Тут Клавдия Ивановна деревянным, равнодушным голосом сказала:
- В сиденье стула я зашила свои бриллианты.
Ипполит Матвеевич покосился на старуху.
- Какие бриллианты? - спросил он машинально, но тут же спохватился. - Разве их не отобрали тогда, во время обыска?
- Я зашила бриллианты в стул, - упрямо повторила старуха.
Ипполит Матвеевич вскочил и, посмотрев на освещенное керосиновой лампой с жестяным рефлектором каменное лицо Клавдии Ивановны, понял, что
она не бредит.
- Ваши бриллианты?! - закричал он, пугаясь силы своего голоса. - В стул? Кто вас надоумил? Почему вы не дали их мне?
- Как же было дать вам бриллианты, когда вы пустили по ветру имение моей дочери? - спокойно и зло молвила старуха.
Ипполит Матвеевич сел и сейчас же снова встал. Сердце его с шумом рассылало потоки крови по всему телу. В голове начало гудеть.
- Но вы их вынули оттуда? Они здесь?
Старуха отрицательно покачала головой.
- Я не успела. Вы помните, как быстро и неожиданно нам пришлось бежать. Они остались в стуле, который стоял между терракотовой лампой и
камином.
- Но ведь это же безумие! Как вы похожи на свою дочь! - закричал Ипполит Матвеевич полным голосом и, уже не стесняясь тем, что находится у
постели умирающей, с грохотом отодвинул столик и засеменил по комнате.
Старуха безучастно следила за действиями Ипполита Матвеевича.
- Но вы хотя бы представляете себе, куда эти стулья могли попасть? Или вы думаете, быть может, что они смирнехонько стоят в гостиной моего
дома и ждут, покуда вы придете забрать ваши р-регалии?
Старуха ничего не ответила.
- Хоть отметку, черт возьми, вы сделали на этом стуле? Отвечайте!
У делопроизводителя загса от злобы свалилось с носа пенсне и, мелькнув у колен золотой своей дужкой, грянулось об пол и распалось на мелкие
дребезги.
- Как? Засадить в стул бриллиантов на семьдесят тысяч!? В стул, на котором неизвестно кто сидит!?.
Но тут Клавдия Ивановна всхлипнула и подалась всем корпусом к краю кровати. Рука ее, описав полукруг, пыталась ухватить Ипполита
Матвеевича, но тут (в ст. варианте - тотчас) же упала на стеганое фиолетовое одеяло.
Ипполит Матвеевич, повизгивая от страха, бросился к агрономше (в ст. варианте - соседке).
- Умирает, кажется.
Агрономша деловито перекрестилась и, не скрывая своего любопытства, вместе с мужем, бородатым агрономом, побежала в дом Ипполита
Матвеевича. Сам он (в ст. варианте - Воробьянинов) ошеломленно забрел в городской сад.
И покуда чета агрономов с их (в ст. варианте - со своей) прислугой прибирали в комнате покойной, Ипполит Матвеевич бродил по саду,
натыкаясь без пенсне на скамьи, принимая окоченевшие от ранней весенней любви парочки за кусты, а сверкающие под луной кусты принимая за
бриллиантовые кущи.
В голове Ипполита Матвеевича творилось черт знает что. Звучали цыганские хоры, грудастые дамские оркестры беспрерывно исполняли танго-амапа
<Амапа - область на севере Бразилии. Речь идет о бразильском стиле танго, что стал популярен в США и Европе к началу 1910-х годов.>;
представлялась ему московская зима и черный длинный рысак, презрительно хрюкающий на пешеходов; многое представлялось Ипполиту Матвеевичу: и
оранжевые, упоительно дорогие кальсоны, и лакейская преданность, и возможная поездка в Тулузу.