перестала действовать.
Я сплюнул. И ощутил специфический вкус крови. Снова воспоминания детства поднялись цветным веером. Драка с Вовкой из соседнего подъезда из-за Любы. Потом соревнования и пропущенный встречный. Меня потом откачивали. Этот вкус даёт силы сражаться дальше. И вот сейчас, много лет спустя, опять ощутил его. Ну, сражаться так сражаться. Буду терпеть. На кону-то, ого-го! Жизнь.
– Твою голову привяжу, чтоб с тобой не бороться тут. Зубы у тебя крепкие, чудо, а не зубы. Один только сплоховал. Но мы это поправим. Почистим ряды, так сказать.
Зазвенели инструменты. Он проверил, все ли готово. Я подтвердил, что ничего не чувствую. Противный холод залез в голову, язык, щеку, нёбо.
Врач принялся за работу. Он все сделал профессионально, но недоставало ему той заботы и нежности, что я ощущал в движениях и жестах моего доктора. Как я жалел и корил себя, что так протянул. Но…
Зуб был повержен.
Доктор с силой сделал напряженное движение, и перед туманящимся взглядом замаячил вырванный седьмой левый верхний зуб. Сказать, что это ужасно, ничего не сказать. Весь в крови изъеден кариесом, в черно-коричневыех пятнах.
Вообще-то нет, я человек невпечатлительный, но вот в этот момент меня бы стошнило, благо я не поел.
– Нормально вышел, не обломился, – подбадривал меня врач.
Я мычал в ответ. Не мог я с ним этой радости разделить, просто поверил.
Я уж было собрался вставать, но доктор просто засмеялся в голос.
– Ты куда это собрался, а промывать-то кто будет. У тебя ж там гноя, мама не горюй, сколько накопилось. На процедуры!
И я сдался на милость провидения в лице этого лекаря.
Вышел я из кабинета весь сырой и вовсе не потому, что в кабинете было душно!
Но тут меня ждал ещё один сюрприз, я потерял сознание. А когда пришёл в себя, меня уже везли в реанимацию.