Лиходед отошёл от Кая, но его на место не отпустил. Стоя с пустым мешком в руках, Кай слышал голос, который теперь вливался в его затылок со стороны преподавательского стола. Лиходед уселся и, сложив руки под подбородком, повёл свой рассказ.
– Всего лишь два с половиной века назад Португалия была процветающей империей. Португалии принадлежала вся Бразилия, колонии в Парагвае, Мозамбике, Анголе, на Азорах, в Гоа, Макао и Малакке. Её грандиозный флот был грозой морей. Эту страну боялись. Алчность и жестокость её завоевателей не знали меры. Набожность и фанатизм перешагнули любые разумные границы. Иезуитский орден бесновался. А потом, в один из самых важных в году праздников – в День Всех святых – Португалия была наказана…
Голос Лиходеда начал затухать.
Кап… кап-кап…
Кай снова поискал глазами деда Егора, Музу и никого не нашёл. Он попытался найти Карну и Руслана… безуспешно… Потом посмотрел в оплывающее лицо снеговика… перевёл взгляд на неясное оранжевое пятно морковки… кап… кап… кап… потом, не зная зачем, на сидящего в центре Володара с тростью.
В голове Кая мутнело, в глазах плыло.
Голос Магистра за спиной не отпускал, будто вёл его за руку. Затем туман рассеялся, и в клубах времени, будто в кругах на воде, он увидел обдуваемый океанским ветром, весь из белого камня город с красными черепичными крышами и куполами. «Город Бога», в кружеве и бронзе церквей.
…
Солнце пока ещё совсем белое… Утро… Вдалеке одновременно мелодично затянули церковные хоры:
«Gaudeamus omnes in Domino, diem festum…»
Дрожащие лучи пробиваются сквозь церковные витражи. Он стоит на коленях, голова склонена. Шёлковый жилет слегка сковывает движения. На груди тончайшее кружевное жабо, на ногах высокие кожаные сапоги. Портупею тяжело оттягивает шпага.
Вдруг… над головой тяжёлый скрежет… Он возвёл глаза к нефу. Полосы оконного света заискрились от облака пыли… Пламя свечей качнулось. Где-то загрохотало. Ещё раз… и ещё.
Он вскочил и оглянулся. Кто-то схватился за стоявшую спереди скамью, послышались шёпот и вскрики. Что-то происходило под ногами. И тут свечи начали опрокидываться. Вспыхнули бумажные цветы, загорелись алтарные покровы. Статуи святых сошли со своих пьедесталов прямо в толпу. Казалось, камни церкви ожили, чтобы упасть на головы несчастных. Колокола содрогнулись звоном…
Первый толчок… Кто-то, обезумев от ужаса, кинулся из церкви, кто-то не пошевелился, продолжая исступлённо молиться.
Он выскочил на улицу… надо отвязать лошадь…
Поистине, библейская картина… В ужасе метались кони… трещины рвали гранитную кладку площади. Дома безучастно складывались, унося за собой на тот свет улицу и горожан.
Второй толчок… Во тьму… всё погружалось в истинную тьму египетскую. Пыль от разрушенных домов, заслонила солнце, которое теперь угадывалось лишь мутным бледным пятном.
Третий толчок… Крики… стоны… Белокаменный город пал в руинах. Ни одна война, ни одна осада не могла бы и за годы сделать с этим великим городом то, что природа сделала за несколько минут. Наконец земля успокоилась.
Он смог встать на ноги. Кто-то, пошатываясь, изумлённо озирался. Кто-то, потеряв рассудок, с криками бежал, куда глаза глядят. Окровавленные священники в порванной одежде бродили по развалинам… Покайтесь! Покайтесь, грешники! Стоны… крики о помощи от похороненных заживо под обломками домов. Люди бросились к королевскому дворцу, в поисках твёрдой руки помазанника божия.
Но город, который уцелел… загорелся. Кай видел, как в огне таяли руины церквей и домов, как обугливались тела, как искрой уносились в вечность картины Рубенса и Тициана, как умирала Лиссабонская библиотека, разлетаясь книжными страницами. Чёрный дым застилал глаза. Пепел кружил над головой. Всё трещало и рушилось.
Страх погнал людей к побережью. Вперёд, Кай побежал с ними… В порт. Подальше от этого кошмара, к спасительной воде.
Но какая-то женщина впереди крикнула: «Смотрите, смотрите, море!» Действительно, с морем происходило нечто невиданное. Его уровень опускался всё ниже и ниже. Наконец под шёпот и ахи многотысячной толпы море отступило от причала, обнажив его дно – скелеты брошенных кораблей и кучу мусора. Вода будто решила бежать из этого оставленного Богом «города Бога». Ещё через несколько минут двадцатиметровая лавина воды начала возвращаться.
Толпа безмолвно молилась. Прямо на них надвигалась гигантская гора, целиком состоявшая из воды. Она приближалась неумолимо и свирепо, крошила корабли в гавани, утаскивала в океан людей.
Наконец, волна, прокатилась по городу, сминая остатки домов и храмов, ударила о подножие горы и отошла, будто насытившись.
Город сравнялся с землёй. Всего лишь за сорок минут. Город пережил свой апокалипсис. В День Всех святых «город Бога», не устававший молиться ни днём ни ночью, был стёрт с лица земли…
Кай уцелел… Он стоял в толпе выживших, мокрые волосы, порванная одежда, на бедре бесполезная шпага… он поднял голову к небу, стирая слезы с обожжённого лица. Время замерло. Звуки отступили. Облака остановили свой небесный дрейф.
Кап… кап… кап…
Где-то позади послышался растерянный голос: «Что же мы теперь будем делать?», и кто-то с несгибаемой волей ответил ему: «Похороним мёртвых и накормим живых».
Кай обернулся на голос и тотчас узнал своего короля… Растерянного, заплаканного, со сломанным пером на шляпе.
Ответ принадлежал не ему. Тому, кто рядом.
«Но… если всевышний пришлёт ещё одну волну?..» – вновь дрожащий голос.
«Всевышний? – рассмеялся человек с несгибаемой волей, – нет, мой король… Всё не то, чем кажется. Это дело рук мавританца».
Кай улыбнулся. Знакомый голос. Он никогда не видел этого человека, но и никогда не спутал бы этот голос.
Человек вскинул руку в изорванной батистовой манжете и указал на вершину замковой горы. Там, на холме, в ультрамариновой чистоте неба виднелись силуэты троих людей, раскинувших руки, будто возносящих к небу слова ликования. Король в ужасе взглянул на гору, потом перевёл глаза на собеседника.
Рядом с королём, с высоко поднятой головой, выставленным подбородком и с заложенными за спину руками стоял коренастый человек с узким обветренным лицом, откинутыми волосами и сухими глазами. Чёрный расшитый камзол в пыли и гари.
В этом не было сомнений. Кай видел его таким, будто всегда знал это спокойное лицо с карими глазами.
Это был он, Лука Лиходед.
Кап… кап-кап… кап…
Туман начал рассеиваться. Зеркальная гладь снова подёрнулась рябью как от брошенного камня. Звуки затухли, поблёкли, дымное небо, яркие морские блики, вспыхивающие алым деревянные скелеты зданий, всё смешалось, уступая место университетским краскам. Прорвались звуки аудитории.
Кай снова был собой.
…
Аудитория взорвалась криками.
– Что это? Что это было? Как создано?
Лиходед усмехнулся, глядя на полусонные лица фотоников.
Улыбку его теперь уже нельзя было описать, но Кай теперь точно знал, как тот улыбался.
– Что мы с вами видели, дети? Силу Магна Кварты, удесятерённую силой связующего, в сотни раз превосходящего по размеру необходимый минимум. Сотворившие это люди сумели пять раз за один час «оттолкнуться» от мощи горы. Каждая тонна этого пика, вся его тектоника, каждый минерал, – Лиходед забрал из рук Кая мешок и потряс им в воздухе, – всё работало на усиление мощи этого заклинания.
– Но это же бесчеловечно… За что? – спросил парень из пары близнецов.
Лиходед опустил свой мешок на пол и заложил руки за спину. На лице его, с высоко поднятым подбородком, был написан триумф.
– Возмездие пришло из самой глубины африканского материка. Магистерию их территория не подконтрольна. Мы лишь догадываемся, кто это сделал. Мавританцы хорошо хранят свои тайны. Им щедро платят. Но этот час изменил ход истории всей Европы. Португалия как игрок больше не мешала, и стала совсем другой страной.