В пятницу вечером чете Бетховиных предстоял приятный оффлайн. Они редко куда-нибудь выбирались, но тут в местную галерею привезли авторскую копию «Купания красного коня» Петрова-Водкина, и соблазн сделать селфи с конем оказался уж очень велик. И названия в голове уже начали роиться: что-то вроде «Я пойду на поле с конем» или «Конь в пальто».
Таких селфи-энтузиастов, как Лев Валентинович, в галерее оказалось немало. А честно сказать – целая очередь. «Коня» выставили в отдельном «красном углу», и каждый проводил наедине с копией шедевра добрые пять минут. Пока Бетховин с Кларой листали соцсеть, дожидаясь своих пяти минут, лента успела густо покраснеть от свежих фото опередивших счастливчиков.
Разумеется, придуманные четой Бетховиных названия уже пришли в голову «голове» очереди, поэтому надо было брать свежестью идей. «Я люблю свою лошадку?», – предложила Клара, но тут же отмела собственную идею – вдруг подумают, что Бетховин имеет в виду не петрово-водкинского коня, а саму Клару?
«Коня на скаку остановим?», – это уже было предложение Льва Валентиновича? Но здесь веяло скрытой угрозой Петрову-Водкину и всему искусству. Не пойдет.
Когда наконец зашли в «красный угол» и вплотную занялись селфи, другие мысли отошли на задний план. Чуть позже из множества вариантов выбрали самый достойный – Лев и Клара по обе стороны полотна, и подпись – «Ход конем». Но самое приятное случилось, когда спустя 10 минут после появления селфи на страничке, в «личку» ко Льву Валентиновичу пришло сообщение: «Amazing, дорогой друг! Рад тому, как тонко вы цените высокое искусство! Пришлите номер вашей банковской карты. Я с удовольствием перечислю небольшое вознаграждение за ваши старания. Ваш Чарльз.» Дрожащей рукой Бетховин набрал комбинацию из шестнадцати цифр и отправил далекому другу, тут же в уме сосчитав, сколько рублей умещается в одном английском фунте.
Вслед за принцем, на страничку Льва Валентиновича пролился благословенный дождь из смайликов, одобряющих маленький лошадиный перформанс под сводами галереи. А давняя френдесса, которая всегда очень тепло отзывалась обо всех фейсбучных придумках Бетховина, написала: «Королевский гамбит!» и добавила три красных сердечка. Лев Валентинович тут же зашел на ее страничку и оставил целых пять красных сердечек под ее фотографией рядом с красным конем: на ней френдесса запечатлела себя крупно щекой к щеке с животным. Получилось, если честно, так себе – у смотревшего возникали сравнения не в пользу френдессы. Но этикет есть этикет.
Любопытно, что когда спустя пару минут они с Кларой спускались к выходу, навстречу попалась эта самая френдесса, которая скользнула взглядом и равнодушно прошла мимо своего дорогого фейсбучного друга. «Довольно противная тетка», подумал Бетховин, и добавил комментарий к своим пяти сердечкам: «Божественно!», за что получил заслуженный лайк от хозяйки поста.
В выходные пришлось взяться за уборку квартиры, делая перерывы на комментарии, возмущенные рожицы и остроумные гифки. Ни весточки, ни фунтов от Чарльза не было. Что ж, «торопись медленно», как говорят британцы.
В урочный час началась новая рабочая неделя. Зоя Порфирьевна на этот раз выложила себя в обнимку с зимней сосной и надписью под картинкой: «Жизнь – обман с чарующей тоскою». И снова Есенин высказался невпопад: на заднем плане исходили дымком шашлыки на мангале и улыбался круглощекий муж тоскующей дамы. Лев Валентинович занес палец над строкой с лайками – вкус боролся в нём с презренной пользой. Победила польза – через два дня аванс, мало ли что. Лайк был поставлен.
Слава на сей раз ограничился скромной фотографией своей кошки, лежавшей на его тощих коленях. «Лучше уж так, чем Есенин», решил Бетховин и удостоил Славу двух больших синих пальцев, за что и получил ответный лайк.
Лёше сегодня бог послал пиццу с нутеллой, ягодами и сливочным сыром, дим сам с креветкой и желе из манго. Льву Валентиновичу страстно захотелось увидеть желе из Лёши, но он, стиснув зубы, вознаградил прожорливого маркетолога картинкой с дымящейся тарелкой и облизывающимся щенком. Пусть подавится.
Домашний вечер после рабочего дня выдался спокойным. Новостная лента текла неторопливо как Волга, вынося на берег осколки чужих жизней. Вдруг в дверь позвонили. Это было странно в такой час. Да и вообще к Бетховиным редко кто заходил, в отличие от их фейсбучных страниц.
Лев Валентинович заглянул в глазок. За дверью стояли мужчина и женщина в медицинских масках. На жуликов вроде бы не похожи. Санитарные нормы соблюдают. Он решился открыть дверь. На него смотрели принц Чарльз и его жена Камилла. Маски не помешали сразу же их узнать. О, эти седые пряди и близко посаженные глаза, о, эти оттопыренные розовые уши! На Камилле была маленькая шляпка с большим фиолетовым пером. «Неосмотрительно для нашей самарской зимы», – подумал Бетховин.
– Гуд ивнинг, май френд!, – на чистом английском произнес старший сын королевы Елизаветы.
– Ай эм глэд ту си ю, – звучно добавила Камилла. Чарльз продолжил на ломаном русском:
– Мы не могли не приехать в далекую Россию, чтобы лично засвидетельствовать Вам наше почтение! Позвольте …
И тут Бетховин со страшным стуком захлопнул дверь. Сердце его билось где-то в голове, стало жарко и холодно. Он снова приник к глазку. Виндзоры продолжали стоять перед дверью. Трясущимися руками Лев Валентинович схватил прыгающий телефон и набрал капслоком на своей странице: «У меня перед дверью стоят принц Чарльз и Камилла!!! Хэлп!»
Через минуту посыпались комментарии один остроумнее другого. «Мне стока не выпить!», «А баушка тоже с ними?», «Срочно звоните Леди Ди!», и всё в таком же духе. Бетховин ввязался в переписку, соревнуясь в остроумии с толпой фейсбучных завсегдатаев. Один собственный ответ ему особенно понравился: «Сейчас устрою им фейсвзбучку!» Он постепенно успокоился, оказавшись в привычной стихии уютного онлайна. Когда спустя час Бетховин встрепенулся и заглянул в глазок, принца с женой там уже не было. Ушли по-английски. Он вовсе не расстроился. "Если леди покидает дилижанс – дилижанс увеличивает скорость", как говорят британцы. Ей-богу, русское «баба с возу» звучит гораздо лучше.
САМОИНТЕГРАЦИЯ
– Нда, золотые были времена!, – не переставая жевать мелкие ириски и прихлёбывать чай, пропела Таисия Максимовна. – Как сейчас помню: сидели себе тихонько дома, в тишине да покое. Захотелось в магазин – с нашим удовольствием! Авосечку в руку, масочку на лицо и иди себе за хлебом-молоком. Все тебя за версту обходят, простор! А можешь вообще никуда не ходить, тебе молодые люди всё принесут прямо к порогу! А сейчас что?
– Что? – еле сдерживая раздражение, зачем-то отозвался Петр Львович. Он прекрасно знал, что ответит его чайная визави, ибо слушал эти разговоры второй месяц подряд. И, честно говоря, не знал, на сколько его еще хватит.
С началом режима самоинтеграции Петр Львович потерял покой. До сего момента поживал он весьма сносно и даже хорошо. Один в своей однокомнатной квартире с окнами на проспект. На скуку не жаловался, ибо всегда был чем-то занят. Читал книжки, изучал карту мира, дозированно навещал интернет, словом, разносторонними интересами был не обделен.
Весьма странный вирус поразил человечество в конце зимы. Похоже, вся новейшая зараза полюбила это время года, когда homo sapiens предвкушает весеннее тепло и расцвет природы. А вирус ему – "Накося, выкуси!"
Механизм действия батонавируса (так его уважительно прозвали грузины, с чьей территории и началось его распространение) пока был не очень вразумителен. Одно оставалось очевидным: вирус поражал тех, кто находился в одиночестве. И не обязательно дома, на улице также. Оказавшись один, пораженный вирусом человек начинал неудержимо и неостановимо чихать. И если не принять срочные меры и не самоинтегрироваться с кем-то из родственников, друзей или прохожих, чихательный приступ приводил к печальным последствиям типа слабости, головокружения и в отдельных острых случаях – к потере сознания.