Но я пячусь назад, отхожу шаг за шагом к окну. Обратно. Меня трясет еще сильнее. Взгляд мечется от лица к широкой груди с выглядывающей тельняшкой из-под выреза свитера, к длинным ногам, к рукам, с закатанными до локтя рукавами и снова к лицу.
Я шумно выдохнула, быстрым шагом обошла его и бросилась прочь из кабинета туда, где слышны голоса, туда, где разговаривает генерал с какими-то людьми. Влетела в кабинет, запыхавшись, облокотившись о дверь. Мужчины дружно обернулись ко мне. В комнате холодно, открыто окно, и они все курят, сбрасывая пепел в массивную железную пепельницу, а меня бросает в жар, и все тело обжигает пожаром.
– Что случилось, Екатерина Олеговна, вам нужна помощь?
– Это не он! Это не мой муж! Это не Сергей! – закричала, лихорадочно, отрицательно дергая головой и глядя сумасшедшим взглядом на мужчин. – Не МОЙ Сергей!
Генерал сделал несколько шагов ко мне и взял меня за плечи.
– Я понимаю, что вам тяжело. Что прошло семь лет и…люди меняются. Особенно в плену. Давайте я вас усажу и принесу холодной воды. Марков, закрой окно, давай сюда стул. А вы разойдитесь пока. Оставьте нас.
Меня усадили на стул, кто-то накинул мне на плечи свой китель. Я смотрела перед собой и…не знаю, что со мной творилось. Я, кажется, сходила с ума.
– Мы все нервничаем. Все. Поверьте. И всем нам тяжело.
– Вы…вы знали моего мужа лично? – спросила я, чувствуя, как катятся слезы по щекам.
– Лично не знал. Но я поднял дело, ознакомился. И я помню, как занимался им и семь лет назад. Вы сильно перенервничали, вы просто в шоке, и это нормально. Завтра утром здесь будет психолог и врач. Мы все решим. Я обещаю. Давайте, сделайте глоток.
К моим губам поднесли стакан, и я судорожно глотнула. Потом прикрыла глаза, представляя лицо…этого Сергея, и снова дернулась всем телом. От неузнавания.
– Посидите здесь, хорошо. Попейте воды и отдохните. Успокойтесь немного.
Они оставили меня одну в холодном кабинете, а сами пошли к нему. Я слышала, как доносятся голоса и обрывки фраз, даже смех.
– Шок…так бывает. Держись, дружище.
– Держусь. И не в таком дерьме держался. Узнает, куда денется.
– Конечно, узнает. Вот в гостиницу вас отвезем, и напомнишь, как положено.
От ужаса перехватило дыхание, и я впилась в стакан. Нет, нет. Ни в какую гостиницу я с этим человеком не поеду. Мне нужно уехать. Нужно срочно бежать отсюда. Какие-то деньги мне дала с собой Ларка. Я вызову такси и помчусь на автовокзал. Там есть ночной автобус обратно в мой город. Я ни секунды не останусь здесь.
Вскочила со стула и бросилась к двери, но на пороге возник генерал с какой-то папкой в руке.
– Екатерина Олеговна, давайте немного успокоимся, а? Давайте будем рассуждать трезво и включим благоразумие. Вы же понимаете, что его проверяли, идентифицировали, брали отпечатки пальцев. Что никто не привезет чужого человека и не назовет просто так вашим мужем.
Я быстро кивала и чувствовала, что вот-вот сорвусь в истерику.
– Вот смотрите – личное дело майора Огнева. Давайте, пройдемте к столу.
Он взял меня под локоть и провел вперед. Развязал тесемки папки и открыл ее. Первое, что я увидела, это титульный лист с маленькой фотографией в углу. И…на ней был этот человек. Который назвал себя моим мужем и…говорил, как он. Человек, который находился в той комнате за стеной. Человек с голосом, пробравшимся в самое сердце, и с чужим лицом.
– Вот видите. Папка старая. Я взял ее из архива. Здесь стоят даты и печати. Здесь и биоматериал, и отпечатки. Здесь все.
Я продолжала кивать, потом вдруг мне пришла в голову мысль, и я выхватила сотовый из кармана, быстро набрала номер.
– Сейчас… сейчас вы увидите, что я права. И он…он не Сергей. – заверила в истерике я, едва удерживая мобильный в сильно трясущихся руках, в трубке слышались гудки, пока не ответила сонная Лариса.
– Да…
– Лара!
– Ой, как быстро ты позвонила. Ну что там?
– Лар! Лара!
– Что случилось? Ты чего?
– Лар. Открой ящик нижний в столе. В письменном. Там альбом. Найди фото Сергея, сфотографируй на сотовый и пришли мне. Сейчас. Сделай несколько снимков. Разных. Со свадьбы и еще какие-то.
– Кать, ты чего? Все плохо?
– Сделай это прямо сейчас! – буквально прокричала я.
– Хорошо – хорошо. Я сейчас сфотокаю. Ты только так не нервничай.
– Тошка…
– Он спит. Все хорошо с ним. Я сейчас все сделаю.
Я отключила телефон и осела на стул, выдыхая и чувствуя, что скоро наступит облегчение. Ларка пришлет фото, они увидят, что это не Сергей, и мы все разберемся в этом недоразумении.
Генерал говорил по внутреннему телефону, чуть прикрыв трубку.
– Та не знаю. Тут…есть некоторые проблемы. Нет, она не готова говорить с прессой. С утра точно нет. – бросил на меня взгляд с явным укором и снова отвернулся. – Ты придержи ребят своих, чтоб не налетели, как стервятники. Пусть снимают, но вопросы не задают.
Я тронула лицо руками, вытерла слезы. Дышать было все так же трудно, но я надеялась, что совсем скоро все разрешится. Пару минут.
– Ну что? Вы как?
– Чуть полегче…сейчас моя подруга пришлет фотографии с нашего семейного альбома, и вы увидите, что я права.
Как раз пиликнул сотовый, и я, не глядя, сотрясаясь, включила его и протянула генералу.
– Вот. Смотрите сами. Вы же видите. ЭТО НЕ ОН!
Генерал шумно выдохнул и нервно провел ладонью по подбородку. Пролистал несколько фотографий и бросил сотовый на стол. Он отошел к окну и снова закурил.
– Вы все же возьмите себя в руки, Катя. Человек отсидел семь лет в плену. Чего с ним там только не делали. Он ехал домой. К себе домой! К своей жене! К своему сыну! И уж точно не заслужил вот такого! Вы бы…вы бы хоть немного притворились, что рады… а не придумывали все это.
Я взяла телефон, развернула к себе и чуть не закричала… со свадебной фотографии на меня смотрел…ЭТОТ НЕ МОЙ СЕРГЕЙ…и со второй тоже, и с третьей. Везде был ОН.
Глава 4
Я так и сидела в отдельной комнате, пока они там разговаривали между собой, что-то у него спрашивали, записывали. А я рассматривала фотографии, листала их одну за другой и не могла понять, что со мной происходит. Голова болит в висках, дышать тяжело. Я пытаюсь вспомнить… пытаюсь представить ТО лицо. Но мозг вытворяет страшные вещи. Нет, вместо того, чтобы помочь мне, вместо того, чтобы дать хотя бы смазанную картинку, я начинаю и в своей памяти видеть именно ЭТОГО Сергея.
Но..ведь этого не может быть. Ведь моя реакция, все мое существо противится. Как только увидела, я же поняла, что что-то не так.
Взволнованно пишет Ларка.
«Что там у тебя? Я уснуть теперь не могу. Зачем тебе понадобились фотки?
– Лар…ты же видишь, что на фотках другой человек.
– В смысле? Я…особо не рассматривала.
– Рассмотри. Это ведь не Сергей. Скажи мне, что ты его не узнаешь.
– Кать, нуууу, время прошло, понятно, что там он молодой, зеленый, счастливый.
– Лар…это же не он. Как ты не видишь?
– Не он? В смысле не он? Это же фото с вашего альбома. Я начинаю нервничать. Хоть все бросай и беги к тебе.
– Фото могли подменить.
– Кать, кому это надо? Ты что миллионерша? Или у тебя хата в центре города? Ты, наверное, перенервничала. Вот я была на твоей свадьбе, и я со всей ответственностью говорю, что все с фотками в порядке. Ты…может, попроси у них с врачом поговорить. Прими те таблетки, что я дала. Домой когда?
– Они просят, чтоб завтра еще там побыла. Нужно интервью давать, и что-то у него спрашивать должны.
– Ну это ясно. Мало ли. Может, перевербовали его. Семь лет плена. За это время мог стокгольмский синдром появиться, веру мог сменить вообще.
– Ужас, что тебе в голову лезет.
– Реальность лезет, не то, что тебе. Ладно. Ты не торопись. Я с Антошкой побуду сколько нужно. Филька завтра купит краски всякие, будем пальцами рисовать. Ты расслабься. Скажи себе, что много лет прошло, он изменился, а твой мозг может выдавать какие угодно сюрпризы. Ты в шоке. Тебе время нужно. Тебе нужно присмотреться к нему, пообщаться. Тогда ты все поймешь. А сейчас это нормально, что он кажется тебе чужим. Он и есть чужой. Люди за месяц отдаляются друг от друга, а тут семь лет.