Явившись по зову Попова, я был принят князем наедине. На этот раз Потемкин был тщательно выбрит, одет, отменно вежлив и добр. Пряди
шелковистых, с заметной проседью, волос красиво оттеняли его женственно-нежный, высоко вскинутый лоб. Полные, как у счастливого ребенка, губы
были осенены величавою, располагающей улыбкой,
-- Ну, говори откровенно,-- произнес он,-- что за история у тебя вышла со вторым Зубовым?
Я изложил все подробно и без утайки. Лицо Потемкина при моем рассказе не раз омрачалось и по нему пробегали судороги.
-- Желание твое будет исполнено,-- сказал он, когда я кончил,-- куда хочешь причислиться?
Я назвал передовой отряд графа Ивана Васильевича Гудовича, где служил Ловцов.
-- Завтра же можешь отправляться. И если в чем будет у тебя нужда, обращайся ко мне.
Я поклонился. Идол мой, сердечный герой вновь затуманил мою душу восторгом, а глаза слезами.
-- Ты молод, от судьбы не уйдешь,-- продолжал князь,-- занесла тебя доля, садись на нашу ладью... Греческий прожект, путь в
Константинополь... Вы, юноши, без сомнения, пленены... Чай, и твое сердце не раз замирало в восхищении от таких чаяний? ...Дай, Боже, монархине
выполнить высокие священные обеты. Слава ее и верных ее слуг -- широковетвистое дерево; и под его сению когда-нибудь отдаленные потомки с
благодарностью вспомнят о нас У корней того древа ползают и шипят змеи... Но не змеи ему опасны, а черви... По мелочи тайком под землей точат
они, зубатые, жадные... С виду тихие, бесстрастные, знают наметку, а больше -- как угодно-с... Платок на куртаге вовремя поднял с паркета -- и
пошел в гору... Мальчик писаный, сущий ребенок!.. а глядишь... Ну да прощай, Господь с тобой; кланяйся графу Ивану Васильевичу...
Я поклонился и, высказав, как мог, мою признательность, направился к двери.
-- Стой,-- окликнул меня князь.
Я обернулся.
-- Нужны тебе деньги?
-- Пока не терплю лишений.
-- Не нужны? Чудак ты человек, И мне, впрочем, ничего не нужно, вот он знает! -- указал князь на входившего Попова, принимаясь грызть
ногти, что, по молве, было признаком сильного в нем душевного волнения.
Приезд мой в отряд Гудовича, как и первое мое там пребывание, остались особенно памятны для меня. Свидание с Ловцовым было самое
радостное, тем более что ему и в мыслях не грезилась наша встреча в Турции. Попов, обласкавший меня и почтивший впоследствии даже особым
доверием, взял с меня слово молчать о переданной им беседе с князем, что я при жизни его светлости и побуждался свято выполнить. Но теперь,
пробегая в памяти цепь долгих лет, не могу, милый сын и мои будущие потомки, не сказать вам о знаменательных событиях того времени, для чего,
переправя со временем где нужно, и можете переписать сии листы для припечатания даже в публику...
Мне с годами стало вполне ясно тогдашнее, многим непонятное настроение Потемкина. Его мечты о восстановлении Византийской империи, о
царстве Константина поколебались.
Верный союзник и товарищ Екатерины в войне с турками, австрийский император, больной, угрожаемый соседями и видя предательства и
ферментации в собственных своих областях, а паче всего обманутый в надеждах на подданных своих венгерцев, близился к кончине.