Первым «лет Петра» достиг Пий IX (1846–1878). Папа, созвавший I Ватиканский Собор, отпраздновал двадцать пятый юбилей понтификата в 1871 году. Это произошло всего через несколько лет после 1800-летней годовщины смерти апостола Петра (1867) и через 800 лет после того, как Дамиани открыл правившему понтифику непреложный закон истории (1064). Событие не прошло незамеченным: в память о достижении Пием IX «лет Петра» памятные надписи поместили в главных римских базиликах (Сан Джованни ин Латерано, св. Петра и Санта Мария Маджоре) и некоторых церквях (Санта Мария ин Виа Лата, Сан Теодоро)[60]. Чтобы узаконить окончательную девальвацию топоса, предсмертная фраза Урбана VIII превратилась в пророчество постфактум: уже в начале понтификата Пий IX якобы объявил, что «годы Петра» как норма – «не по вере»[61].
Лев XIII (1878–1903) тоже отпраздновал двадцатипятилетие правления 4 марта 1903 года. Топос Дамиани окончательно потерял самоуничижительную функцию.
Предостерегающая гробница и звон костей
После этого калейдоскопа длиной в девять веков вернемся в начало XII столетия.
Чтобы подкрепить свою теорию краткости жизни, Петр Дамиани обратился к событиям папской истории и к византийскому императорскому церемониалу. Через несколько десятилетий тема бренности расцвела в новом контексте, в виде легенды о гробнице знаменитого папы, расположенной к тому же в соборной церкви римского епископа – Латеранской базилике. Разговор о смерти папы, а значит, и о краткости его жизни, вышел за рамки морали, которой он подчинялся у Дамиани, а стал предметом народного поверия.
В середине XII столетия в известной легенде о Герберте, папе Сильвестре II (999–1003), возникает один примечательный элемент: его гробница испускает влагу, предвещая близящуюся смерть правящего папы[62].
Вильям Годел в «Хронике, написанной в 1135–1175 гг., рассказывает, что с приближением кончины понтифика из гробницы Сильвестра II, стоящей в базилике св. Иоанна в Латеране, исходит столько влаги, что вокруг все покрывается грязью. Если же наступает час кардинала или другого высокопоставленного клирика Апостольского престола, то гробница, как можно видеть, вся словно обрызгана водой. Верить этому слуху или нет, Годел предоставляет читателю[63]. Иерархия подчеркивается и у другого английского писателя, Вальтера Мапа (1135–1200). Согласно «Забавам придворных», когда уход папы неминуем, на землю вытекает настоящий ручей воды, когда же смерть ожидает другого знатного человека, гроб потеет в пять раз меньше[64]. Таким образом, количество влаги, источаемой гробницей Сильвестра II прямо пропорционально достоинству прелата, смерть которого она объявляет.
В Риме о влаге, источаемой могилой Сильвестра II, говорит только дьякон Иоанн. В «Описании Латеранской базилики», составленном для Александра III (1159–1181), он замечает, что исход влаги вызывает удивление. Иоанн сам удивляется и, судя по всему, предполагает здесь какую-то сверхъественную причину. Неважно, откуда здесь вода: «В Латеранском портике лежит архиепископ Реймса Герберт, названный Сильвестром, когда стал папой. Часто, даже когда небо ясное, его гробница источает капли воды, хотя стоит она не на влажном месте, и это явление вызывает всеобщее любопытство»[65]. Таким образом, легенда уже распространилась, но о пророческой функции саркофага латеранский дьякон не говорит. Почему? По незнанию или сознательно – сказать трудно. Ясно, что пишет он для папы – Александра III – и для прославления Латеранской базилики, авторитет которой серьезно пошатнулся в то время из-за враждебности каноников базилики св. Петра в Ватикане.
Почему же роль вестника смерти пап и кардиналов отвели саркофагу Герберта?
Объяснение следует искать в истории Латеранской базилики, в которой поместили гробницу Сильвестра II, этого «папы 1000 года». Между 496 и 824 гг. все папы, кроме трех, находили вечный покой в ватиканской базилике св. Петра. В X веке обычай прервался: Иоанн X (914–928), Агапит II (946–955), Сильвестр II (999–1003) и два его преемника – Иоанн XVII (1003) и Сергий IV (1009–1012) – были погребены в Латеране[66]. Начиная с Пасхалия II (1099–1118) заканчивая Целестином III (1191–1198) в базилике хоронили почти всех пап: из двенадцати понтификов XII века десять нашли вечный покой здесь, и титулярная церковь римского епископа превратилась в папский некрополь[67].
Иннокентий II (1130–1143) и Анастасий IV (1153–1154) обзавелись порфирными саркофагами, и это стало настоящим открытием «имперского» гранита на латинском Западе[68]. Первый приказал перенести из Замка святого Ангела в Латеран – бывший мавзолей императора Адриана[69]. Второй переместил туда же с Лабиканской дороги саркофаг Елены, матери Константина, со всех сторон украшенный рельефами с мотивами триумфа[70]. Это странное решение он оправдывал тем, что усыпальница святой императрицы была некогда разграблена и останков ее там уже не было[71].
Выходит, что пророческая функция могилы Сильвестра II не противоречит погребальным обычаям понтификов, явно подражавших императорам?[72] А легенда о «папе-чародее», предвещающем смерть, оказывается в полном согласии с новым желанием пап умирать и покоиться в земле, как императоры – в основанной Константином Латеранской базилике. Разве не был Сильвестр II одним из важнейших советников Оттона III († 1002), возрождавшего империю в 1000 году?[73]
В конце XIII столетия легенда обрела новые черты. Доминиканец Мартин Поляк († 1278) упоминает ее в «Хронике императоров и пап», но к «потению» могилы добавляет, что в ней еще и кости шумят: Сильвестр II «возлежит в Латеранской базилике, и в знак особой достигнутой им благодати его могила возвещает о близящейся кончине папы шумом костей и влагой, о чем написано на гробнице»[74]. Почему влага оказывается у Мартина на втором месте? Дело в том, что в его столетии большинство пап умерло вне Рима, а Латеран перестал быть папским некрополем. Кроме того, с самого начала этого века Ватиканский холм стал альтернативной резиденцией, в том числе, для куриальной администрации. Выстроенный Иннокентием III (1198–1216) ватиканский дворец был расширен Иннокентием IV (1243–1254) и перестроен Николаем III около 1280 года[75]. Незаметно Поляк снимает привязку к месту: предупреждение исходит уже не только от влаги, сочащейся из (латеранского) гроба Сильвестра II, но и от дрожащего тела папы, которое и предвещает неминуемую кончину правящему понтифику – единственному адресату послания. Исчез у него и элемент иерархии, намек на кардиналов.
Папирусная подушка
Первые десятилетия XII века, в которые нас привела легенда о Сильвестре, особенно важны для истории жестов самоуничижения римского понтифика. Написанный в 1140–1143 гг. XI чин (ordo XI) каноника Бенедикта, первый свод ритуалов Римской церкви после Григорианской реформы, содержит ряд обрядов, на которые нам следует обратить самое пристальное внимание.
Бенедикт описывает среди прочего курьезную церемонию, проходившую ежегодно в Пепельную среду. В этот день папа босиком отправляется в базилику Санта Сабина на Авентине. В конце мессы клирик берет лист папируса, обмакивает его в масле лампадки, затем старательно очищает и уносит в Латеранский дворец до возвращения туда понтифика[76]. Здесь он обращается к нему со словами: «Благослови, владыко». Получив благословение, клирик объявляет: «Сегодня станционное богослужение совершено в Святой Сабине, она приветствует тебя». «Богу хвала», отвечает папа. Служка передает ему папирус. Благоговейно облобызав листок, папа вручает его келейнику, чтобы тот хранил его до смерти понтифика. Из таких папирусов складывается подушка, которую затем положат ему под голову в могилу[77].